То есть, грубо говоря, это не вчера началось: противостояние реализма номинализму, сущности – формальности. Что значит «хотеть социальной революции с равнодушием к формальным политическим институтам»?
Это означает трезвое понимание, что реальное право есть благо. Дать или отнять благо (квартиру, колбасу, штаны) может любой политический институт, как бы не выглядел и не назывался формально.
Например, нет никаких исторических доказательств, что республика относится к своим людям лучше, добрее, чем монархия. Ничем реально не подтверждается, что народное благосостояние приходит через парламентаризм. Оно, конечно МОЖЕТ прийти – в определённых случаях и через парламентаризм. А бывает и наоборот, ох, как бывает! Обзавестись парламентом – само по себе это не гарантирует ничего, кроме, конечно, реализации амбиций 100 или 200 проходимцев, обретающих неприкосновенность от верховной власти для всех своих (включая и самые тёмные) делишек…
Противостояние сторонников социальной революции и формальных политических институтов либерализма у нас не раскрыто. Многим не понятно – какая между ними разница. Номинально все они за народовластие, все провозглашают демократические ценности, все клянутся служить народу и т.п. Только одни говорят правду, а другие лгут. А как их различить?
Снова мы восходим к фундаментальному спору европейской мысли, из которого выросло всё: к спору реалистов с номиналистами в Средние Века.
Социальная революция является действительным народовластием, фактическим – возглавляет ли её царь, или парламент, или избранный вождь, или советы трудовых коллективов, или ещё кто.
Суть социальной революции - получение определённого набора благ ВСЕМИ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ. Раньше не давали, а теперь дали - в этом и заключается социальная революция масс, а процедурные вопросы раздачи УНИВЕРСАЛЬНОЙ РАЗДАЧИ УНИВЕРСАЛЬНОГО НАБОРА (помним: средневековый реализм настаивал на реальности УНИВЕРСАЛИЙ, номинализм их категорически отвергал) - могут быть, конечно, очень разными и принимать порой самые экзотические формы.
Формальные политические институты являются номинальным народовластием, в них форма подменяет содержание. В них процедура становится важнее содержания, а ритуал – важнее цели. Неважно, что в итоге получилось – главное, всё делали по форме и по инструкции, буква в букву…
Разница между реализмом и номинализмом – отразилась в разнице между сторонниками социальной революции (равнодушным к формам её протекания) и сторонниками формального либерализма (равнодушными к содержанию обожествлённых форм).
Есть такая восточная поговорка – «хоть сто раз скажи «халва» - во рту слаще не станет». Разница между реализмом и номинализмом такая же, как между бруском реальной халвы и словом, именующим (номинирующем) этот брусок.
Можно ни разу не сказать слово «халва» - но сидеть и наслаждаться реальной халвой. А можно тысячу раз повторить «халва» - не видя реальной халвы и даже не представляя себе, как она выглядит…
Частный случай спора реалистов с номиналистами – это спор между народовластием (народной демократией) и либерализмом (буржуазной демократией). Буржуазная демократия предлагает заменить использование халвы в быту многократным повторением слова «халва»[1]…
***
Современный номинализм (по-русски говоря – очквтирательский фундаментализм, агрессивное и тотальное очковтирательство) ставит задачу контроля общества над властью, не ставя задачу контроля общества над частной собственностью.
С точки зрения реалиста (которому интересны не названия, а суть явлений) – эта задача уже на постановочном уровне нелепа и некорректно поставлена.
Общественного контроля за какой-то непонятной и абстрактной «властью» без общественного контроля за собственностью:
1. Не может быть.
2. Если бы он мог быть – он был бы совершенно не нужен.
3. Если сделать его нужным (реально востребованным) – он будет разрушать сам себя, свою основу.
Из вопроса «зачем контролировать власть, не контролируя собственность?» вытекает ещё более фундаментальный вопрос: «а что вообще такое власть, если не собственность?».
Сила номинализма в том, что бумага всё стерпит. И в том, что любое явление можно назвать любым словом. Можно взять клоуна, и, не выходя из цирка, повесить ему на грудь бейджик «президент». От таких действий небо не упадёт на землю и Дунай вспять не потечёт. Бумага терпима, назвали и назвали – смысл в таком поименовании каков?!
С номиналистами невозможно дискутировать (в чём убедился наш славный рыцарь С.Лавров), потому что номиналисты всё сводят к словам, которые сами же и придумали. Это такой зоопарк, в котором таблички на клетки вешаются и перевешиваются произвольно, и в котором требуют льва считать козлом, овцу медведем, а голубей – соколами.
