Четверть века прошло с падения первого оплота общества будущего - СССР. Новая жизнь не стала ни лучше, ни справедливее. Все попытки восстановить то, что было или построить новое, устраивающее большинство граждан страны не приводят к успеху. Почему наш паровоз пробуксовывает и никак не может выйти из тупика истории, куда он плавно вкатился в тягучие застойные? Где треклятый машинист и как снова раскочегарить машину? А может уже не стоит, может пора создавать новый суперлокомотив, поставив чугуняку на вполне заслуженный им постамент в колонном зале мировой истории…

Сегодня, глядя на явно зажировавшихся буржуинов, мы чувствуем – пора. Пора спеть им «Вихри враждебные». Но вот как это сделать в реальности что-то никому в голову не приходит. Обращение к опыту предков тоже не ведет к озарениям.

Хоть мы грамотные, образованные, понимаем, что социальный прогресс невозможно остановить, повернуть вспять, но… не складывается. Вот и историк Клим Жуков в своем цикле передач у Дмитрия Пучкова, грозящемся перерасти в целую книгу «Рождение революции» вполне здраво, обоснованно, неопровержимо доказывает – новая социальная система, основанная на социальной справедливости неизбежна, как смена дня и ночи. Десятки умных, честных, страстных, убедительных убеждают нас в том же. Но что делать? Вот, прямо сегодня встать и что сделать? Почему-то никто не говорит. Все грезят этим новым прекрасным обществом, но вот даже примерных его параметров назвать не могут. Что за напасть?

Теоретически повторный вход в систему должен быть там же где был предыдущий. Ну, правильно ведь, хотите повторить эксперимент - начните всё с начала. Но не получается. Смотрим на предыдущий вход и понимаем – не повторить нам его. Не можем. Потому что предыдущий вход это развал страны, хаос, кровь. Не пойдем мы на это. Особенно после Украины.

Ну, хорошо, пойдем. Мы умные, мы не скакуны кастрюлеголовые, сделаем как надо. Что там говорит классическая советская история о революции? В ночь на 25 октября были захвачены банки, вокзалы, телеграф. Хм…

Попробуем. Предположим мы захватим все оптоволоконные и телефонные линии, ну предположим, это возможно. Захватим все телевизионные и радиовышки. Встанем на дверях всех банков (много нас должно быть), захватим вокзалы. Ладно, с учетом современных реалий аэропорты тоже захватим. Ну, ладно и космодромы на всякий случай. И что? Придет благолепие и всеобщее благоденствие? Два раза: «Хм…»

Получается опыт предков нам не в помощь? Как же так? Дедушка Ленин, дедушка Сталин, не оставьте своих неразумных потомков, застрявших на развилке истории (((

Они одной крови

Сдается мне, все наши предки нам сказали, все показали, всему научили. Это мы, неразумные, забыли все, перепутали и не видим заветной двери. Почему-то пытаемся открыть дверь в давно обещанное светлое будущее, а она не открывается.

Все просто. Мы тычемся не в дверь, а в её картинку, нарисованную на сплошной стене. Непрошибаемой стене. В наше оправдание можно сказать, обманка очень хороша. Её готовили не один десяток лет. Начали ещё с наших прадедов и отцов. А может вешатели лапши и сами ошибались, кто теперь узнает…

Прежде чем говорить о том, каким мы хотим видеть наше общество в будущем, нужно немножко поразмыслить о том, что же такое был СССР. Государство рабочих и крестьян? Хорошо. А как это выглядит в реальности? В правительстве сидят рабочие и крестьяне? Да нет. Во-первых, как только они перейдут в правительство, сразу перестанут быть пролетариатом, а во-вторых и не было такого никогда. В руководстве советской страной всегда сидели вначале профессиональные революционеры, а потом хозяйственно-партийная верхушка, так называемая номенклатура.

Что же мы строили последние сто лет? Социализм? Коммунизм? Светлое будущее? А дикие 90-е откуда тогда взялись?

