Когда-то советский режим приговорил Василия
Конкина к смертной казни. Потом приговор заменили на 20 лет тюрьмы.
Отсидев 7 лет, он вернулся в деревню известную своими рысаками, и стал
конюхом.
Самого норовистого и строптивого жеребца со зла назвал Сталиным. Однако вышло так, что конь не раз спасал его от смерти.
Об
этом мне рассказали в редакции одной районной газеты. Но ходить к нему
не советовали. "Рецидивист", - говорили местные журналисты.
Добрался я до него сентябрьским, вечером. Стукнул в окошко. Никто не ответил. Я вошел. Он чистил пахнущее порохом ружье.
- Здрасьти. Я из газеты. Хочу вот про вас написать.
-
Хрен тебе, - отшил меня старик. И снова принялся за оружье. Потом
глянул на меня еще раз сквозь дуло, будто прицеливаясь. Плеснул в
алюминиевую кружку чаю, подошел ко мне и сам выпил.
- Ходют тут...- сердито сказал он.
Я вытащил из рюкзака бутылку водки. Этот журналистский прием в большинстве случаев работал безотказно.
Всю
ночь потом я записывал его историю. Дед все говорил, говорил. Но одного
так и не сказал: за что же тогда, в, 50-х, назначили ему смертную
казнь. Поставив точку, я листаю страницы блокнота. Барак. Лязг засовов.
Солнечный зайчик в камере.
Он не знал, сколько ему осталось. В той
камере, куда его втолкнули, ему уступали место. О нем говорили шепотом.
Он был конченый человек. Бумаги, лежащие в папке у следователя, гласили,
что его уже почти нет. Здесь он ненадолго. Зэки, мотавшие уже не первый
срок, говорили, что скоро его отведут в камеру для смертников. Чего
только не говорили о них. Каких только слухов не ходило о тех камерах по
лагерю. Но никто не мог рассказать, как там на самом деле. Потому что
никто и никогда оттуда не возвращался.
Одни говорили, что там только
голые стены, по щиколотки все залито ледяной водой. Другие твердили, что
там есть все. Вдоволь чая, сгущенное молоко, серебряная посуда и
кровать с лебяжьей периной. Еще говорили, что расстреливать приходят
утром. Вводят в камеру с красным светом, делают укол в язык, приставляют
пистолет к сердцу и...
Он не спал несколько ночей. Сердце бешено
стучало, ритмично отдаваясь в голове словами: "Только бы скорей. Только
бы скорей". Умирать было уже не страшно. Невыносимо было ждать. Пришли
за ним и в самом деле утром. Солнечный зайчик метался под ногами. В
кабинете начальника, прищурившись, смотрел с портрета Сталин.
...Смертную
казнь Василию Конкину заменили двадцатью годами тюрьмы. Три дня он
потом валялся на нарах в одиночке и просто смотрел в зарешеченное окно.
Из двадцати отсидел дед Василий семь.
Затем вышла амнистия, и он уехал в Черновские выселки, что неподалеку
от конезавода N-ской области. Устроился конюхом. Никто не знал, по
какой методе он кормил лошадей. Но его рысаки были самыми резвыми.
Частенько
возле конного двора он устраивал скачки. Нередко и сам участвовал в
них. На полном скаку он мог сбить кнутом несколько глиняных горшков,
висевших на шестах и поднять с земли подкову.
Как-то райком
премировал его за высокие показатели жеребенком. Норовистее его не было в
округе. И никто долгое время не мог его объездить. Василий часто
вытягивал его вдоль спины кнутом. А шатоломный мерин однажды так лягнул
его в пах, что тот едва остался жив.
Со зла он назвал его Сталиным.
Потому что не было для него ничего ненавистнее этого имени. Знаменитые
слова о культе личности давно уже были сказаны, но в Черновских выселках
все равно говорили об этом шепотом.
Сколько раз Сталин сбрасывал
Василия Конкина со спины, никто не помнит. Но настырность человека
оказалась сильнее. Через некоторое время Сталин так привык к Василию,
что ходил за ним, как собака.
Осенью, когда тихие дождики размывали
дороги, мужики ехали в соседнюю деревню играть в "дурака". Василий
седлал Сталина и во весь дух мчался на далекий огонек. Поля были пусты.
Воздух становился похож на холодное стекло. В небе недвижно стоял
одинокий ворон.
В сторожке на конном дворе накурено. Пахнет кожей и
дегтем. На дубовый стол вываливаливаются шматы сала, краюхи хлеба,
яблоки и выставляется здоровенная зеленая бутыль самогона, заткнутая
пробкой, скрученной из газеты. Игра начинается.
- Че у нас козырь, - щурясь от зажатой в углу рта самокрутки, басит мужик с пудовыми кулаками.
- Крести, - отвечают ему.
Играют
до утра. Со смехом, рассказами. Утром дверь в сторожку открывается,
мужики подставляют легкому морозцу разгоряченные самогоном и азартом
лица. Сталин бьет копытом.
Не было в округе лошади резвее Сталина. Но
никого не слушался мерин, кроме Василия. Конкин никогда не брал его с
лугов по ночам. Как-то кромешной осенней ночью окружила мерина волчья
стая. Обычно в таких случаях лошади неистово ржут и мечутся. Тогда никто
ничего не слышал. Утром Конкин пришел и опешил. Три мертвых волка
лежали на холодной земле. Сталин забил их копытами.
Услышав о
необычном жеребце, в Черновские выселки стали частенько наведываться и
цыгане. Уж, как только не упрашивали они Конкина продать его. Предлагали
женщин, автомобили.
-На кой хрен мне ваши деньги, - говорил Василий.
Но однажды Сталина все-таки украли. Триста с лишним верст отмахал он на
велосипеде по полям, перелескам. Искал на паромах возле Волги, дрался с
цыганами. Заглядывал их коням в зубы. Думал, перекрасили, бестии,
лошадь. Осунулся, почернел. В чем только душа держалась. Вернулся
обратно. Только пустая узда позвякивала на руле. Глядит, а Сталин его
ходит по саду, срывает губами яблоки и, щурясь от удовольствия, надменно
жует их. Заломило сердце у Василия. Ноги понесли к коню. Сталин тоже
кинулся. Льнул, прятал голову в плечо.
Сколько раз потом он спасал
его от смерти. Вытаскивал и из запоев. Бывало, неделями пил мужик. Потом
выходил до ветру, и падал на октябрьскую землю, засыпал мертвецки. А
конь таскал ему за щекой холодненькие яблоки из сада. Поддевал мордой,
не давал застынуть. Конкин очунался, видел рядом с собой горку сочной
антоновки. И щипало в горле от нежности.
-Жалко тебе меня, - говорил он, глядя гноящимися глазами на фыркающего поодаль коня. – А ты не жалей, не надо.
Он вставал, смахивал с колен волглые листья и бубнил:
- Жизнь моя иль ты приснилась мне?
...
Сталин умер зимой под завывание метели. Конкин принес ему овса. Жеребец
вдруг лизнул его, ткнулся головой в грудь, горячая слеза упала в
ладонь. После этого Василий выдрал из какого-то журнала лицо уже
настоящего Сталина и повесил его возле кровати.
Владимир Липилин
PS: Владимир
Липилин приводит читателя туда, где время как будто бы остановилось —
но, осмотревшись, понимаешь, что просто оно течет по-другому, не так,
как в «суете городов и в потоке машин..
Оцените материал:
ПОДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ:
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
