Геоэнергетическая мозаика вокруг Катара
Автор – Борис Марцинкевич
Начать, пожалуй, стоит с проекта поставок сжиженного газа из США в европейские страны, о которых в последнее время так много и охотно говорит Дональд Трамп. При этом свой проект он рекламирует как способ уменьшить доминирование России и ее «Газпрома» на европейском рынке, как способ освободить свободолюбивую Европу от тоталитарного влияния «ужасного северного соседа». Журнал «Геоэнергетика.ru» предлагает послушать Трампа, держа перед глазами калькулятор, после чего задуматься — так ли правдив мистер президент и кому, на самом деле, стоит опасаться гипотетического, пока что, экспорта американского газа в Европу.
Газовые единицы измерения
В 2016 году средняя цена российского газа для Европы составила 167 долларов за одну тысячу кубометров, в этом году «Газпром» прогнозирует подъем цен до уровня 180−190 долларов. В 2016 году доля российского газа в Европе поднялась на 3%, добравшись до 34%, что составляет 179,3 млрд кубометров. Что могут предложить США, сказать сложно, поскольку СПГ (сжиженный природный газ) — не самый простой товар, а одновременно используемые разные единицы измерения делают ситуацию еще более запутанной. Давайте начнем с того, чтобы внести ясность именно с единицами, после чего перейдем к привычной нам метрической системе.
Американцы в своей газовой статистике используют так называемую «британскую тепловую единицу» — БТЕ в русской транскрипции или BTU (British Thermal Unit) в транскрипции англоязычной. Связь с кубометрами природного газа высчитывается по незамысловатой формуле:
1 кубометр природного газа равен 35‘800 БТЕ. Но наша газовая отрасль обычно дает цены за 1‘000 кубометров, а 1‘000 кубометров — это уже 35‘800‘000 БТЕ.
Как видите, БТЕ весьма «мелкая» единица, поэтому в статистике часто используют МБТЕ или MBTU — мега, миллион БТЕ. Следовательно, средняя цена российского газа для Европы в минувшем году составила 4,66 доллара за МБТЕ. Учитывать коэффициент 38,5 следует при чтении любых статей, касающихся поставок газа из США, особенно всевозможных переводных статей. Частенько переводчики не обращают на это внимания, и мы с вами видим фразы такого вот рода:
«Цены на LNG из-за океана на 1−2 доллара превышают базисные цены на северо-западе Европы».
Если не присматриваться, то может появиться уверенность, что американский газ, с учетом русофобских тенденций в Европе, вполне может быть конкурентом газу российскому — в самом деле, разница в цене кажется минимальной. Но речь-то идет о цене той самой БТЕ, а в пересчете на привычные нам цены за тысячу кубометров разница куда как значительнее — цены на СПГ из-за океана на 38,5—77,0 доллара за тысячу кубометров выше базисных цен в Европе. То есть реально цены американского газа выше российского на 23—46%.
Испытывают ли европейские потребители газа энтузиазм по поводу возможности покупать «дружественный», а не «тоталитарно-агрессивный» газ? Даже не пытаемся изучать риторику всевозможных политиков, смотрим на статистику поставок американского газа в Европу по итогам 2016 года. Поставки были, бесспорно, и составили они 400‘000 тонн СПГ. Как вы понимаете, тут снова нужно разбираться с единицами измерения, поскольку сжиженный газ измеряют в тоннах, а трубопроводный — в кубометрах. Тоже ничего хитрого, калькулятор выдержит. Одна тонна сжиженного газа — это в среднем 1‘380 кубометров природного газа.
Следовательно, в 2016 году Европа приобрела у США 552 млн кубометров природного газа. У тоталитарного «Газпрома» из злобной России — 179,3 млрд кубометров, у невероятно дружеских США очень демократичного газа — 0,552 млрд кубометров.
Вот теперь, дорогие читатели, можете снова начинать слушать и читать о том, как американцы прекратят газовую гегемонию России в Европе, приятного вам времяпровождения. Почему разница столь значительна? Да потому, что сжиженный газ требует еще и обратного превращения — для того, чтобы он был пригоден для потребления, его нужно аккуратно испарить, что к указанной разнице добавляет еще около 30 долларов за 1‘000 кубометров. Слова политиков — очень хорошее дело, но европейские бизнесмены больше любят цифры активов и пассивов, да и всевозможные электростанции популистскими лозунгами топить не очень удобно.