Номинализм (терминизм) отрывает язык от реальности, язык (в том числе дипломатии) утрачивает связь с миром реальных явлений. Вместо стран и народов появляются «как-бы страны», «как-бы народы», вместо выборов – «как-бы прошедшие как-бы выборы», вместо гениев – «как-бы гении» и т.п.
Скажем, есть Православие реальное: то есть фактическое, очевидное, доказуемое следование Духу и Завету. А есть номинальное православие, в котором аферист, блудник и расстрига Филарет Денисенко чуть было не стал патриархом московским и всея Руси... Ритуалы-то он мастер изображать...
Конечно, фактическое и формальное нельзя окончательно разрывать, противопоставлять: содержание неотделимо от своей формы. Однако форма - не тождественна содержанию. Сложно, скажете? А жизнь вообще кажется простой только дуракам...
Если в реальной жизни нельзя переделать медведя в хорька, то в мире номиналистов-терминистов запросто: просто бирки на клетках поменять, минутное дело!
***
Так чем социальная революция отличается от формальных институтов либерального права? Она есть – а не кажется. У реализма бинарная логика в основе мышления.
В этой логике предмет (любой) – или есть, или нет. Отсюда бинарность: (+) или (-), а если ни того, ни другого – то ноль, ничто, отсутствие действия. Именно о бинарной основе мышления говорит Евангелие: «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого" (Матф. 5,33-37).
В чем суть бинарной основы? В мире огромное, просто бесчисленное количество самых разных и разноформатных явлений. Но все они делятся строго на две половины: хорошее и плохое. Третье состояние, неопределённое – для бинарной логики сугубо временное и вынужденное: явление конечно или хорошее, или плохое, но мы ПОКА точно этого не знаем, ждём «результатов анализов»…
Либералам евангельское «да-да, нет-нет, прочее от лукавого» ненавистно. Рупор либералов, «Новая газета», устами своего эксперта-лектора, Д.Хломова[2], сетует: «…люди пытаются справляться «по старинке», пограничным способом, разделяя всё на «плохое» и «хорошее»… такой способ обращаться с реальностью приводит нас в «болота» депрессии и ресентимента. Надо выходить за рамки «нормальности», а это страшно…»
На самом деле, разочаруем Хломова и НГ: их номинализм такая же «старинка»[3], как и реализм. Обоим по многу веков от роду.
Суть номинализма (терминизма) в том, что ничего «вообще» не существует, нет хорошего и плохого, а есть только уникальные, всякий раз несопоставимые между собой явления.
Скажем, Косово и сербы в Косово: албанцы могут отделиться от сербов, но сербы внутри Косова от албанцев нет… Ни сепаратизм, ни территориальную целостность нельзя отнести ни к хорошему, ни к плохому(запрет на универсалии). Если Украина отделяется от России, то сепаратизм хорошо, а если Крым и Донбасс от Украины – то плохо. Общей универсалии искать не нужно, её нет – есть наименования, которые присваивают каждому уникальному случаю в уникальном порядке: сепаратизм Украины – «борьба за свободу», сепаратизм внутри Украины – «терроризм» и т.п.
Теперь во внутренней политике: универсалий нет, всякий случай уникален. Один приобрёл 10 домов, но это его уникальный случай, не нужно распространять его на других. Второй мается в бараке, в коммуналке, в подвале - это тоже его уникальный случай, не нужно его обобщать на людей, у которых с квадратными метрами явный перебор...
Конечно, уникальщину классифицировать нельзя никак – в том числе и на «плохое с хорошим» разнести, да и по любому другому принципу. Можно построить таблицу химических элементов. Они разные, но все они - элементы, и все они химические.
А как выстроить таблицу из уникальных, штучных явлений? Такая попытка подобна попытке решить, что лучше: вода или еда?
***
Понимая внутренние пружины методологии спора номиналистов с реалистами, мы лучше и вернее разглядим разницу между социальной революцией и формальными институтами либерализма.
Внутри номинализма существует «квадралогическая» основа мышления, в которой «да» и «нет» уравновешены «как бы да» и «как бы нет».
А это уже совсем не то, что бинарная логика безусловного наличия/отсутствия.
Одно дело, когда лично ты получил квартиру, работу, пищу, одежду: это абсолютно доказуемый факт. Нельзя наврать бездомному, что он получил жильё, такая ложь будет нелепой и легко разоблачаемой. Вот оно есть – а вот его нет…
В основе социальной революции, которую неважно, кто проводит (царь или генсек, парламент или директория) – лежит прямая и безусловная, фактическая выдача благ.
