«А ну тише, архаровцы!» — с такими словами обращается к своим товарищам один из героев повести Николая Печерского «Сережка Покусаев, его жизнь и страдания». Как до, так и после революции слово «архаровцы» действительно было, что называется, «ходовым». Однако откуда пошло это прозвище и кем изначально были эти самые архаровцы?

Лучший сыщик

В действительности прозвище архаровцы было образовано от фамилии Московского губернатора и обер-полицмейстера, Николая Петровича Архарова. Если верить книге Владимира Муравьева «Московские слова, словечки и крылатые выражения», Николай Архаров начал свою службу в Преображенском полку простым рядовым, когда ему едва исполнилось 15 лет. Он довольно быстро поднимался по карьерной лестнице и к 1771 году уже удостоился чина капитан-поручика. Тогда же Архарову выпал шанс по-настоящему проявить себя. Дело в том, что в то время в Москве вспыхнула эпидемия чумы, а вместе с тем и знаменитый Чумной бунт. Для его подавления императрица Екатерина II вызвала своего фаворита Григория Орлова вместе с четырьмя гвардейскими полками.

Как пишет Ирина Сергиевская в своей книге «Москва романтическая», одним из таких полков и командовал Николай Архаров. Орлов остался так доволен исполнительным и энергичным Архаровым, что даже порекомендовал Екатерине перевести Николая Петровича в полицию с присвоением нового звания полковника. Императрица так и поступила. В 1772 году Архаров был назначен обер-полицмейстером Москвы. Николай Петрович Екатерину не подвел. Как утверждает Нина Молева, автор книги «Москва – столица», об умении Архарова распутывать самые сложные дела ходили легенды еще при его жизни. За помощью к обер-полицмейстеру не раз обращалась и сама императрица. Так, в своей книге «Москва пешком. Самые интересные прогулки по столице» Олег Рассохин упоминает случай, когда из Зимнего дворца была украдена икона, которую Архаров нашел меньше чем за неделю.

Уважаемый полицейский или главарь разбойников?

И в самом деле, если верить изданию «Москва великая» коллектива авторов, фамилия Архарова наводила на преступников трепет. Николай Петрович в буквальном смысле слова определял незаконопослушного гражданина, едва взглянув на него. Слава о его уникальных способностях достигла даже Европы. Парижский полицмейстер Сартин написал Николаю Петровичу восторженное письмо, в котором сообщал о том, что не может, как он выразился, «надивиться» своему коллеге из России. Екатерина II, видя такое отношение к Архарову европейцев, тоже не скупилась на награды: вскоре Николай Петрович стал генерал-поручиком, а также занял высокую должность губернатора Москвы.

Вот только Юрий Нагибин в своей книге «Всполошный звон» пишет о том, что далеко не все было так радужно тогда в Москве, как описывают многие авторы. Нагибин уверен в том, что солдаты Архарова «прославились» вовсе не как хорошие полицейские, а как самые настоящие разбойники. Подчиненные Николая Петровича бесчинствовали в городе, грабили, насиловали и даже убивали. Именно поэтому, по мнению русского историка Петра Сытина, жители Москвы стали называть полицейских презрительно – «архаровцами». С Сытиным согласен и автор «Энциклопедического словаря крылатых слов и выражений» Вадим Серов.

Значение крылатого выражения

Вадим Серов уверенно заявляет о том, что Николай Петрович Архаров разработал систему самых жестких, а порой и жестоких мер по уменьшению преступности в Москве. Да и упомянутый Чумной бунт 1771 года он подавил очень решительно. Многим москвичам поведение и методы Архарова пришлись не по душе, а потому обер-полицмейстер снискал среди горожан не слишком добрую славу. Негативное отношение жителей Москвы к Николаю Архарову распространилось и на его подчиненных. Благодаря этому московских полицейских и стали называть «архаровцами».

Презрительно или нет, но как утверждает Марина Петрова, автор «Словаря крылатых выражений», первоначально так действительно называли сыщиков и полицейских. Между тем с течением времени история «архаровцев» позабылась, а вот презрительный подтекст самого слова остался. Впоследствии «архаровцами» стали называть не блюстителей порядка, а, напротив, нарушителей этого порядка, то есть грабителей, хулиганов и тех, кто был готов на всякого рода отчаянные поступки. Иногда так обращались, правда, в шутливой манере, и к озорным детям.