Не будем вдаваться в тонкости газового бизнеса в США, хотя там отличий от привычного нам варианта предостаточно. Если в России к варианту номер 1 — «газ добыл «Газпром» и доставил его потребителям «Газпром», что и прибавится, так только вариант 2 — «Газпром» добыл газ, «Газпром» произвел сжижение газа, «Газпром» зафрахтовал газовозы, «Газпром» доставил газ потребителю», то в Штатах все куда как более замысловато. Фирма One добыла газ, фирма Two произвела сжижение газа на заводе, принадлежащем фирме Three, затем фирма Two зафрахтовала газовозы, фирма Four реализовала потребителям. Не так все это и существенно, как не существенна и гипотетическая возможность поставок американского СПГ обезумевшей от русофобии Польше или Прибалтике. Важен только один существенный момент: поставщики СПГ закупают партии газа на американских биржевых торгах, тем самым подталкивая вверх внутренние расценки на газ. С подобной проблемой уже сталкивалась Австралия, выстроившая свой газовой рынок по такой же схеме — высокие цены на СПГ в Юго-Восточной Азии привели к тому, что резко выросла цена на него и для внутренних потребителей. Резкий рост экспорта, таким образом, ограничивается проблемами, которые возникают на внутреннем рынке, и это служит естественным барьером в конкурентной борьбе с таким мощным экономическим соперником, как наш «Газпром».
В отличие от польско-прибалтийских политиков, Дональд Трамп — серьезный бизнесмен, в биографии которого авантюры были, а вот откровенной глупости не встречалось. С кем же он не на словах, а на деле собирается вести конкурентную борьбу на европейском газовом рынке?
«Поднимутся цены на газ — его станет выгодно везти в Европу из США» — тоже несерьезно, поскольку Россия с прибылью для себя торгует газом и при нынешних 167 долларах за 1‘000 кубометров. Достаточно держать цену на этой отметке столько времени, сколько понадобится, вот и все. С законами физики спорить не получается, трубопроводный газ был, есть и будет дешевле сжиженного газа, который требует регазификации, который требует фрахта тысяч газовозов при попытке догнать по объему наши трубы. И американские бизнесмены тоже это прекрасно понимают — в Европу они поставляют не больше 10−11% того, что выдает на-горa единственный пока их завод по сжижению газа Sabine Pass. Но тем не менее Трамп ездит по европейским столицам и пытается протолкнуть американский газ в Европу. С кем же он на самом деле собирается конкурировать? Ответ лежит на поверхности: сжиженный газ может конкурировать только со сжиженным газом другого производителя. Как вы понимаете, вот теперь мы и добрались до слова «Катар».
Некоронованные короли рынка СПГ
Маленькое островное государство Катар в Персидском заливе — мировой лидер поставок СПГ. В 2016-м Катар экспортировал 79,6 млн тонн СПГ, на долю европейских стран пришлось 17,9 млн тонн, что эквивалентно 24,7 млрд кубометров газа трубопроводного, а это уже почти 14% от объема поставок «Газпромом». Как бы напрашивается вывод, что именно «Газпром» и должен больше всех опасаться роста поставок из Катара, но и в руководстве «Газпрома» с законами физики знакомы, мы уверены, не понаслышке. Есть те, кто в этих законах сомневается? Не смеем возражать, просто предложим посмотреть, куда в Европе идет катарский газ.
В Польшу, где Сейм ради противодействия России на всех мыслимых и немыслимых фронтах готов принять закон о том, что 2×2=5, а число «пи» равно 7. В Италию, Испанию, Португалию, Великобританию — в страны, где уже имеются терминалы по приему сжиженного газа. Вот только работают они последние годы отнюдь не на все 100% — по причинам, которые мы указали. Дорого! А вкладываться в терминалы новые — просто рискованно, поскольку цена газа, будучи привязана к цене нефти, не может обеспечить прогноз сроков окупаемости таких инвестиций. Так что позиция России и ее «Газпрома» очевидна — ее рост конкуренции со стороны Катара не беспокоит ровно так же, как поставки СПГ из США.