Потому, собственно, и неважно - кто делает. Я ведь не запоминаю лицо продавщицы, которая мне колбасу продала. Какая мне разница, кто у них там в магазине работает, лишь бы колбаса была качественной...
Отобрали землю у помещика и дали мужику. О чём тут спорить? Только об оценке факта, ибо сам факт налицо… Построили дом и выдали инженеру квартиру. Не веришь – пойди и позвони в дверь, и смотри, кто откроет… Окончательная фактология, броня!
В основе формальных правовых институтов декларативного народовластия лежит квадралогическая логика. Здесь права становятся «как бы правами», а блага – «как бы благами».
То есть у тебя, конечно, есть конституционное право на жилище, но в том смысле, чтобы его купить. За деньги. Если они есть. У тебя есть право на адвоката в суде – если ты живым дойдёшь до суда. И если у тебя примут исковое заявление. А то ведь могут отказать в возбуждении дела…
И вообще – у тебя есть все демократические права, если ты… докажешь, что существуешь! В формальной демократии нет презумпции существования.
То, что ты есть, ходишь и говоришь – ещё не повод признавать тебя реальностью. Доказать своё существование непросто: ты найми дорогих адвокатов, найми прессу, чтобы за тебя выступали, о тебе писали…
Тогда ты будешь на правах Магницкого, про которого точно известно, что он был. В отличие от миллионов безымянных мужчин и женщин, исчезнувших «в никуда» и забытых на следующий день: а может, их и вовсе не было?
***
Возвращаясь к тому, с чего начали: для реалиста вопрос о власти неотделим от вопросов о собственности. Реалисту ясно, как день: если общество не контролирует частных собственников, то оно не может контролировать и власть. Анорексичные попытки контролировать «только власть» - безумны и бесплодны.
Допустим, я живу в Мухосранске, и работаю на каком-то чесально-мотальном комбинате. И вся моя жизнь – от обеда и ужина до рождения детей и достойного погребения с блинами на поминках – зависит от этого чесально-мотального комбината.
Вопрос: какой контроль для меня важнее всего? Контроль над Путиным, которого я ни разу в жизни в глаза не видел, и о котором знаю не больше, чем о персонаже художественной прозы? То есть только то, что о нём написано?
Или же контроль над собственником этого злосчастного чесально-мотального комбината, с которым моя жизнь намертво срослась?
Совершенно очевидно, что вопросы верховной власти для меня в Мухосранске декоративны и малоактуальны. Всё актуальное для меня находится на земле, на уровне хлеба насущного, на уровне тех властей, с которыми я реально общаюсь каждый день, которые непосредственно определяют моё бытие!
Мне нужна только одна демократия: та, в которой я мог бы переизбрать, выбросить с должности и тем заставить с собой считаться непосредственное руководство, владельцев чесально-мотального комбината!
Какой для меня смысл выбирать «на альтернативной основе» верховную власть из нескольких человек, ИЗ КОТОРЫХ Я ВСЁ РАВНО НИКОГО НЕ ЗНАЮ?! И как я могу сделать рациональный выбор из равно незнакомых мне персон? Мало ли, что они говорят, руки-то их к языку не гвоздями приколочены…
Мне нужно народовластие только по конкретному месту получения средств к существованию. Во-первых, с ними, этими средствами, а не с терминами и именами, связана вся моя жизнь (а при лишении средств – мне смерть). Во-вторых, (что тоже важно) - именно в этом узком секторе я РЕАЛЬНО разбираюсь, что-то понимаю. Если я всю жизнь работаю на чесально-мотальном комбинате, то, даже если я тупой – я кое-что понимаю в чесально-мотальном деле.
А вот в экономических концепциях развития сельского хозяйства я ничего не понимаю, в них моё знание может быть только внушённым, внесённым извне – как знание о деревне «асфальтового фермера» Черниченко. Который думал, что селу хорошо одно – а потом оказалось, что не только другое, но даже и прямо противоположное его бредням…
То есть: если мне и давать свободу слова (хайло разевать) – то только по вопросам чесально-мотального производства. О чём есть что сказать – говори. И молчи о том, о чём тебе говорить нечего…
***
Хорош Путин или плох, с нарушениями он выбирался или без нарушений – но он хотя бы как-то выбирался!
