В 1912 году в состав Товарищества вошли еще два пароходства — Корнилова и Русско-Китайского акционерного общества.

Примером того, как передавались бразды правления средствами, которые староверы считали общинными, а православные - частным капиталом, может служить находящаяся в архиве Министерства внутренних дел копия завещания  Рахманова на сумму в один миллион рублей серебром.

Завещатель выбрал среди своих родственников трех наиболее предприимчивых  - А.А. Рахманова, С.И. Рахманова и В.Г. Рахманова. Отдавая отчет в том, что они по возрасту или состоянию здоровья могли оказаться неспособными управлять общинными средствами, в число душеприказчиков он предусмотрительно ввел купца-единоверца  Солдатенкова, к которому и перешел в итоге завещанный миллион.

Российские законодатели сами немало способствовали ограждению старообрядческой собственности от внешнего посягательства.

Предприниматель-старовер, оказавшийся в долговой зависимости от иноверца мог почти безнаказанно перевести свое имущество на какого-нибудь члена общины, лишив кредитора возможности наложить на него арест. На руку староверам играли особенности русского семейного и наследственного права. В России собственность была не семейной, а индивидуальной.

У детей не было гарантий наследования отцовского достояния. 

Это было на руку раскольникам, чьи купеческие богатства были по большей части «благоприобретенные»: наследодатель мог делать с ними, что хотел. Это удерживало новые поколения от опрометчивого решения отпасть от веры отцов. В качестве дополнительных гарантий сохранения общественной собственности «согласия» принимали собственные постановления.

Так, среди постановлений Филипповского собора 1827 года было принято правило № 25, которое лишало никонианина права наследования, то есть, отпавший в Русскую православную церковь сын старовера терял право на участие в отцовском наследстве.

Общинные правила превалировали и в тех случаях, когда законный собственник недостаточно радел за общее дело. Примером того, как общины избавлялись от нерадивых управленцев, может служить судьба главы третьего поколения костромских купцов-староверов Коноваловых - Ивана Александровича.

За небрежение делом, кутежи и аморальное поведение его назвали едва ли не самым презрительным для староверов именем «Петра Великого», а в начале XX века вывели из дела и выслали из Москвы, что в смысле юридическом было событием невероятным. Во главе Коноваловской мануфактуры был поставлен его сын, который потом стал заместителем председателя Московского Биржевого комитета, а потом министром Временного правительства.

Общинная казна в центре, а вокруг нее — крупные и средние предприятия общинников, в свою очередь связанные со множеством мелких предприятий-поставщиков - такова была экономическая организация старообрядчества.

В западном обществе источником капитала выступал сначала ростовщик, а потом банк, аккумулирующий средства миллионов вкладчиков и делящий с ними ссудный процент. В романовской России с запозданием на несколько веков развивался аналогичный процесс.

А в старообрядческой России эта роль отводилась общинной казне. Когда общинных средств для растущей экономической активности не стало хватать, появились старообрядческие банки, но и они внутри себя продолжали выполнять весьма специфическую, четко обозначенную роль заемного резерва конфессионального характера.

Поскольку нужда в стартовом капитале и оборотных средствах у староверов удовлетворялась общинной казной, коммерческие банки у нее появились позже, чем у православных конкурентов.

Первый Ссудный банк был учрежден через 10 лет после появления Петербургского частного банка. Отцами основателями его стали купцы-староверы  Морозов,  Лямин и братья Крестовниковы. Контрольно-ревизионная обязанность была возложена на купца-старовера Борисовского, совладельца хлопчатобумажных фабрик и рафинадного завода, дружина которого потом выйдет на баррикады 1905 года.

Еще одним руководителем стал грек  Миллиоти, сестры которого вышли замуж за Борисовского и  Крестовникова. В общем, все «свои» за исключением введенных в состав учредителей для представительских целей гофмейстера барона  Бюлера, графа  Мусина-Пушкина, камергера князя  Шереметьева, которые никакими распорядительными полномочиями не обладали.

Но у староверов не было специалистов в кредитно-финансовой области - обстоятельство, сыгравшее роковую роль. Управленческие функции, естественно, были доверены евреям  Шумахеру и Ландау, оказавшимся нечистыми на руку. Разорение банка в 1875 году стало первым в истории России банковским крахом.

Урок пошел впрок. Староверы стали отправлять своих детей в университеты, главным образом, в Москву и в Казань. В качестве приоритетного  в Московском университете рассматривался юридический факультет, особенно, когда его деканом стал А.С. Алексеев — выходец из семьи староверов-предпринимателей Алексеевых-Станиславских, ныне более известных в связи с Художественным театром.

О старообрядческом влиянии на факультете можно судить по воспоминаниям  Бурышкина, который был дружен со староверами, но которому с трудом удалось стать председателем общества взаимопомощи студентов юристов из-за того, что «ходил в церковь и иногда приезжал в университет на своей лошади».