Газ американский и газ катарский
Ну, а по какой причине США могут начать борьбу с катарским газом в Европе? Снова берем в помощники нашего верного друга калькулятора и смотрим в этот раз на статистику того самого американского завода по сжижению газа за 2016 год. Первое полугодие 2016 газа, на Азию приходится 14% всего произведенного на Sabine Pass СПГ, а вот второе полугодие — уже 36%. Причин две — рекордный рост цен на газ на азиатском рынке и то, что американцам удалось «подвинуть»… Катар. Учтем еще один момент — Sabine Pass начал работать только первой линией, впереди весьма существенное расширение, на подходе к реализации в Америке еще несколько проектов заводов СПГ.
Рынок СПГ Латинской Америки США освоили весьма плотно, в Азии все вроде тоже идет по нарастающей. Чего не хватает? Еще одного рынка и, разумеется, повышения цен. Теперь нам остается только посмотреть на даты — когда внезапно началось обострение ситуации вокруг Катара и когда начались пассажи Трампа о том, как американский СПГ вытеснит из Европы российский трубопроводный газ. То и другое произошло практически одновременно. И практически сразу после начала дипломатического конфликта Катар покорно пошел на сделку по приобретению американского вооружения на сумму 12 миллиардов долларов.
Катар — это 32% мирового рынка СПГ. Катар — это крупнейший в мире завод по сжижению Perl, основанный государственной компанией страны QatarGas на двоих с европейской Royal Dutch Shell. Катар — это крупнейшее в мире месторождение газа Северное/Южный Парс на двоих с Ираном, это 80 млн тонн СПГ в год, что эквивалентно 110 млрд кубометров «трубного газа». Катар — это его собственный, и тоже крупнейший в мире, целый флот газовозов, который позволяет ему весьма гибко и оперативно реагировать на изменения цены на газ в разных регионах — где дороже, туда и наращиваем поставки. Гибко и оперативно еще и потому, что добыча газа идет по «газпромовской» схеме — государственные компании контролируют каждый этап, от геологической разведки до поставок конечным потребителям. А в ЕС имеется 26 терминалов для приема СПГ и его регазификации, строятся новые. При этом катарский газ, как и российский, дешевле американского, транспортные издержки тоже меньше.
Получается, что США, если они желают бороться за европейский рынок СПГ с Катаром, объективно заинтересованы в том, чтобы дипломатическое напряжение вокруг Катара переросло в совершенно определенные меры экономического противодействия. Теоретизировать долго нет нужды, тот же Египет может найти благовидный предлог для того, чтобы «временно прекратить», «временно остановить» движение газовозов через Суэцкий канал. Контракты Катар с европейскими потребителями заключал не спотовые, а длительные, и, отказываясь от их исполнения, он мгновенно получит штрафные санкции. Но и поставки по маршруту, пролегающему через мыс Доброй Надежды, то есть вокруг Африки, увеличивают издержки поставщика, то есть в обоих случаях поставщики из США получают именно то, что им необходимо — ослабление позиций реального Катара, а не мифологизированного «Газпрома». В таком случае риторика Трампа выполняет функцию отвлекающего маневра и ее наличие получает логическое объяснение.
Эволюция отношений Катара и России
Конечно, можно просто подождать, как будут развиваться дальнейшие события, но можно попробовать поднять еще один пласт информации — а как, собственно говоря, выглядят отношения Катара и России? В одной из своих статей журнал «Геоэнергетика.ru» показывал, как выглядел на тот момент сирийский конфликт и какими были действия Катара. Но с той поры много воды утекло, позиции сторон претерпели значительные изменения. Если коротко, в двух словах вспомнить, как выглядели отношения России и Катара в 2013—2014 годах, то можно уложиться всего в одну фразу: нараставшее жесткое экономическое и геополитическое противостояние, причем именно Катар старался нанести удар по позициям России. Это его попытка провести газопровод в обход Ирана — через территорию Сирии — стала одной из главных причин разразившейся в Сирии гражданской войны.
Катар делал ставку на свержение Башара Асада, финансируя для этого банды самого разного пошиба и, как мы все помним, был период, когда такой сценарий вполне мог стать реальностью. Ровно до той поры, пока легитимное правительство Сирии не попросило о военной помощи своего давнего надежного партнера — Россию. Не так уж и много времени потребовалось, чтобы в Катаре осознали — Асад останется на своем месте, никакие бандитские методы не позволят взять контроль над государством в свои руки всем вместе взятым исламистским вооруженным группировкам. По мере нарастания военных успехов армии Сирии, которую теперь поддерживали и поддерживают российские ВКС, менялась и риторика Дохи, вслед за риторикой — и реальные действия.
