Моему другу Васе Лунину посвящается.

Однажды мне случилось ехать поездом из Великих Лук в Ленинград. Было это в те благословенные времена, которые сейчас принято называть «эпохой застоя». И ведь что странно, хорошим тоном критиковать это время стало не только среди тех, кто тогда ещё не родился, но даже вполне разумные взрослые люди, которые успели пожить при социализме, словно поддались истерии, и тоже самозабвенно, с невиданной энергией, твердят о том, как всё было плохо.

А где же плохо то? Разве сейчас можно представить такую картину, когда родители уехали в санаторий в Аджарии (по бесплатной путёвке от профсоюза), а своему сыну, который наотрез отказался проводить каникулы в «трудовом лагере», где диета, строгий больничный режим, и одни старики вокруг,  позволили в это время путешествовать по стране самостоятельно. А было мне в то время, заметьте, всего-навсего двенадцать лет.

И вот, родители на Ту-154 улетели на Чёрное море, а я на Ан-2 — в Великие Луки, чтоб повидаться со своей тётей. Погостил у неё дня три или четыре, а оттуда отправился в Ленинград, чтоб приобщиться к великой культуре петровских времён в обществе лучшей подруги моей тёти, которая жила в Гатчине.

Купил билет на поезд, расположился в купе, открыл томик Конан Дойля, и сижу, читаю. Проводница зашла, чтобы взять мой билет, спросила, буду ли брать постельное бельё, и какой чай мне принести, с лимоном или с мятой. Я удивился. Впервые вижу, чтоб в поезде предлагали такой выбор. А тут мужичок интеллигентного вида просовывает голову в открытую дверь купе:

— Машенька! А что, мы с молодым человеком вдвоём на весь вагон едем?
— Да, Константин Ильич. Сегодня как короли. Всего два пассажира. По дороге до Пскова ещё должны сесть несколько человек. А в Пскове полный вагон соберётся.
— А можно мне к молодому человеку в купе перебраться? – Юноша, вы не будете возражать?
— Нет, перебирайтесь.

Так мы оказались в купе вдвоём со школьным учителем, который оказался невероятно болтливым. О расследованиях Шерлока Холмса пришлось забыть. Я слушал бесконечный трёп про подвиги, совершаемые ежеминутно на протяжении всей жизни этим холёным самовлюблённым учителем, которому было лет сто, как мне тогда казалось. На самом деле, я сейчас понимаю, что в тот момент ему вряд ли было больше сорока.

Однако, вскоре разговор зашёл о туризме, и Константин Ильич начал рассказ о том, как он ещё в студенческие времена, когда учился в Ленинградском педагогическом институте, совершил поход в Карелию. И вот тут то, я уже сам начал его расспрашивать, и уговаривать рассказать всё, как было. Странно, но тот удивительный рассказ, который произвёл на меня неизгладимое впечатление, и должен был бы по идее запомниться на всю жизнь, начисто стёрся из моей памяти, как только я ступил на перрон Балтийского вокзала в Ленинграде.

И вот, когда я сам стал старше, чем рассказчик во время нашего знакомства, неожиданно мне вспомнилось всё, что поведал Константин Ильич. Просто так, без всякого повода, без малейшей причины, которая могла бы заставить мою память проснуться, во время занятия каким-то рутинным делом, я вдруг вспомнил ту поездку в деталях!

Вплоть до интонаций рассказчика, даже почувствовал во рту вкус чая с мятой, который проводница Машенька приносила в наше купе каждые полчаса. Словно кто-то пробку из сосуда вынул, и воспоминания нахлынули так внезапно. В общем, постараюсь передать рассказ от лица самого Константина Ильича. Конечно не дословно, конечно где-то «приклеятся» слова, которыми люди в то время не пользовались, но это не главное. Главное передать суть самого того мистического события:

— Было это в те годы, когда студенческое туристическое движение только-только зарождалось. Когда я поступил на первый курс, мы не в походы ходили, а ездили в стройотряд. Последствия войны тогда ещё были видны на каждом шагу, и требовалось много рабочих рук, чтобы восстановить как можно скорее народное хозяйство. А вот последние два курса, запомнились именно соревнованиями по туризму. Сначала мы спускались по реке на байдарках до озера Алоль, а на следующий год отправились в Карелию, соревноваться в мастерстве скалолазанья.