Начнем от печки. Согласно учению Маркса вся история делится на общественно-экономические формации в зависимости от развития базиса (производственные силы плюс производственные отношения) и надстройки (совокупности политических и социальных форм). Революционная ситуация возникает в случае несоответствия одного другому. Вначале изменяется базис, потом под него изменяется надстройка. Точнее он под себя меняет надстройку. Например, в недрах античного рабовладельческого общества возникает класс свободных землевладельцев колонов, развиваются орудия труда и в какой-то момент их труд становится более производительным, чем труд рабов. Базис выходит на новый уровень. Рабовладельческие государства разоряются приходят в упадок, происходит феодальная революция. Надстройка реформируется под изменившийся базис. Наступает феодализм. В его рамках развивается ремесленное производство, в городах появляются первые буржуа, становятся массовым классом и отказываются принимать устаревшую, давящую свободу предпринимательства феодальную форму правления. Кровавые буржуазные революции сотрясали Европу с 1568 (Нидерланды)по 1917 (Россия) годы. В итоге меняется общественно-экономическая формация. Приходит капитализм. Затем он точно также приходит в упадок и на смену ему приходит...

Маркс расписал все четко и логично ровно до того места. А дальше начинается интересное. Внятной разницы между социализмом и коммунизмом Маркс не даёт. По его мнению, социализм есть начальная стадия коммунизма.  Но и четкого определения коммунизма основоположник социального учения не приводит, якобы опасаясь впасть в утопии и уподобиться  Фурье, Оуэну, Сен-Симону. Он ограничился только такими словами в  "Критике Готской программы": «На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!».

Другой классик, Владимир Ленин в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» дает более конкретное определение: «…социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией… если крупнейшее капиталистическое предприятие … стало государственной монополией, значит … государство направляет все предприятие — в чьих интересах?

— либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику,

— либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму». Как видим, уже появляется понятие социализма как двойственной государственно-капиталистической монополии. И грань между государством социальной справедливости и классическим капиталистическим государством весьма тонка.

В то же время Фридрих Энгельс в знаменитом «Анти-Дюринге» предупреждает: «Какие бы формы ни принимало современное государство, оно остается механизмом чисто капиталистическим, государством капиталистов, идеальным совокупным капиталистом. Чем больше производительных сил захватит оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплоатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не устранятся, а ещё более обострятся. Но это обострение будет последним шагом их развития. Превращение производительных сил в государственную собственность не разрешает противоречий капитализма, но оно заключает в себе формальное средство, возможность их разрешения».

Что за напасть?

Для более точного определения экономической формации историк Андрей Фурсов предлагают кроме классических структур рассматривать в качестве определяющего и характер присваиваемого объекта, полагая, что он самостоятельно определяет и характер присваивающего субъекта. Если у вас отчуждают личную свободу, то вы в рабовладельческом обществе, если труд -  в капитализме или социализме. Или коммунизме? Везде объектом присвоения собственниками средств производства является труд, что еще взять с бедного рабочего? Но в итоге формации получаются совершенно разные.

Эта теоретическая загвоздка легко решается, если в систему определений общественно-экономических формаций ввести не только отчуждаемый объект, но и независимую категорию субъекта, в пользу которого отчуждается общественный продукт, то есть определиться, кто же собственник, выгодоприобретатель. В таком виде, на наш взгляд, всё становится более очевидным.

Для наглядности сюда же добавим схему Клима Жукова, изложенную в уже упоминавшейся работе «Рождение революции».

Таб.1 Сводная таблица определений общественно-экономических формаций.

Легко заметить, что кроме присваивающего субъекта, мы используем понятие наднациональных структур, факт наличия которых, как неотъемлемых частей капитализма, обнаружил Андрей Фурсов. Такое структуирование системы сразу снимает все недосказанности и противоречия. Близкое родство капитализма и социализма выглядит очевидным.

Тождественность капитализма и социализма подтверждается и наличием в обоих формациях таких надстроечных категорий, как национальное государство, формальная выборность верхнего уровня руководства, развитая идеология, контролируемые информпотоки, урбанизация, индустриальное общество, надгосударственные структуры, невозможность развития без расширения рынка.

Таб.2 Схожесть политической надстройки социализма и капитализма

То, что КПСС является типичной надгосударственной надстройкой, Андрей Фурсов обнаружил, когда работал над уставом партии, в подготовке во время одного из перестроечных процессов. Но, по мнению историка, партийная номенклатура стала  классом над государством гораздо раньше: «Во второй половине XX в. олигархизировавшиеся структуры власти в СССР дважды блокировали прогресс и жестоко поплатились за это» Интервью Андрей Фурсов : МИР БУДУЩЕГО http://www.reading-hall.ru/publication.php?id=17429

«Во второй половине XX в. олигархизировавшиеся структуры власти в СССР дважды блокировали прогресс и жестоко поплатились за это. В середине 1960-х годов СССР готов был совершить научно-технический рывок в будущее, превратившись из системного антикапитализма в реальный посткапитализм, однако это не было в интересах как советской номенклатуры, так и верхушки мирового капиталистического класса. Прорыв был жёстко заблокирован, а взлёт цен на нефть и детант внесли в советские верхи чувство успокоенности и глубокого удовлетворения» А.Фурсов «Библейский проект закончен. На очереди - тотальная дебилизация».  http://www.kramola.info/vesti/metody-genocida/bibleyskiy-proekt-zakonche...