Если отбросить политические «междометия», то все «завязано» на довольно простую арифметику. Россия, добившись того, что треть снабжения Европы газом находится в ее руках, дальнейшего «экспансионизма» не планирует. Да, объемы поставок в физическом исчислении растут, но эта треть остается неизменной, поскольку растет и объем рынка. Несмотря на бесконечно муссируемую в прессе тему развития энергетики, основанной на ВИЭ, Европе газа нужно все больше и больше. Приняв «Газпром» за некую константу, мы видим, что борьба разворачивается вокруг 2/3 газового рынка Европы. Кто станет поставщиком № 2?
Южный Парс / Северное
И тут, разумеется, нельзя не вспомнить о самом крупном в мире газовом месторождении, располагающемся в Персидском заливе, в территориальных водах Катара и Ирана. Катар называет свою часть месторождения Северной, хотя на географической карте она занимает южный сектор месторождения. Для Ирана это Южный Парс, хотя географически его часть как раз северная. Эту путаницу приходится помнить, иначе эта оаа может ретранслироваться в головы недостаточно внимательных наблюдателей. Запасы Северного — это 13,8 триллиона кубометров газа и 4,3 миллиарда тонн нефти (они же — 27 млрд баррелей, если кому-то так привычнее), в Южном Парсе 14,2 триллиона кубометров газа и 2,7 млрд тонн нефти (18 млрд баррелей). Как видите — практически пополам, и эти гигантские объемы выводят Иран на второе место в мире по запасам газа, а Катар — на третье.
Справляться с такими объемами чисто технически не просто, а одной компании, пожалуй, и вовсе нереально. QatarGas — крупнейшая в мире компания по производству СПГ, но под одним «брендом» скрываются сразу четыре совместных предприятия, при этом перечень совладельцев состоит из ведущих мировых компаний. Total, ExxonMobil, ConocoPhillips, Shell — и никто из них, несмотря на словесную шелуху поклонников либеральной экономики, не смущается от того, что контролирует это все государственная компания Qatar Petroleum. Но и этого конгломерата для Северного маловато, в специально построенном промышленном городе Рас Лаффан — своеобразной «Мекке» газовых и газохимических предприятий не только арабского, но всего мира, базируется второй по величине производитель СПГ — Rasgas.
В свою очередь, иранский Южный Парс (который на самом деле северный) поделен на 28 фаз, в разработке которых до начала санкций участвовали компании из высшего эшелона углеводородного мира — «Газпром», Total, Eni, Shell, Repsol. Санкции закончились, и все участники концессий вернулись на свои места, хотя ситуация нисколько не изменилась — контролируют всю добычу государственные иранские Petropars, OIEC и «Хатем Ольанбийя». Добычу нефти и Иран, и Катар в последний год развивают умеренными темпами, а вот добыча газа наращивается и наращивается. Конечно, есть прекрасный рынок СПГ Юго-Восточной Азии, но избыток предложения может привести к тому, что и тут цены начнут опускаться, потому и Ирану, и Катару нужны дополнительные рынки сбыта. Европа, которой газа нужно все больше, еще и весьма платежеспособна, в Европе «Газпром» не имеет ничего против любых действий, которые не касаются его 1/3 газового рынка.
Башар Асад как камень преткновения
В 2013 году, как мы помним, не только Катар лелеял мечту протянуть газовые трубы через территорию Сирии, но и Иран сделал аналогичное предложение. А теперь складывается уже более интересная ситуация. С одной стороны, Катар — держава суннитская, Иран — шиитская, обе страны претендуют на доминирование в зоне Персидского залива в частности и в мусульманском мире вообще. Но месторождение Парс, которое на политической карте поделено надвое, на геологической карте — одно. Но и Ирану, и Катару нужен европейский рынок, нужна возможность каким-то образом договориться с руководством Сирии о прокладке труб через ее территорию. К концу 2015 года и в Дохе, и в Тегеране уже никто особо не сомневался, что для того, чтобы получить доступ на европейский рынок, предстоит вести переговоры, причем не в Дамаске, а в куда как более северном городе — Москве.