Капитаном команды был избран ваш покорный слуга, и о том, как команда химфака под моим чутким руководством  в упорной борьбе вырвала первое место, я скромно умолчу. Расскажу о последнем дне пребывания на Шуйских скалах. Точнее у их подножия, недалеко от большого лесного озера, где мы жили в брезентовых палатках, в огромном лагере, где собрались студенты скалолазы со всей страны.

Ещё когда мы только собирались к отъезду из Ленинграда, ко мне подошёл знакомый парнишка из второй учебной группы, и узнав от меня куда именно мы отправляемся, погрустнел.

— Эх… Мне бы с вами. Шуйская Чупа, это моя Родина. В этой деревне родились все мои предки.
— Так айда с нами!
— Кто меня отпустит? Я же лаборантом на кафедре, да и ехать то теперь не к кому. В живых одна тётка двоюродная осталась. Да мы не ладили с ней никогда. Слушай! Будет время, сходи в деревню к вепсам, они прямо на озере живут. Посмотри, остался там кто в живых?
— В деревню к кому?
— К вепсам. Вепсы, это народ такой в Карелии. Очень древний народ. Когда египтяне пирамиды строили, у вепсов уже своя страна была. Очень большая страна, но сейчас это малая народность, вымирающая.

— Ну приду я к ним, что скажу то? Привет от египтян?
— Да не. Ты только мне расскажи потом про них, есть ещё, или вымерли все. А дальше моё дело.
— А что у тебя за интерес до вепсов этих?
— Поклянись, что смеяться не станешь, и никому не расскажешь!
— Ну клянусь.
— Не «ну клянусь», а «торжественно клянусь»!
— Ладно. Торжественно клянусь не смеяться и унести тайну с собой в могилу!
— В общем Кость… Все вепсы – колдуны… — Шурка сосредоточенно смотрел мне в глаза, и я видел в его светлых зрачках что-то такое, от чего стало не по себе. Словно его взгляд проникал мне в мозг. Улыбаться мне явно не хотелось.

Тогда я серьёзно пообещал, что отыщу деревню вепсов. Я вообще понял, что всё это очень серьёзно, и нутром почуял, что всё это будет иметь потом, очень важные последствия для всей моей жизни. Поэтому ещё по приезде к Шуйским скалам, я расспросил у местных о деревне, в которой живут вепсы. А после окончания соревнований под надуманным предлогом не стал принимать участие в торжественном ужине у костра, и отправился налегке в путь.

Довольно скоро я поднялся на каменистый пригорок, свободный от елей и сосен, и передо мной открылся благодатный пейзаж. Внизу раскинулась гладь озера с чёрной водой. В ней как в зеркале отражались лучи заходящего Солнца. На берегу стояли несколько серых бревенчатых избушек, а у мостков были привязаны две остроносые лодки. От поверхности воды поднимались струйки тумана, и я как заворожённый смотрел на это дивное создание природы.

Ну вот. Вроде и всё. Задание выполнено, я выяснил, что деревня есть, и люди в ней живут. Хотя… Есть ли там вепсы? Может там карело-финны, а никакие не вепсы. Раздумывая как поступить дальше, я присел на замшелый валун, и закурил папироску. Вдруг, слева раздался шум от падающих камней. Я резко повернул голову, и увидел невысокого мужичка в старом замусоленном пиджаке, в шляпе с короткими полями и синих портках, заправленных в кирзовые сапоги.

Мужик смотрит на меня, хитро щурится, и улыбается в жидкую белёсую бородёнку.

— Ну что студент, расселся? Ты же ко мне шёл? Не дело останавливаться на полпути.

У меня аж чинарик изо рта вывалился:

— Дед! Ты это… Чего тут? Откуда знаешь, что я студент?
— Так… Догадался. Так ты чего спросить то хотел?