Ну, в общем, все вышло, как планировал Владимир Ильич: «социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия». И никакого светлого будущего.

Мы же знали это, чувствовали, поэтому в 90-е многотысячные митинги требовали вышвырнуть из нашей жизни партфункционеров. Люди просто не понимали, что присосавшая к кормушке номенклатура уйдет только вместе с кормушкой. Когда угар реформаторства развеялся, мы ошарашено оглянулись вокруг и не поняли. А где наши богатства? Где наши заводы, где наши недра? Почему им владеют какие-то Березовские, Ходарковские? А потому, что на самом деле мы ими давно уже не владели.

Разве были хозяевами, коллективом собственников, рабочие Новочеркасска, расстрелянные в 1962 году. Разве могли наши родители самостоятельно принимать решение – сажать эту дурацкую кукурузу или нет? Разве мы решали, куда вкладывать прибыль от нашей промышленности, как её развивать, как управлять ею? Разве мы были хозяевами советской нефти, если в 70-е за её продажу номенклатура получила около триллиона долларов и благополучно распихала себе по карманам? Разве беспечные рабочие и служащие позднего Советского Союза ломали себе голову над тем, как следует распорядиться доходами поступающими от промышленности и где взять деньги на её развитие, модернизацию.

Тот социализм, в котором мы жили и который потеряли в 1991 году, вовсе не был государством рабочих и крестьян. В этот год были лишь сброшены маски и развеяна дымовая завеса. Начавшийся в 70-е годы общекапиталистический кризис прибавил смелости. Хозяева страны решили, что уже не нужно бояться и можно объявить давно сложившийся статус-кво. А сложился он ещё в 50-е.

Начался с устранения Сталина, предотвратившее выведение государственных структур из-под партийного контроля. К 1960 вполне сформировалось понимание, что именно партхозактив и является настоящим  всё принадлежит им, а мы идем лесом.

Понимая это, стоит ли удивляться, что советская номенклатура еще с 60-х так активно искала контакта с якобы идеологическими врагами страны. Они были с ними одной крови, советский олигархат безошибочно соотносил себя с олигархатом буржуазным. Уже в 1956 году Хрущёв  заявил о возможности мирного сосуществования советской и западной систем.  Не мы были им своими, а западная элита, усесться за один стол с которой они так мечтали. То, что не получилось, и их отправили на кухню, не их вина. Они очень старались, продавая и предавая все, что было создано кровью и потом наших дедов и отцов.

Что же, уже можно подводить первые итоги. Как мы выяснили, социализм и капитализм объединяет целый ряд очень важных, видовых черт, что позволяет говорить не только о схожести, но и о близком родстве, даже идентичности этих общественно-экономических формаций. Социализм лишь разновидность, если хотите не совсем обычная форма капитализма, отличающаяся от остальных тем, что основной объем собственности находится в руках государства. Это, кстати, прекрасно осознают современные западные политики. Поэтому они заявляют, что в Швеции тоже социализм, что партии, выступающие за национализацию, называются социалистическими. Именно поэтому современный Китай, несмотря на все странности с мировоззрением, признается однозначно социалистическим – государственная собственность, или прямая собственность КПК составляет 9\10 имущества страны. И, заметьте, никакой идеология роли не играет, разговор только о том, кто будет распоряжаться прибылями.

Особенностью советского социализма было то, что элитная верхушка не входила в мировые надгосударственные структуры управления, но очень туда стремилась. Резкое изменение государства в 1991 году не было контрреволюцией, предполагающей откат от более прогрессивной формы общественно-экономического устройства к устаревшей. Капитализм и социализм единая формация, только более сложная, чем все предыдущие. Так что 1991 всего лишь государственный переворот, оформивший де юре ситуацию, давно сложившуюся де факто. Любопытно, что этот переворот оставил в управлении 70-80% прежней партийной элиты, что, на наш взгляд, еще раз доказывает его давнюю подготовленность.