Для Катара это осознание отнюдь не было озарением — в отличие от Ирана, эмират всегда был на «правильной стороне», никогда не попадал ни под какие санкции, ставка на Штаты была сделана давно и казалась вечно выигрышной. Катар активно спонсировал все виды сирийской оппозиции, внедрял в нее представителей «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), помогал объединиться разрозненным отрядам и даже передал в распоряжение состоявшегося объединения здание сирийского посольства. Катар протаскивал поддержку сирийской оппозиции на официальном уровне в ООН, в ЛАГ (Лига арабских государств) — где-то получалось, где-то нет, но спонсорство, несмотря на то, что Катар вступил по первому зову в антитеррористическую коалицию во главе с США, не останавливалось ни на один день.
Новый эмир — новые веяния
Обстановка в самом Катаре оставалась стабильной, несмотря на то, что летом 2013-го стало очевидно, что правящий эмир Хаман бен Халиф Аль Тани намерен уйти в отставку. Своего отца он «бескровно» сверг в 1995-м и, чтобы не повторить столь печальный опыт, преемника подобрал заранее. В конце июня 2013 года эмир передал власть наследному принцу — своему 33-летнему сыну Тамиму бен Хамаду Аль Тани. Шейх Тамим пообещал продолжать дело своего отца, но уже в инаугурационной речи прозвучало нечто совсем свежее:
«Мы уважаем все влиятельные политические течения и не намерены поддерживать одних против других. Мы также против разделения общества в арабском мире по религиозному и конфессиональному принципам».
Новость о том, что Катар не намерен объявлять своим соперником шиитский Иран, прозвучала неожиданно, но только для тех, кто считает религиозные противоречия основой политических отношений в мусульманском мире. Но слова о Коране и способах его толкования — всего лишь надстройка, основой, как и во всем остальном мире, является экономика, а в случае Катара и Ирана — газ, скрывающийся в недрах Парса. Политики вольны прокладывать государственные границы по своему усмотрению, геологическое строение газового месторождения от этого не изменится ни на йоту. Если совсем упрощенно, то Парс можно представить себе как огромный баллон с газом, который Катар вскрыл с одной стороны, а Иран — с другой. Выкачивать содержимое можно, либо ссорясь друг с другом, либо, напротив, тщательно согласовав друг с другом эту работу.
Катар не имел и не имеет ни малейшего желания обострять отношения с Ираном — боевые действия наверняка приостановят работу газодобытчиков, а это приведет только к финансовым потерям. И шейх Тамим просто высказал вслух то, что негласно подразумевалось в годы правления его отца. Иран «тонкий намек на толстые обстоятельства» понял мгновенно — сразу после этого выступления шейха Тамима глава МИД Ирана прибыл в Доху, чтобы дежурно поздравить и неформально разъяснить позицию своей страны по конфликту в Сирии, подчеркнув, что Иран будет прилагать все усилия для сохранения целостности этой страны.
Катар и Иран. Катар и Россия
Вероятнее всего, стороны нашли взаимопонимание — Катар официально приветствовал начало переговоров о возможном снятии санкций с Ирана, которые стартовали летом все того же 2013-го. Это стало прологом к обострению отношений Катара с Саудовской Аравией, которая полагала, что снятие санкций с Ирана приведет к росту его влияния в регионе. Что касается отношений с Россией, то первые шаги нового эмира дружелюбием не отличались. К примеру, в 2014-м Катар активно подписывал договоры о покупке западной военной техники — вертолетов у Франции, комплексов «Пэтриот» у США. Под убаюкивающие разговоры о борьбе с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) Катар осенью 2014-го объявил о создании Стратегического совета высокого уровня с Турцией с явной целью решать судьбу Сирии после свержения Башара Асада. Тогда же стали активно муссироваться слухи о создании объединенных вооруженных сил, военного флота и полиции шестью монархиями Персидского залива — Саудовской Аравией, Кувейтом, Катаром, ОАЭ, Оманом и Бахрейном. Правда, дальше разговоров дело не пошло, а в самом начале 2015-го довольно неожиданно Катар стал инициатором активизации работы совместной с Россией межправительственной комиссии.