Я уже успел взять себя в руки, прогнал оторопь, и в лоб ему:

— А в этой деревне, правда вепсы живут?
— Правда, правда.
— Ты тоже вепс?
— Почему «тоже»? Просто, вепс. – И всё сверлит меня смеющимися глазами. А зрачки у него такие светлые, почти прозрачные.

— Меня Костя зовут, а вас?
— Зову меня Оською, а по метрикам Остап Емельяныч я.
— Остап Емельянович, мне про вепсов товарищ по институту рассказывал, так…
— Шуркою кличут? Знаю, знаю. – Перебил меня Оська.
— Да откуда ж вы и это знаете!
— Сон видел. Шурка сам вепс, и приходил ко мне во сне. Сказывал, что человечка ко мне отправил. На разведку, так сказать.

Ну всё… Я зажмурился, сдавил ладонями виски, вскоре открыл глаза, ан нет. Стоит передо мною мухомор Оська, улыбается, и исчезать никуда не собрался. Но я же  советский студент! Без пяти минут дипломированный учитель химии. Я же не верю в колдовство и чертовщину. Я материалист, убеждённый атеист. Однако… Почему я тогда сразу Шурку не послал куда подальше?

— Остап Емельянович, а правда что все весы колдуны?
— Не-е-е! Кривда! Через одного мы колдуны, хе-хе. А если правда, то среди нашего народа много таких, кто умеет больше чем обычные люди. Не колдовство это. Это самое, что ни на есть естественное состояние человека. Просто в городах люди забывают своё прошлое, своих предков, и даже не догадываются, что дождь вызывать это раз плюнуть. Морозы наслать любой сможет, правда чтоб мороз крепкий был, и долго стоял, это надобно опытному волхву поздаться.
— Волхвы? Да ведь это же всё сказки!
— А-а ха-ха! Костка дурачок! Какие же вы все дурачки! Что это у тебя за шрам на животе с правой стороны?

Я глаза выпучил. Как он мог узнать о свежем шраме после удаления аппендицита? На мне одежда плотно застёгнута. Схватился машинально за бок, и смотрю, как мухомор щерится. Издевается надо мной.

— Эх, Костка, Костка. Дурачок чок-чок, дурачок чок-чок! Запомни! Когда чего то не понимаешь, то нужно стараться понять, а не отмахиваться от действительности. Вот сказали тебе, что волхвов нет, ты и верить горазд. А сам то проверял? Нет! А вот наш великий вождь и учитель сам то волхвом был. Ты думаешь немца под Москвой в сорок первом «генерал мороз» заморозил? Нет, Костка. Целая рать волхвов во главе со Сталиным напустили на немчуру такую стужу, какую только наш человек в силах вынести.
— Да врёшь ты всё, дед!- начал злиться я, — Поди, тебя Шурка и подослал. Это он тебе про шрам от аппендикса рассказал.
— Дурачок чок-чок, дурачок чок-чок. Костька-а-а-а ха-ха… Чё там у тебя в кармане куртки то на груди? Блокнот? На десятой странице написано: — «Валечка. Медичка. ВО Малый пр., д.8 кв.18». Так?

Меня даже затошнило… Трясущимися руками, я достал блокнот и открыл его на десятой странице. Чёрт! Что происходит вообще!? Я вновь плюхнулся пятой точкой на камень, и начал щипать себя за лицо, за руки, ноги, разум помутился, смех вепса-сморчка долетал до меня словно через вату. Тогда я обхватил колени руками и начал биться о них лбом, чтоб стряхнуть это наваждение, проснуться, убедиться, что всё это не правда.

— Правда, правда Костка! И тебя выбрали для похода ко мне потому, что ты поймёшь, и поверишь. А потом людям расскажешь, и они тебе тоже поверят. А другого не послали бы.
— Ты что, ещё и мысли читаешь!?
— Мил человек! А разве ты не читаешь? Вспомни, сколько раз ты глядя человеку в глаза, заранее угадывал, о чём тот сейчас заведёт разговор?
— Так это интуиция, это всё научно объясняется.
— Ага, ага… Ну на самом деле нет ничего под звёздами, что наука не объяснила бы. Только не нужно это тем, кто наукой руководит. Запомни! И это… Когда вернёшься к своим, ничего не рассказывай, а завтра всё что было, забудешь до времени.
— Когда же время настанет?
— Когда вспомнишь наш разговор, тогда значит и настало время. Тот, кому ты это передашь, тоже на годы забудет, но придёт время, и вспомнит, и тоже расскажет. Только так знания предков передаются. Словно в закрытом кувшине.  Иначе тёмные повыведут последних хранителей.