А вот собственник моего чесально-мотального комбината Вася Пупкин появился без выборов, из чёрной бездны «приватизации». Его никто сотрудников комбината не выбирал, никаких перевыборов тоже не предусмотрено, власть Васи Пупкина, как у короля Саудовской Аравии, пожизненная и наследственная.
А между тем все узловые вопросы моей жизни в Мухосранске завязаны вовсе не на Кремле (может быть, я этот Кремль только в телевизоре и вижу, на одних правах с «прогуливающимися динозаврами»). Все узловые вопросы завязаны на владельце моих средств к существованию – но именно над ним я никакого, даже формального контроля не имею…
Оттого все призывы к либеральной формальной демократии мне смешны. Мне многолетний царь наверху выгоднее, чем однолетние президенты. Царь может дать Васе Пупкину по шее, ибо плевал на "правовое общество". А временщик-президент, «первый среди равных» - никому по шее дать не может, ибо он «в правовом обществе»…
Я ведь знаю, что однолетний президент будет, наоборот, заискивать перед собственниками, как английский слабый король – перед баронами. Чем слабее верховная власть – тем больше произвола на местах.
***
В моей тяжёлой, изматывающей, часто с летальным исходом, РЕАЛЬНОЙ борьбе с руководством чесально-мотального комбината формальная демократия мне не помощник.
В ней избирать тех, от кого зависит моя жизнь, я не могу; а избирать тех, от кого моя жизнь не зависит – мне не интересно.
Увлечённо играть в игру с нулевой суммой может только бездельник, а я много и тяжело работаю на чесально-мотальном… Мне некогда да и не по душе махать флажками и выпускать шарики без всяких результатов при любом исходе голосования…
Власть меня касается только одним боком: даёт ли она укорот пожизненному и наследному собственнику моих средств выживания, или не даёт.
Это и есть вопрос социальной революции, в которой меняется СУТЬ отношений, а не их ФОРМА.
В этом смысле грозный диктатор Сталин гораздо более соответствует реальному народовластию, чем Трамп, которому недавно запретили самому бумаги подписывать[4] (зачем тогда выбирали – неясно).
***
Вот номиналист и либерал Максим Миронов, профессор IE Business school (Мадрид), взялся нам разъяснять программу Алексея Навального (человека без биографии, которому просто КУПЛЕНА известность за доллары США). Суть мироновщины – в терминистской попытке отделить общественный контроль над властью от аналогичного контроля над частной собственностью:
«Коррупция – это дополнительный налог на бизнес и граждан. Виллы и яхты чиновников, свадьбы и торжества за несколько миллионов долларов, миллиарды в оффшорах у виолончелистов, домик для уточек и прилегающие к этому домику усадьбы – это все не берется из воздуха. Источник этих средств — поборы с бизнеса и населения. Ведь кто платит налоги в бюджет? Люди и компании. Если эти деньги перекачиваются в карманы чиновников, значит, именно они оплачивают все эти виллы и красивую жизнь. Поэтому коррупция представляет собой дополнительный налог на всех экономических агентов. Люди вынуждены платить существенно больше, чем тратит государство»[5].
Чтобы вы поняли абсурдность этого текста – приведу его аналог: «Если рыжий совершает убийство – то это со стороны рыжего циничное попрание закона, морали и норм общежития, принятых у людей». Причём тут рыжий?! Разве не любой?
Зачем слово «чиновник» у Миронова, какую смысловую нагрузку оно несёт? Что, виллы и яхты у частных банкиров и коммерческих олигархов берутся-таки из воздуха?
Деньги перекачиваются только в карман чиновников?
А в карман частного бизнеса они от населения не перекачиваются?
Домик для уточек у частного инвестора – бесплатный? «Люди вынуждены платить существенно больше, чем тратит государство» - разве не в бездонные карманы частного бизнеса?!
Да, государство ни копейки не даёт на содержание Вексельберга или Прохорова, все их деньги взяты у общества, оттого они и тратят больше, чем траты государства…
***
Демонстрируемый Навальным и его комментатором Мироновым подход изначально абсурден.
Эти горе-теоретики хотели бы одной рукой прививать стремление к обогащению, как высшей цели, всему обществу, а другой –как-то ампутировать аналогичное стремление у чиновников. Забыв, что чиновник берётся не из космоса: он назначается из рядов того самого общества в котором всех с детсада призывают обогащаться!
Но это же невозможно! Если всё общество, ополоумев, мечтает урвать себе побольше, и власть его в этом поощряет – как это стремление подавить в отдельной страте? Чиновник использует оказавшиеся у него возможности – а бизнесмен, что, не использует своих возможностей? И вообще любой гражданин – не использует своего положения, каким бы оно не сложилось?
