Паня-цыганёнок

Родилась она в селе Паревка Тамбовской губернии, в бедной семье, за четыре года до революции. Говорили, что основателем их рода был грек – Панечка считала, что именно поэтому у неё, такой худющей, была большая голова с густой чёрной копной волос. «Не девчонка, а цыганёнок», – смеялись деревенские. 

Когда ей исполнилось десять, жизнь стала такой тяжёлой, что её сдали в детский дом. 

Непостижимы судьбы людей. В 30-е годы начался голод – она подалась в Воронеж, в медтехникум, затем поступила в Воронежский мединститут. Влюбилась, вышла замуж и… переехала в Москву. И жила не где-нибудь – в Лаврушинском переулке, в одном из самых известных домов столицы, построенном для писателей. 

Рождение хирурга

Когда в 1941 году бомбили Москву, частично разрушили и этот знаменитый «писательский» дом. Сами литераторы шутили: если б не две бомбы, а больше – от советской литературы ничего бы не осталось.

Немцы всё приближались к столице. Муж ушёл добровольцем на фронт. А Прасковью взяли работать во фронтовой госпиталь. 

Его организовали в здании школы на территории Парка культуры и отдыха им. Горького. 

Раненых не успевали принимать. Холода стояли лютые. Не хватало ни лекарств, ни перевязочных материалов. Не говоря уже о медперсонале.

Мошенцева потом рассказывала, что в их госпитале всё выглядело гораздо страшнее, чем это показано в советских фильмах. Здесь день и ночь невыносимо страдали люди: адские крики, незатихающий бред впавших в беспамятство, невыветриваемый запах в палатах – всё это было, было, было…

Жизнь быстро заставила стать настоящим хирургом. Ведь частыми осложнениями ранений были газовая гангрена и столбняк. Приходилось заниматься ампутацией. 

Не хватало донорской крови. И медики сами становились донорами.

Однажды привезли юного партизана, умиравшего от кровотечения. Мошенцева сама легла под прямое переливание крови. Медсёстры недосмотрели, и она потеряла сознание. А когда, наконец, очнулась – увидела, что мальчишка буквально ожил. Его радость придала сил и ей. В конце концов, хирурги падали в обморок и прямо у операционного стола: ведь стоять со скальпелем приходилось иногда по 10–12 часов в сутки!

Иногда их посылали в самое пекло. Позже, как всякий человек, видевший войну во всём её неописуемом ужасе, она не станет живописать его в своей книге воспоминаний. Лишь скромно заметив: «Помню, как под шквальным огнём мы вытаскивали раненых. Это было под Ельней».

Разве одного этого не достаточно?

Продолжение читайте в журнале «Чудеса и приключения» #5/2020 (скачать)

Наталья Зимянина

По книге П. Мошенцевой «Тайны Кремлёвской больницы, или Как умирали вожди»