Принадлежность к Русской православной церкви осуждалась наравне с личным богатством. Хотя сам факт, что его все-таки выбрали, свидетельствовал об ослаблении исконных устоев в этой среде.

Образование вкупе с капиталами помогло развернуть такой масштаб деятельности, что банкиры-староверы в начале ХХ века осуществили перестройку русского народного хозяйства, выведя его из эпохи промышленного капитала в эпоху капитала финансового.

Но и после истории с нанятыми евреями Шумахера и Ландау их банки терпли крах, особенно во время мирового кризиса в начале ХХ века. И это лишь говорит о том, что и староверы научились играть ценными бумагами на международных финансовых биржах и лично убедились в порочности этого занятия.

Один из обанкротившихся банков -Земельный - снова поставили на ноги Рябушинские. Предвосхищая события, "Московские ведомости" писали, что «г-н Ряпушинский привезет из Москвы два вагона своих «робят», коим раздаст акции, и подомнет банк под себя».

Так, примерно, и произошло. Рябушинские сформировали портфель из 3,5 тысяч акций и, распределив их малыми пакетами среди нескольких десятков новых акционеров, естественно, старообрядцев, заполучили большинство голосов в пользу своей кандидатуры председателя на общем собрании инвесторов.

Для оздоровления банка было выпущено новых акций на сумму в 2,8 миллиона рублей. Гарантировать размещение займа вызвалась московская фирма, тоже старообрядческая. И никакой рыночной стихии. События имели вполне определенный, хотя и не всем понятный смысл.

Особая роль регулятора в функционировании ссудного и сбытового механизма отводилась общинам крупных торгово-промышленных центров, становившихся ядрами национальных макроструктур, объединяющим звеном которых была Макарьевская ярмарка, названная в честь монастыря Макария Желтоводского и выросшая из окрестных старообрядческих сел Лысково, Павлово, Семеновское и других.

Места эти для староверов заповедные: здесь или родились, или побывали практически все главные действующие лица раскола. В 1816 году после большого пожара ярмарка была переведена в Нижний Новгород, но название сохранила.

Здесь происходили регулярные совещания общин западных и восточных регионов конца XIX - начала XX веков. Раздельные переговоры западных  раскольников имели место в Москве или в Чернигове, а восточных - в Екатеринбурге.  Сам министр финансов Витте не считал зазорным наведываться в Москву и на Нижегородскую ярмарку для собеседований.

Уральские староверы дополнительно контролировали менее значимую в национальных масштабах Ирбитскую ярмарку. Власти пытались перевести ее  в Екатеринбург, но, как обычно, «неведомыми путями» ;естественно, с помощью подкупа крупных чиновников, староверы настояли на своем. Туда и железную дорогу удалось проложить, хотя многим она оправданно казалась экономически нецелесообразной.

Появилось обоснование, подготовленное Дмитрием Менделеевым, которого староверы-промышленники привлекали к сотрудничеству и на Нижегородской ярмарке. Его авторитет сделал свое дело. Причем, не только в ярмарочном деле.

Менделеев - продолжатель дела выходца из поморских староверов Михаила Ломоносова - сыграл важную роль в привлечении интереса старообрядческих предпринимателей к развитию химического производства.

Можно сказать, благодаря им, Россия не осталась без пороха для боеприпасов и хлороформа для раненых, когда началась первая мировая война и импорт из Германии прекратился. Хотя, конечно, этот монополизированный ими бизнес принес им колоссальные доходы.

Между прочим, химик  Збарский, участвовавший в бальзамировании тела Ленина, до революции работал на уральских химических предприятиях староверов во Всеволодо-Вильве в Соликамском уезде Пермской губернии, и в Тихих Горах в селе Бондюга, переименованном затем  в Менделеевск, близ Елабуги. Именно связи, зародившиеся, когда он был еще народовольцем, здесь окрепли и послужили пропуском в новую жизнь после октября 1917 года. Заводы во Всеволодо-Вильве строил  Морозов.

Особенность старообрядческой промышленности состояла в том, что она размещалась, как правило, в районах с большим, если не преобладающим, а то и сплошным старообрядческим населением. При этом фабричные цеха становились безопасным местом для отправления многократных ежедневных богослужений. Там же проводились заседания Советов общин, превратившиеся в конфессионально-административные органы управления духовной жизни и местного самоуправления.

Фабрика становилась храмом, культовым сооружением и одновременно центром местной жизни. Эти поселения уже тогда напоминали литографии планировавшихся Оуэном городов-коммун с заводскими трубами вместо церковных шпилей.

Предреволюционные старообрядческие предприятия внешне мало походили на монастырь, но по-прежнему сохраняли характер экономических анклавов из крупных хозяйствующих субъектов в окружении множества средних, мелких, кустарных. Объединяли эти анклавы банки, бравшие на себя функции общинных финансовых центров. Везде обычно работали единоверцы.