С точки зрения обывательской коррупция – это любое распределение денежных средств, которое данному конкретному обывателю не нравится. С точки зрения науки коррупция – это всякая форма существенного, фундаментального, устойчивого человеческого неравенства. При чём тут выделенный особо чиновник? Что, в частных банках нет разветвлённой бюрократии? В профсоюзах? В заговорах неформально-масонерного типа?
Конечно, спортсмены не равны – выделяется чемпион. Но лишь на данных состязаниях! Уже на следующих он может проиграть, понимаете? А если вы титул олимпийского чемпиона сделаете пожизненным и наследуемым (как собственность на заводы, газеты, пароходы) – то это будет коррупция в спорте. Вот поэтому наука и говорит: «коррупция есть всякая попытка застолбить и увековечить случайно сложившееся ситуационное неравенство возможностей».
«Чиновники тянут с бизнеса»… А бизнес, извините, с кого тянет? Он-то с каких витаминов такой румяный и круглый?!
***
На самом деле мир «как бы событий» - очень страшный мир. Такой страшный, что озноб берёт. В нём раздача имён из простейшего процесса обозначения, превращается в вопрос жизни и смерти. Виртуальный мир становится жутким господином реального, тень правит человеком.
Названия явлений – не отражают явления такими, как те есть, а определяют отношение к явлениям. Пока ты не поименован – ты вообще де-юре отсутствуешь. Реалисты раньше смеялись в комедиях над требованием к живому человеку принести справку, что он живой. Теперь по этому поводу не до смеха. Такую справку от действующей глобальной власти хрен получишь!
Номинализм позволяет одновременно разветвлять до невозможности формальные права человека – и делать с реальными людьми что угодно, любое зверство. Потому что «человек» в номинализме не биологический объект, а номерок в списке значащихся живыми.
Глупо спрашивать либералов-западников куда делись русские Чечни, сербы Краины, болгары вымершей северной Болгарии… "Как это куда делись? Они в списке не значились – их и не было никогда, чего вы нам голову морочите! Ещё спросите, куда делись хоббиты и эльфы!"
Неважно, что происходит в реальности, важно, как это отражено в документах! Не составлен (а главное, не принят в инстанциях) документ – не было и события.
Убийства, ограбления, отравления, выселения и т.п. Таков мир в котором действует заложенная древними номиналистами квадралогическая основа мышления, в которой не явление создаёт имя, а имя создаёт явление.
***
И если туда нырнуть поглубже – можно уже никогда и никуда не выплыть из солипсизма крупных собственников, намеренных подменить и Бога, и царя, и государство, и общественные организации, и вообще всё, что связывает нас с материальной реальностью…
[1] Иногда в буквальном смысле. Часто можно встретить утверждение, что Ельцин через механизм приватизации квартир – «подарил» советским людям квартиры. В СССР люди квартиры получали бесплатно – и они были формально в общенародной собственности. С ростом семьи – люди переезжали в более обширное жильё, а старое, тесное – сдавали. Так продвигалась жилищная очередь. «Реформаторы» никому никакого жилья не давали (кроме, конечно, себя, любимых) – зато формализовали собственность на ту недвижимость, которая уже имела место. Правда, именно «собственников» квартир стали пачками выселять по разным причинам, чего не делали с «не-собственниками», но вы поймите: номиналиста не интересует реальность, его интересует оформление этой реальности в терминах.
[2] https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/06/28/72947-sposob-obrascheniya-s-realnostyu
[3] Первые представители номинализма в ранней античности — Антисфен и Диоген Синопский, противники «мира идей» Платона, положившие номиналистическую точку зрения в основу этики; в поздней — Марциан Капелла, номиналистически излагавший логику. В раннее средневековье номинализм (тогда, собственно, и появились термины «номинализм» и «номиналисты») выделяется как реакция на рационалистический мистицизм неоплатоников. Профессор А. Д. Сухов указывает номинализм «материалистической тенденцией в средневековой европейской философии». Номиналистическая интерпретация некоторых теологических догматов (Беренгаром Турским, Росцелином) вызвала недовольство церкви — номинализм был осуждён Суассонским собором (1092).
[4] http://echo.msk.ru/blog/taratuta/2025172-echo/
[5] http://echo.msk.ru/blog/mmironov/2025852-echo/
Александр Леонидов; 28 июля 2017