Контрреволюция свершилась гораздо раньше, когда свежие, бодрые  ростки нового строя, коммунизма, были безжалостно вырваны и уничтожены. А чтобы наши отцы не сильно возбуждались по этому поводу, им рассказали про то, что они строят развитой социализм, что уже к 1980 построят коммунизм и так далее… Высочайшая степень самопожертвования и энтузиазма сменилась равнодушием, апатией и работой за подачку: «Мы делаем вид, что работаем, они делают вид, что платят» (чем не сегодняшний гарантированный доход). Система дошла до логического завершения и в 1991 году вернулась к своему естественному состоянию.

Однако, народное подсознание четко зафиксировало смену парадигмы еще в 50-е, что нагляднейшем образом отразилось в популярной песенной поэзии. Вместо стремящейся ввысь «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» появились пошленькие «Ландыши…», гедонистическая «Я люблю тебя, жизнь…». Бодрячковые агитки времен БАМа ситуацию не спасали и появились разочарованно-опустошенные "Первый тайм мы уже отыграли...", «Мы рано родились, желая невозможного…Расформированное поколение, мы в одиночку к истине бредем» и откровенный декданс «Круговая порука мажет как копоть…», «Дай вечером умрем весело…».

Но ведь было же когда-то:

Вперед

беспрогульным

гигантским ходом!

Не взять нас

буржуевым гончим!

Вперед!

Пятилетку

в четыре года

выполним,

вымчим,

закончим.

                               В.Маяковский, 1930

Откуда оно взялось и куда ушло, и главное, как нам туда пройти?

Имеющий уши, да услышит. Имеющий глаза, да прочитает

«Если мы спросим себя, что представляет собою коммунизм в отличие от социализма, то мы должны будем сказать, что социализм есть то общество, которое вырастает из капитализма непосредственно, есть первый вид нового общества. Коммунизм же есть более высокий вид общества и может развиваться лишь тогда, когда вполне упрочится социализм. Социализм предполагает работу без помощи капиталистов, общественный труд при строжайшем учете, контроле и надзоре со стороны организованного авангарда, передовой части трудящихся; причем должны определяться и мера труда и его вознаграждение. Это определение необходимо потому, что капиталистическое общество оставило нам такие следы и такие привычки, как труд враздробь, недоверие к общественному хозяйству, старые привычки мелкого хозяина, которые господствуют во всех крестьянских странах. Все это идет наперекор действительно коммунистическому хозяйству. Коммунизмом же мы называем такой порядок, когда люди привыкают к исполнению общественных обязанностей без особых аппаратов принуждения, когда бесплатная работа на общую пользу становится всеобщим явлением». Ленин В. И. Доклад о субботниках на московской общегородской конференции РКП(б) 20 декабря 1919 г. — Полн. собр. соч., т. 40, с. 33—34.

Очень умно и длинно. Но где главное, где про деньги?

Мы уже знаем, что, первыми намертво запутали всех с социализмом-коммунизмом основоположники коммунистического движения. Именно Маркс ввел всех в затруднение  своими лозунгами-символами социализма «от каждого по способностям, каждому по труду», коммунизма «от каждого по способности, каждому по потребностям». Какие потребности, какие способности? Все перевернуто с ног на голову. И вот уже Сергей Хапров заявляет, что у нас создан цифровой коммунизм. Сами судите, в интернет все сливают по способностям и черпают без ограничений по потребностям. Ну, всё строго по классикам. ЭЭЭ… какбээээ… А где же социальное равенство, где прогресс и процветание, где «караваны ракет помчат нас вперёд от звезды до звезды». Эта цифровая помойка - наша мечта? Спокойно. Человек просто обманулся. Наверное, в институте хорошо учился, политэкономию или философию перезубрил.

Конечно, никакие способности-потребности не в состоянии характеризовать общественно-экономический строй, то есть хозяйственный уклад миллионов людей. Это всё, как говорил ещё один классик: «болтовня и провокация» (ну, или примерно так). Всегда везде во все времена главный вопрос мироустройства – собственность. Не найдем, кто хозяин, где деньги, не поймем, что происходит.

Справедливости ради стоит отметить, что важность вопроса собственности большевики могли просто не заметить. Профессиональные революционеры, почти сплошь гуманитарии, они просто могли не осознавать, что самое главное – имущество. Усугубило непонимание и то, что национализация промышленности страны происходила, можно сказать стихийно и началась даже до Великой октябрьской революции. Напуганные разгулом беспорядков в стране владельцы немногочисленных промышленных предприятий Российской Империи начали бросать своё производственное имущество еще в мае-июне 1917 года. К июлю явление приобрело массовый характер. Рабочие были вынуждены сами брать управление заводами в свои руки, дабы не допустить окончательного развала воюющей страны. А те, капиталисты, кто остались в стране, преспокойно работали вплоть до 30-х годов.  Поэтому у большевиков и сложилось впечатление, что собственность это тьфу, вопрос кто будет в правительстве, вот это архиважно! Знали бы кремлевские мечтатели, как это обернут их потомки, трижды подумали, как изначально строить страну.