Катарские инвестиционные фонды заговорили о желании инвестировать в Россию, причем не только в энергетический комплекс, но и в сельское хозяйство. Население растет, пахотных земель и пастбищ не хватает, и Катар по собственной инициативе начал сертификацию российского производства мяса птицы, говядины, баранины, яичной продукции. С одной стороны, все совершенно логично, а вот с другой, совершенно неожиданно, ведь Россия отнюдь не является географическим соседом островного государства. Политический вектор «подальше от США и Саудовской Аравии» появился и стал крепнуть. Катар первым из арабских государств приветствовал подписание договора «ядерной шестерки» с Ираном, в августе 2015-го пошел на соглашение с Россией о координации деятельности на международном газовом рынке. И сразу после того, как стало очевидно предстоящее снятие санкций с Ирана, в Катаре заговорили о том, что Парс мог бы стать ресурсным источником для газопровода по маршруту Катар — Иран — Турция — Европа. Катар готов был взять на себя роль посредника в выстраивании отношений Ирана с арабскими странами. Казалось бы, все налаживается, впереди — радужные перспективы.
ВКС России как способ излечения от русофобии
Дальнейшая хронология всем хорошо известна. 28 сентября 2015 года Путин произносит речь на 70-й сессии Генассамблеи ООН, 30 сентября с официальной просьбой о военной помощи к России обратился Башар Асад, в тот же день Совфед дал согласие президенту России на использование ВКС на территории Сирии. Катар сначала не понял, что это всерьез и надолго.
«Никто не может отказаться от призыва Путина объединиться в борьбе с терроризмом, но… нам необходимо решить причину. Мы уверены в том, что сирийский режим, а именного Башар Асад, является настоящей причиной» — заявил в конце сентября 2015-го министр иностранных дел Катара.
После трагедии в небе Сирии с нашим самолетом, сбитым турецкими военными, Доха стремительно подписала с Турцией меморандум о начале переговоров о поставках СПГ как альтернативы российскому газу, начались разговоры о размещении на территории Катара турецкой военной базы. Но Россия не обращала внимания ни на словесную риторику, ни на попытки тесного «газового» сотрудничества Катара и Турции. Да и Тегеран никакого энтузиазма по поводу общего с Катаром газопровода в Европу не проявлял, куда как больше времени уделяя практической помощи Башару Асаду. Это наше спокойствие и уверенная работа ВКС в небе Сирии и стали причиной нарастающего дрейфа Катара в понимании новой расстановки сил в Ближневосточном регионе.
Встреча шейха и президента
В январе 2016-го шейх Тамим прибыл с официальным визитом в Москву, и тезисы его выступления перед прессой по окончании встречи с Владимиром Путиным зазвучали совсем иначе:
«Роль России является сегодня основной в том, что касается стабильности в мире. И мы очень хотим развивать отношения с Россией и найти решение проблем в том, что касается стабильности стран нашего региона».
Перевод с дипломатического, да еще и арабского, тем не менее понятен:
«Похоже, что мы переоценили свои возможности в Сирии, готовы обсуждать ваши варианты развития событий».
Ответ Путина напоминал четкую, недвусмысленную инструкцию:
«У нас есть необходимость поговорить о взаимодействии и согласовании позиций в энергетике, поговорив об инвестиционном сотрудничестве».
Шейх Тамим возражений не имел:
«Нам есть что обсудить, у нас общие интересы в сфере энергетики. Очень важным является также инвестиционное сотрудничество».
Но, как и положено на встречах такого уровня, эмир выдвинул и встречные пожелания:
«Стороны подчеркнули необходимость дальнейшего укрепления сотрудничества в торговле сжиженным природным газом, необходимо повышать долю СПГ в торговле».
Эти тексты тоже перевести не сложно:
«Мы готовы вкладываться в инвестиционные проекты, но просим не чинить препятствий на рынке СПГ».
Собственно, конструктивная часть переговоров была закончена официально-обтекаемым сообщением:
«Главы России и Катара подтвердили свое стремление добиваться тех целей, ради которых был создан Форум стран — экспортеров газа».
Что касается политической и военной составляющих этих переговоров, то и здесь уместно привести слова эмира:
«Руководители двух стран договорились о том, что необходимо искать политическое решение в Сирии. Поэтому лидеры договорились интенсифицировать усилия для того, чтобы положить конец боевым действиям, убийствам и голоду среди мирного населения».
Перевести?