В рабочий день входило и время для коллективных богослужений, занимавших даже в укороченном варианте в общей сложности не менее двух часов в день.

Показательно, как отреагировали на правительственные планы сокращения рабочего дня, ночных смен и детского труда известные фабриканты-староверы братья Хлудовы: они заявили, что для детей и рабочих лучше находиться в светлом и здоровом помещении фабрики, чем в душной атмосфере своей избы. Не понимая, о чем идет речь, православная интеллигенция того времени саркастически воспринимала подобные высказывания.

Западноевропейская социал-демократия последней четверти XIX века еще только выступала с идеей участия наемных рабочих в предпринимательской прибыли, а на предприятиях промышленника-старообрядца  Четверикова это уже было нормой жизни.

Все единоличные собственники рано или поздно трансформировались в товарищества, в которые входили способные и образованные наемные работники-единоверцы. В старообрядческих фабричных поселениях появлялись больницы, рабочие клубы (безалкогольные трактиры), школы, фабричные лавки, иногда фабричные театры и библиотеки.

Там, где появлялись старообрядческие предприятия, земства утрачивали свою значимость. По мнению современников,  лучшими в  обслуживании потребностей населения были промышленные уезды Московской, Владимирской губерний: Иваново-Вознесенск, Шуя и все Кинешемские и другие фабрики. Почти везде доминировали староверы.

В частности, по Богородскому уезду Московской губернии - центру старообрядческого ткачества - жандармские чины в последние десятилетия XIX века доносили, что «фабрики имеют подавляющее влияние на отправление всех функций городского и земского самоуправления».

Не удивительно, если учесть, что из 42 процентов прибылей на вложенный капитал более 75 процентов вкладывалось в развитие производства и социальной сферы. Не случайно министр финансов  Вышнеградский заявлял: «Наши христолюбивые старообрядцы - преображенцы в российском торгово-фабричном деле - великая сила, они основали и довели нашу отечественную заводскую промышленность до полнейшего совершенства и цветущего состояния».

Облицованная мрамором больница для рабочих, 9-часовой рабочий день в 1900 году, и многие другие достижения известного предпринимателя-старовера Коновалова были подтверждением этим словам. Здесь явно  осуществляли  эксперимент по построению будущего государства «под себя» - после Романовых.

А вот менее известная династия раскольников Балиных, каких было немало. Начало - как и у остальных: крестьянин в 1793 году приписался к купечеству.

К началу XX века уже существовало «Товарищество мануфактур А.Я. Балина»  и к 1905 году население села Южа Вязниковского уезда Владимирской губернии, где находилась одна из фабрик Товарищества, достигло 15 тысяч человек. Для рабочих были построены 3-х – 4-хэтажные благоустроенные общежития с бесплатными яслями для детей. Для несемейных имелись отдельные общежития.

Для кадровых рабочих – 7-8-квартирные дома. Проживание было бесплатным. Для постройки собственных домов выдавались беспроцентные ссуды с погашением в течение нескольких лет. Медицинское обслуживание - бесплатно. Имелась каменная больница на 50 коек с мужским и женским отделениями, операционной, амбулаторией, аптекой и отдельным родильным домом.

В лесу располагался противотуберкулезный санаторий. Инвалиды и престарелые были на содержании Товарищества, для престарелых существовала богадельня. В поселке имелось пятилетнее профтехучилище с вечерними классами для рабочей молодежи. Обучение и пользование библиотекой - бесплатное.

К 1910 году появился Народный дом с театральным залом для профессиональных и самодеятельных артистов. Один процент прибылей отчислялся в пенсионный фонд.

Право на пенсию имели проработавшие на заводе не менее 25 лет, а также потерявшие трудоспособность, вдовы с малолетними детьми, бездетные вдовы и круглые сироты. Пенсия назначалась в размере 25-50 процентов средней заработной платы.

Рабочим предоставлялась возможность участвовать в прибылях предприятия. Но за все эти блага  они должны были креститься двуперстием и не признавать Дом Романовых и Русскую православную церковь. Что они и делали. Так оппозиция ковала себе крепкие кадры, уже готовясь взять власть.

То, что староверы играли на бирже и были лидерами финансовых  игр, говорит факт контроля ими всего Московского биржевого комитета весьма изощренным способом – при помощи православного председателя  Найденова, многократно переизбиравшегося на этот пост.

Начало купеческой карьеры Найденовых схоже с историей клана Рябушинских, с которыми, видимо, по этой причине Найденов был очень дружен. Найденовы были из рабочей среды, поднявшиеся до уровня предпринимателей средней руки.

В историю они вошли из-за Н.А. Найденова, женившегося на девушке из старообрядческой среды - падчерице купчихи Е.И. Расторгуевой. Семья Расторгуевых занималась рыбным промыслом и торговлей.

Нарушителей, если о них духовным и светским властям становилось известно, ожидали судебные преследования.

Из книги Т. Щербаковой „Староверы Ульяновы. Заговор купцов”.