— Каких хранителей?
— А вот ради этого тебя ко мне и прислали, чтоб я тебе передал всё про хранителей. Слушай внимательно.

Бог создал вселенную в пустоте. Сначала множество солнц. Каждое солнце родило планеты, а планеты были заселены людьми. Так появилась вселенная.

Наше Солнце родило десять планет. Сначала Плутон, он самый разреженный, и наименее материальный. С его рождением, Солнце стало меньше, а плотность его увеличилась.

Затем Солнце родило Нептун. Он по сравнению с Плутоном, более материальный, более плотный. Размеры Солнце ещё больше  уменьшились, а плотность возросла.

Затем, Солнце родило Сатурн. И его плотность больше плотности Нептуна ровно на столько же, на сколько плотность последнего больше плотности Плутона. Разница в плотности между планетами – постоянная величина. Зная плотность Плутона и величину разницы между соседними планетами, можно высчитать плотность любой планеты. Точно так же высчитывается расстояние от Солнца до каждой из планет. Зная разницу расстояний между Солнцем и Меркурием, а так же между Солнцем и Венерой, можно автоматически добавляя постоянную величину, находить орбиты всех других планет вокруг Солнца

Самая материальная из всех планет, как ты понимаешь, Меркурий. Чуть разреженнее Венера, и ещё более разрежена Земля.

Марс, ровно на эту же величину, менее материален, чем Земля, а между Марсом и Юпитером была пятая от Солнца планета – Денница. В стародавние времена она ярко освещала землю, и земные человеки считали её сестрой Луны. Где-то её называли Арджуной, где-то Аргентой, где-то Сребряной за серебристый яркий свет. А ещё Денницу называли Авророй и Люцифером.

Теперь необходимо сказать, что каждая из планет заселена людьми. Только плотность у людей на каждой планете разная. Чем ближе к Солнцу, тем плотнее оболочка, в которой пребывает дух человека. На самых удалённых, менее материальных планетах, живут совершенно бесплотные сущности, которые невозможно видеть человеческим глазом. Это их называют ангелами. Ты студент, учёный. Запросто поймёшь, что всё зависит от количества материи, заключённом в одном объёме.

Так некое количество материи заключалось сперва в одном шаре, у которого радиус был равен расстоянию от центра Солнца до Нептуна. Потом, когда родилась Земля, весь этот запас материи сжался в шаре, радиус у которого равен расстоянию от Земли до Солнца. Расстояние от Нептуна до Солнца в тридцать раз больше расстояния от Земли до Солнца. Значит, объём первого шара в 27 000 раз больше второго. Из этого любой школяр высчитает, что на Земле в каждой единице объёма материальных частиц в 27000 раз больше, чем их заключено в таком же объёме на Нептуне. Всё понятно?

Так вот и чистота жителей планет точно в такой же пропорции рознится. Чем менее материальна планета, тем более чистые и непорочные существа на них обитают. И наоборот. Чем более материален мир, тем трудней в нём существовать. Тем больше в нём кривды и зла.

Но не только живые существа человеки населяют вселенную. Все солнца и планеты тоже живые существа, которые живут по одним и тем же принципам. Как человеки есть со злым духом, так и среди планет встречаются те, которые имея свободу воли духа выбрали зло, вместо того, чтоб от него отвернуться. Планета Денница выбрала путь зла. И началась вселенская война. В этой войне Денница пала, и осколки её летают по прежней орбите, и называются  поясом астероидов. Уничтожил Денницу Марс, но сам едва не погиб. А дух денницы рухнул на Землю в то место, где был центр страны наших предков, божьих детей яриев.

