Ранним мокроснежным утром я шла по незнакомому адресу. Больше всего на свете хотелось повернуть обратно. Быстро раздеться и снова лечь под одеяло. Но неугомонная тяга к приключениям, замешанная на лени, не давала ни единого шанса отступить от намеченной цели: встретить детей блинами. Масленица.

Готовлю я примерно с 11 лет, когда сварила первые щи . В 17 испекла куличи в русской печи. В 20 — сразу 7 наполеонов (но с тех пор ни одного). Долгие годы не могла научиться делать эклеры и котлеты, теперь и они получаются. Не пеку лишь блины. Умею, но лень. Да и не люблю их. В смысле есть не люблю.

Настолько лень, что сын еще подростком научился печь сам. Задал вопрос в сети, и девочки накидали ему рецептов. Перепробовав несколько, остановился на одном (понятия не имею, на каком). Так и повелось, печет сам.

Только он уже несколько лет как живет отдельно, да и праздник. Хотелось сына порадовать, но готовить не хотелось совсем. Поэтому решила купить.

Я и раньше покупала ему блины в разных кафе и кулинариях. Пробовала всегда. Мне не нравились: то толстые, то квелые, кислые или слишком сладкие. Сама не пекла, держалась стойко.

А где-то с месяц назад подруга написала, что она любит заехать часа в три ночи в Блинную и порадовать местную публику «полным парадом»: шляпкой с вуалью, вечерним платьем с декольте, туфлями на шпильке. До парада мне дела нет, а Блинную запомнила, взяла на заметку. И не напрасно.

Подруга, кстати, адрес не дала, я сама догадалась забить в поисковике. По слову Блинная адрес выпал первым. И часы работы: "ежедневно, 8:30–6:00, перерыв 16:45–17:30". Так я поняла, что рассказ о трех утра не хвастовство, не гипербола. И перестала волноваться, что еду к 8 утра. Скорее всего будет открыто.

Старомосковская улица еще только размышляла, стоит ли ей просыпаться, редкие машины даже умудрялись объезжать лужи, чтобы не окатить пешеходов потоками грязи. На каждом доме, мимо которого я шла была вывеска кафе или ресторана закрытых в это время суток. Народ, что шел вместе со мной от метро, постепенно исчез, и мне стало казаться, что я держу путь в никуда. Утешала лишь группа людей, отмеченная впереди в сереньком мареве.

Они кучковались неуловимо по особенному, отчего было понятно, что стоят возле нужного мне дома.

Так и оказалось. На чистой белой стене светились 5 букв: БЛИНЫ. Сделав шаг, потянулась вперед: на коричневой двери, обитой потрескавшейся коричневой субстанцией, ручка отсутствовала. Тут из заведения вышла молодая семья: мама, двое детей. Отец придержал передо мной дверь. Я обернулась: они садились в очень недешевую машину.

Два шага внутрь, и пришлось срочно расстегиваться, будто оказался в парилке. Три стоячих столика из фильма "Москва слезам не верит", за которым спортсмен Сергей жаловался на судьбу, два — явно из шикарного ресторана, закрытого еще в 80-ых, потому что не из чего было готовить. Мебель была расставлена настолько хаотично, что хотелось навести порядок. Вместе с тем было ясно, что это сделано по чьей-то задумке

Я будто вернулась в прошлое. Пивная прямо под нашим домом, да и в Сокольниках, где в 50-литровой кастрюле постоянно варились креветки. Мрачная здоровенная дама, стоявшая в центре круговой стойки, вычерпывала их на освободившиеся тарелки не половником, а ковшом. Вспомнилась Чебуречная на Колхозной, Пончики в окне на Курском в кульке из серой бумаги: на 16 копеек 4 штуки, усыпанные сахарной пудрой. Ничего этого не осталось, а Блинная уцелела в том виде, в котором она задумывалась и прожила свою жизнь.

Прилавок, он же раздаточное окно, где стоит самовар, горкой лежат пакетики с чаем. Сзади две плиты, на стене бумажка — прейскурант. Стала читать — задохнулась: 40 рублей, 50 рублей, 30...

- Блины можно с собой?

- Конечно. Сколько?

- 20.

- Либо 21, либо 24.

Как я не догадалась, раз порция из трех штук!

- Своя тара есть?

- Нет.

- Тогда 294 рубля.

Отдав деньги и получив сдачу, начала оглядываться. Старик пальто с газетой (ему явно не хватало сигареты), неторопливо ел яичницу глазунью с сосиской. Не глядя протягивал руку за чаем, отпивал и тем же механическим жестом ставил стакан обратно. По всему было понятно, что завтракает он за этим столиком не в первый раз.

В темном углу стояла парочка. Он нервно оглядывал завсегдатаев, которые не обращали на него внимания, вздрагивал каждый раз при открытии двери. Она — в шикарной шубе нараспашку и чем-то блестящем внутри, — пила дешевый чай, что твоя королева Англии с бокалом ледяного шампанского.

От стены, чтобы потребовать 7 рублей сдачи и пиво отделился человек неприметной наружности. Буфетчица, она же официант, повар, раздатчица и уборщица с красивым, чуть жестким лицом, пересчитывая вслух сумму, молниеносно поставила перед ним стакан.

- Вы не стой стороны стоите!

Я была уверена, что стою с традиционно правильной стороны, поэтому не обратила внимания на реплику. Тем более, что заказ я уже сделала и вообще ожидала в стороне. И все же обернулась. Очередь выстроилась слева вдоль стены. И какая очередь! Мне бы превратиться в Венечку Ерофеева на полчаса, уж я бы описала каждого, кто сумел выстоять в ночь и добраться до животворящей еды.

Глаза то потухшие от понимания, что их обладателя уже ничего не ждет, то, напротив, горящие нетерпением предвкушения. Самые невообразимые прически: от укладок в дорогих салонах, до попытки пригладить гнездо на голове пятерней. Я увидела домашние промокшие тапочки на босу ногу и дорогие ботинки ручной работы. Молодой кавказец привел подругу на свидание и гордо объяснял ей, как здесь следует вести себя.

И сглатывающие кадыки. А уж наряды... Вспомнила подругу с ее плюмажами и вуалями — улыбнулась. И тут мне выдали синий пакет.

- 21?

- Как заказывали.

Она еще не договорила, но уже забыла обо мне, сосредоточившись на новом заказе: глазунья из двух яиц, салат из капусты с майонезом, вареная сосиска с горчицей, порция блинов со сметаной, еще одна — с вареньем, пиво, чай. Здесь каждый первый ел много, горячо, по-московски размашисто.

За обратную дорогу развиднелось, показалось солнце. Спать расхотелось, стало радостно: блин на небе, блин на столе. Или наоборот, всюду солнце? Ведь блины — символ солнца.

Когда я добралась до дома, блины всего лишь в пакете еще были теплыми. И я, при всем моем равнодушии к ним, не удержалась.

Первый я даже не поняла, когда съела. Вытащила второй: достала к нему из холодильника форшмак, сыр с маслом. Опомнилась доедая третий: такие вкусные блины мне готовила бабушка Таня. Тонкие, но упругие и плотные, чуть сладковатые, что не мешало положить внутрь соленую начинку. Стопочка вздыхала, подмигивала, пахла праздником.

Закрыла пакет с некоторым сожалением и принялась накрывать на стол.