«Да, мы прекращаем или сокращаем финансирование бандформирований на территории Сирии, поскольку смогли нащупать точки соприкосновения с Россией в газовых и нефтяных вопросах».
Вывод ВКС с территории Сирии и «приручение» Катара
В марте 2016-го Катар приветствовал решение России о выводе основной группировки ВКС с территории Сирии и в тот же день официально пригласил Россию поучаствовать в предстоявшей встрече министров стран ОПЕК, намеченной в апреле в Дохе. Россия приглашение приняла, а в мае глава МИД Катара заявил о надежде его государства на … успех России в сохранении политического процесса в Сирии. Не на коалицию во главе с США, не на работу ЛАГ, а на успех России. Сергей Лавров передал ответные слова Путина:
«Владимир Владимирович подтвердил намерения о сотрудничестве с Катаром, включая экономику и политические контакты».
Катарская сторона текст с русского перевела и усвоила:
«И если, допустим, существуют какие-то политические проблемы, то это никаким образом не должно отражаться на деловых связях между представителями деловых кругов. Я особенно это хотел бы подчеркнуть и донести это до деловых представителей двух стран» — таким было заявление посла Катара в России, сделанное им в начале июня 2016-го.
Российская сторона по достоинству оценила дисциплинированность Катара, приняв решение «поощрить», и 1 июля 2016-го на сайте Правительства РФ появилось вот такое официальное сообщение:
«Принять предложение Минобороны России, согласованное с МИД России, о проведении переговоров о подписании соглашения между министерством обороны РФ и министерством обороны государства Катар о военном сотрудничестве».
Не заметили такого «маленького» события, как готовность одного из главных спонсоров гражданской войны в Сирии развивать военное сотрудничество с государством, которого силами ВКС уничтожало и продолжает уничтожать объекты спонсорской помощи? Напрасно. Сопоставляйте приведенные даты с событиями на фронтах гражданской войны в Сирии, и вы без труда заметите взаимосвязь между переговорами России и Катара на высоком уровне и сводками успешных операций сирийской правительственной армии.
Расчеты за ошибки
После сообщения кабмина России о том, что переговоры о возможном военном сотрудничестве с Катаром в принципе возможны, прошло всего пару месяцев — и договор уже был подписан. Произошло это 6 сентября 2016-го во время форума «Армия-2016», ровно через месяц после того, как Катарское инвестиционное агентство всего за 400 млн долларов прикупило целых 10% акций «Алросы». Нормальный принцип — деньги вперед, но не все, а только аванс. В декабре 2016-го катарский суверенный фонд вложил уже 10,5 миллиарда евро в акции «Роснефти». Аванс — договор — окончательный расчет. Ничего личного, только бизнес.
Конечно, Восток — дело тонкое, время от времени Катар вспоминает былую вольницу. Сразу после химатаки в Идлибе 7 апреля этого года МИД Катара привычно назвал виновными власти Сирии, но тут же последовали переговоры с Сергеем Лавровым, и вот уже 15 апреля Катар потребовал «объективного и непредвзятого расследования инцидента». Разумеется, столь взвешенная позиция не могла остаться без соответствующего поощрения, потому 25 апреля появилось сообщение о том, что Россия и Катар полностью согласовали семь ветеринарных сертификатов на поставку в Катар российской продукции животноводства. Баранина, козлятина, говядина, мясо птицы и так далее. С чего бы Геоэнергетика рассказывала про животноводство? Ну, тут уж, извините, — о том, что все ветеринарные и прочие халяльные документы согласованы, что и Россия готова подкормить островитян, миру и граду в апреле поведал наш … министр энергетики Сергей Новак. Ну, не было у него в папке другой «плюшки» за хорошее поведение, не было! Но, похоже, просили о поощрении его преизрядно — господин Новак даже переговоры о поставке зерновых в Дохе начал. Ладно, ничего, бывает.
Блокада начата. Что дальше?
Перемена позиции Катара по отношению к России, визиты главы МИДа Ирана в Доху на переговоры с эмиром, о результатах которых ничего не сообщалось прессе, вызывали рост недовольства со стороны более пламенных сторонников США в Ближневосточном регионе. Похоже, что последней каплей, переполнившей чашу терпения Саудовской Аравии, стало участие катарской делегации в ПМЭФ-2017. Министр финансов, представители суверенных фондов Катара прибыли в город на Неве, но результаты их участия в работе форума озвучены не были. Напомним, однако, даты. Питерский форум закончился 3 июня, а пятого июня о разрыве дипломатических отношений с Катаром заявили Саудовская Аравия, Бахрейн, Египет, ОАЭ, Ливия, Йемен и Мальдивы.