Если бы Денница была более плотная, то от Земли ничего не осталось бы. Но поскольку она сильно разрежена, то всё закончилось потрясениями, унёсшими жизни множества потомков яриев. Сами ярии не пострадали, потому, что они  существа из тонких материй. Они могут материализоваться, и жить среди земных существ, с большей плотностью. От браков яриев и людей рождались дети, и вы все, люди, вы все потомки яриев, и имеете часть их способностей.

После падения Денницы на Землю, были уничтожены города и целые земли. Эти события хранят легенды о битве богов и титанов, и о провале под землю города Тартар. С тех пор зло расползается по земле. Многие из потомков яриев поддались соблазну «Несущего свет» Арджуны, и встали на путь зла. На территории, где жили ярии им удаётся нейтрализовать зло, но не хватает средств для полного его искоренения по окраинам, там, где Денница подчинила себе племена и народы. И яриям пришлось скрыться в тени, чтобы их невозможно было истребить.

Ярии по прежнему живут среди нас. Они могут становиться невидимы, но могут годами работать среди людей, и те даже не догадываются об этом. Ярии действуют в интересах человеков, защищают и оберегают. Но в основном только косвенно. Нельзя помочь больному, если тот не желает выздоровления. Как только большинство осознает всю противоестественность служения злу, так и ярии выйдут из тени, и тогда придёт полная победа над злом, принесённым на Землю денницей.

Правду об этой войне Земли и Денницы нельзя хранить в письменах. Её можно только передавать в закупоренных кувшинах, таких, каким избрали тебя. Ты получишь все знания, но помнить будешь только короткое послание. И даже это послание ты вспомнишь через много лет, когда придётся передать его следующему. Затем и его память будет запечатана на годы, чтоб передать  последующим. Но в полном объёме, все знания, вложенные в тебя, раскроются только тогда, когда люди будут готовы их воспринять, и встать на сторону добра.

Таких запечатанных кувшинов, как ты, по всей России около четырёхсот. Никто из вас никогда не встретится друг с другом, и не передаст кладезь знаний до тех пор, пока не скончается их прежний владелец. Хранители строго следят за сохранностью каждого из четырёхсот, поэтому все вы можете рассчитывать на долгую спокойную жизнь. Вас ни пуля не берёт, не штык не ымет. Про таких как вы говорят: — «Счастливчик! В рубахе родился»!

Однажды придёт время, и все четыреста кувшинов распечатаются в полном объёме, и эра зла закончится. Денница будет изгнана с Земли, и отправится на более плотную планету. На Венере наступит век тьмы. Но это не означает, что Зло будет повержено навеки. Денница оставит на Земле такую же скрытую сеть своих искусителей, которые будут хранить ростки зла среди человеков. И точно так же передавать свои знания, чтобы однажды вновь восторжествовать.

Борьба добра со злом длится вечно, и победы одного будут сменяться победой другого. Как долго будет длиться эра Добра, зависит только от человеков.

Всё. Теперь иди. Там у костра какой то муж с пёсьим именем Декан, сильно переживает, думает, что ты ушёл за водкой.

Очнулся я уже в лагере. Как вернулся назад, уже не помню. Помню только, что на следующий день, по пути на железнодорожную платформу Шуйская, нам встретилась похоронная процессия. На телеге везли гроб, у изголовья которого стояла фотокарточка. Со снимка улыбался в бороду прищуренный старичок. Мне показалось, что где то я его видел. И вдруг, старичок с фотокарточки подмигнул мне. Подумалось тогда: — «Надо же… Привидеться же такое»!

Вот какую историю рассказал мне много лет назад школьный учитель химии по дороге из Великих Лук в Ленинград. И до сегодняшнего дня я о ней ничего не помнил. А раз вспомнил, значит, распечатался кувшин с посланием. Значит, упокой Бог душу Константина Ильича.

Ну вот. Теперь я вам передал послание от гиперборейцев – ариев. Но это только обложка большой книги, в которой сокрыты древние знания. Для того, чтоб распечатать книгу, необходимо отвернуться от зла. Готовы? Я готов, но этого мало. Нужно, чтоб нас было не 400, а как минимум четыреста миллионов. Тогда может и победим. Поехали! Работаем!