Впрочем, через некоторое время они одумались и несколько пересмотрели свое отношение к праву собственности. Это произошло с началом первых попыток коллективизации, когда к удивлению большевиков крестьяне вцепились в свои клочки земли, её урожай и не желали их уступать разным пропагандистам из рабочей среды. Пришлось В.И.Ленину в начале 1923 года готовить знаменитую статью «О кооперации», разрабатывать план кооперации страны. Людей удалось убедить, что коллективная собственность это наиболее прогрессивная её форма, вполне соответствующая новым временам. Да и сами классики начали понимать важность формы собственности для строительства нового общества, хоть все еще не разделяя социализма и коммунизма: «При условии полного кооперирования мы бы уже стояли обеими ногами на социалистической почве. Но это условие полного кооперирования включает в себя такую культурность крестьянства (именно крестьянства, как громадной массы), что это полное кооперирование невозможно без целой культурной революции» (Впервые напечатано 26 и 27 мая 1923 г. в газете «Правда» В.И. Ленин, ПСС, издание 5-е, т. 45, стр. 376). Ленинский план кооперации продолжил Сталин. И очень успешно! К моменту его смерти в СССР было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений. Доля валовой продукции составляла 6% от общесоюзной. И это без учета колхозов, которые 100% были коллективной собственностью.

На наш взгляд именно этот период и был коммунистическим в истории Советского Союза, вызвавшим такой подъем самосознания народа, который позволил СССР, как государству социального равенства, продержаться до 1991 года. Точнее этот период можно описать так: на фоне государственной собственности на средства производства, то есть социалистического уклада, начали появляться коллективные предприятия, ростки будущего коммунизма. Будь логика развития страны линейной и поступательной, со временем они должны были укрупниться, объединиться, включив в себя всех граждан страны, и превратится в настоящий полноценный коммунизм. Отняв у государства или перевоссоздав на новом, более развитом уровне все средства производства кооперативы легко могли стать тем базисом, который бы в скором времени потребовал изменения надстройки. В этот момент советская олигархия в виде верхушки КПСС и закончилась бы. Допустить такого развития номенклатура не могла.

Теория Сталина о нарастании классовой борьбы «…по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться…» (Сталин И. Сочинения, т.11. М., 1949 г., с.171) оказалась верной.

Эх, знал бы тогда, в 1928 году, Иосиф Виссарионовч, что капиталистические элементы, сопротивление которых будет нарастать, это его ближайшие соратники, которых он уже в октябре 1941 года назовет «проклятой кастой» за то, что члены правительства, эвакуированные в Куйбышев, отказались учить своих детей вместе с детьми рабочих и приказали построить своим отпрыскам отдельную школу.

Не знаю, понимал ли товарищ Сталин дуализм советского строя. Все-таки исторический перид не позволял взглянуть отстраненно, но с другой стороны, он был гением...Но попытки обуздать нарождающийся класс советской олигархии предпринимались. Так, в 1952 было решено переместить реальное управление обществом в совет министров и прекратить дублирование отделов ЦК КПСС и министерств, оставив партии вопросы пропаганды, идеологии, отбора кадров. Не вышло. Сила советской олигархии нарастала стремительно.