Обошлось ли тут без участия США? 20−21 мая в Эр-Рияде проходил арабо-мусульманский саммит, гостем которого был Дональд Трамп. На этом саммите было объявлено о попытке создания суннитского аналога НАТО, при этом НАТО видит неформальным лидером этого гипотетического блока Саудовскую Аравию. Видимо, точку зрения Эр-Рияда и отразил в своем выступлении глава США, неожиданно назвав Катар «традиционным спонсором терроризма». Сказано это было в присутствии политиков, которые термин «терроризм» толкуют весьма вольно, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы началась совместная дипломатическая атака на «вольнодумца» — Катар, который не только налаживает сотрудничество с Москвой, но и жестко сопротивляется давлению на Иран.
В мусульманском мире нашлось всего три страны, которые четко встали на сторону Катара, не только не присоединились к блокаде и прочим санкциям, но и пришли ему на помощь — в той или иной степени. Иран начал гуманитарные поставки самолетами, Турция оказала всемерную поддержку и выразила готовность разместить на острове свои войска, и Пакистан, который заявил, что не будет поддерживать Саудовскую Аравию и всех присоединившихся. Иран — союзник России в Сирии, Турция — сменившая после извинений за сбитый российский самолет не только риторику, но и внешнюю политику, включая взаимодействие с ЕС и НАТО, Пакистан — «свежее» пополнение ШОС. Такая вот замысловатая, весьма своеобразная коалиция, которую, пусть и с натяжкой, но можно назвать «пророссийской». Даже если до начала дипломатической войны Катар и планировал «сидеть на двух стульях», то теперь его такой возможности лишили. Соединенные Штаты старательно делают вид, что намерены помочь восстановить мир и согласие среди суннитских государств Ближнего Востока — так же старательно, как пытаются показать, что намерены противостоять в Европе поставкам российского газа.
15 июня Катар подписал контракт с Америкой на поставку 36 самолетов F-15 за 12 миллиардов долларов. Просто для справки: ВВС Катара состоят из 1‘500 человек, на вооружении которых состоит целых пять французских «Миражей», поставленных на баланс всего-то 20 лет тому назад. 20 лет катарцам этого было вполне достаточно, а через 10 суток после начала блокады их вдруг осенило — как же мы дальше-то без F-15…
Извините, но больше это похоже на некую форму оплаты требований рэкетиров: деньги на стол или мы сожжем ваши ларьки! Высокие отношения, одним словом. Но дальше дипломатических напряжений пока дело не пошло — такое впечатление, что участники действа присматриваются, принюхиваются друг к другу. Катар мал и слаб в военном отношении? Да, конечно. Но иранские самолеты могут перевозить не только гуманитарные грузы, договор о военном сотрудничестве вот подписан, Турция готова в любой момент перебросить на остров свои войска, да и крупнейшая в регионе военная база США продолжает функционировать. В общем, рисковать по-крупному пока никто не собирается, да и поставки СПГ пока никто никаким образом не прерывает. Все будто чего-то ждут — ждут первого хода противника и надеются на то, что он окажется ошибочным.
Осторожность Катара логически объяснима, но почему же Штаты не идут на «добивание», им-то чего опасаться? Почему Катар отвергает все требования участников «блокадной коалиции», что за туз у него в рукаве, на что он надеется? Прежде всего на то, что «блокадная коалиция» не способна военными методами отрезать газовозы от основного рынка в Юго-Восточной Азии. До территориальных вод Ирана их сопроводят, дальше маршрут будет пролегать вдоль побережья Пакистана, который отказался принимать участие в блокаде. Но Штаты это и не интересует, конкурировать с Катаром на азиатском рынке они и так вполне способны, им нужно зачистить рынок Европы. Но Суэц так и не перекрыт, катарские газовозы исправно идут к причалам Испании, Португалии, Италии, Англии. Откуда эта осторожность?..
Статья, однако, и так получилась весьма объемная, поэтому о Ямале, Индии, Каспийском море — в скором продолжении.
Катар. Маленький гигант Ближнего Востока