После смерти Иосифа Виссарионовича, «проклятая каста» взяла реванш и отыграла назад. Именно тогда состоялся настоящий контрреволюционный переворот. Но в силу слабой изученности вопроса различий капитализма-социализма-коммунизма, мало кто его осознал. И тут был прав великий генсек: «Без теории нам смерть! Смерть!! Смерть!!!» А теории как раз и не было. Тогда вообще не понимали, что государственная собственность по своей природе мало отличается от частной и не ведет к преодолению капитализма. Это мы узнали на своей шкуре в 1991 году. Скажи делегатам ХХ съезда, что коммунизм кончился, возвращается капитализм, они бы порвали ревизионистов. Но их обманули. Вначале им сказали, что Сталин враг народа, хотя на самом деле он был врагом олигархической номенклатуры. А затем сказали, что теперь мы строим социализм, призвав не беспокоиться – ведь социализм это всего лишь начальная стадия коммунизма, и вот, совсем скоро он превратится в настоящий коммунизм. Это была ложь. С отменой закона о сталинской кооперации уверенное движение к всеобщей коммуне, то есть к коммунистическому строю, когда все население страны является совладельцами всех средств производства и сырьевых ресурсов, было прекращено. Подавляющая масса кооперативов, артелей, колхозов были национализированы. И настал полный развитой социализм. То есть, общественный строй, представляющий из себя разновидность капитализма. Власть в стране не принадлежала народу. Чтобы скрыть это была запущена колоссальная идеологическая накачка, продолжавшаяся до самого конца Союза. Даже  ВКПб переименовали в КПСС, чтобы ни у кого никаких сомнений не возникло. Коммунисты мы и точка! Верхушка страны жила в капитализме, а народу рассказывали о том, что мы скоро совсем уже построим коммунизм. Достаточно посмотреть сегодня на потомков советской олигархии, чтобы понять – эти люди росли в другом социальном строе, идеалы коммунизма им далеки так же как и звезды, к которым он звал.

Мозги нам промыли так, что уже спустя 25 лет после кончины СССР так и не можем понять, где же пол, где потолок. Мы удивляемся, чего это современная КПК такая беззубая и убогая. Им бы по идее одним воздухом с олигархами не дышать, а они сотрудничают, якшаются с ними. Все очень просто, никакие они не коммунисты, а банальные обычные социалисты. Вполне себе буржуазная партейка.

Еще одна вешка. Когда вы прочитали про артели и кооперативы, вы скривились – фи, кустари, артель инвалидов? Поздравляю. Процесс внедрения нужной номенклатуре идеологии прошел прекрасно.

Справедливости ради следует сказать, что технически обеспечить соблюдение прав собственности каждого гражданина, участвующего в государстве-корпорации в тот период было очень непросто. Советский госплан едва справлялся с управлением крупными государственными предприятиями, включение в его структуру и артелей, кооперативов, коммун моментально  вызвало коллапс всей системы. В конце 50-х гг начала появляться первая вычислительная техника, а в середине 60-х была создана система управления академика Глушкова ОГАС. Но общественно-экономический строй, под который она создавалась, уже был уничтожен, так и не успев развернутся на полную мощность, показать все свои преимущества.

Любопытно, что некоторые историки полагают, что внедрение ОГАС привело бы перерождению социализма в коммунизм. Но, как мы знаем, никакая новая технология не способна изменить структуру собственности. Результатом внедрения ОГАС стала бы просто смена элитарной надстройки, распоряжающейся конечной прибылью. Место партократии заняла бы технократия. Затем процесс ее перерождения в олигархат повторился бы на новом уровне. И у нас был бы не 1991, а какой-нибудь 2025 год. То есть это не была попытка смены строя, это была попытка смены элиты,  тихий, интеллигентный госпереворот. Но номенклатура свои интересы блюла четко. Ботаники-кибернетики не прошли.  ОГАС свернули, на всякий случай и производство компьютеров купировали.

Что ж, давайте еще раз вспомним теорию общественно-экономических формаций. И не говорите, что знаете ее на зубок. Знали бы, давно все уже жили в коммунизме.

Согласно учению Маркса вся история делится на общественно-экономические формации в зависимости от развития базиса (производственные силы плюс производственные отношения) и надстройки (совокупности политических и социальных форм). Революционная ситуация возникает в случае несоответствия одного другому. Вначале изменяется базис, потом под него формируется надстройка.

Что у нас сегодня с базисом? Ничего. Голимый капитализм. Что с надстройкой? Тоже всё в порядке – капитализм. Какое тогда царство добра и справедливости вы ждете? Какую революцию собираетесь делать? В какой СССР возвращаться?

Прежде чем планировать революцию, которая, кстати, совершенно не обязательно должна быть в форме «бежит солдат, бежит матрос…», необходимо создать базис – производительные силы и производственные отношения, которые потом потребуют под себя преобразование надстройки, то есть революцию.

Ещё раз: что у нас сегодня с базисом?

Куда приведет мечта?

Наверно, вы сейчас сидите и думаете: «Блин, и что теперь в колхоз вступать, чтобы приблизить светлую эру коммунизма, что ли?» Спокойно, никаких колхозов. Во-первых, их уже нет, во вторых, на дворе XXI век. Мы не кибуцы будем строить, а планировать общество будущего