Его не раз запрещали пускать в печать, против него боролись даже «хранители свобод». Те, кто громче всех кричали о свободе через трибуны. Только вот Кочетов кричал через книги.

Его не раз смешивали с грязью либералы и демократы, он почему-то не мог найти себе место среди них. Вероятно, его честность и принципы не дали ему приспособиться, как это сделали многие в своё время. Например, стоит вспомнить того же Солженицына, который выступал в роли марионетки в руках коллективного Запада, который же в свою очередь и планировал развал СССР. Кочетов не смог предать взгляды. Свою правду он смог принести и в наше современное общество.

Что напугало партийную номенклатуру? Роман «Чего же ты хочешь?» как оружие против Запада и либералов

Н.С.Хрущёв и Ю.В.Андропов

Роман «Чего же ты хочешь?» вышел в журнале «Октябрь», а отдельной книгой в московском издательстве его издать не решились.

В итоге небольшой для советского времени (60 тысяч) тираж был напечатан в Минске. После публикации романа в журнале «Октябрь» ни одно московское издательство не решалось выпустить «Чего же ты хочешь?» отдельной книгой. Лишь руководитель компартии Белоруссии П. М. Машеров, оценив достоинства романа, приказал издать эту чрезвычайно актуальную книгу.

В 1989 году вышло собрание сочинений Кочетова. Романа «Чего же ты хочешь?» в нём не было: не допустила цензура.

Дело в том, что Кочетов, хоть и был классическим «литературным генералом» (руководящие посты в Союзе писателей СССР, главред сперва «Литературной газеты», потом «Октября»), но оставался человеком не системным. Конечно, в брежневское время началась медленная реабилитация Сталина, но не до такой же степени, чтобы прямо писать «Сталин — хороший». К тому же Кочетов был не только против либералов из «Нового мира».

Он вёл тяжёлые позиционные сражения на всех фронтах. Наконец, Кочетов пусть аккуратно, но критикует советскую власть. За политику в области культуры. За то, что терпит либералов. За то, что уважаемые партийные работники сталинского времени вынуждены оправдываться перед молодыми карьеристами. Такого Советская власть не поощряла.

Но почему партийная номенклатура была против данного романа?

В.Кочетов и А.Солженицын

В конце 60-х годов прошлого века партийную верхушку более всего допекали три журнала: «Новый мир», «Молодая гвардия» и «Октябрь».

Один упорно тянул либеральную линию и изо всех сил добивался в инстанциях разрешения на публикацию крамольных романов Солженицына «Раковый корпус» и «В круге первом». Другой ратовал за возвращение к патриархальному укладу жизни, объявив своими идеологами критиков Виктора Чалмаева и Михаила Лобанова. И только третий — «Октябрь» — боролся за чистоту коммунистических идеалов. Но вот тоже партийному аппарату оказался неугоден. Почему?

Потому что тоже зашёл, по мнению партийных функционеров, слишком далеко.

Кочетов в своём романе обрушился не только на либералов. Он сильно задел и почвенников. По его мнению, творцы типа Ильи Глазунова и Владимира Солоухина призывали вернуться к лаптям и приносили обществу не меньший вред, чем иные прогрессисты. Но немалая часть партаппарата тоже не жаловала ни Глазунова, ни Солоухина, и вообще была готова чуть ли не запретить деревенщиков.

Так почему же тогда П.Н.Демичев (секретарь ЦК КПСС по пропаганде, затем —министр культуры) после выхода «Октября» с романом «Чего ты хочешь?» в узком кругу назвал эту книгу антипартийной? Что лично его не устроило? Может, прозвучавшая в романе критика еврокоммунизма и, в частности, Роже Гароди (1913 — 2012, французский политический деятель, ученый, философ, писатель, публицист, теоретик марксизма, активист коммунистической партии).

Так в конце 60-х годов в нашем Политбюро Гароди уже ни у кого не вызывал симпатий. Или Демичеву не понравилось то, какие надежды Кочетов возлагал на советский рабочий класс? Но ведь советская компартия тогда официально рабочий класс провозглашала своим авангардом.

Демичева, похоже, напугали не разоблачения либералов и почвенников и уж тем более не критика еврокоммунизма. Страх у него вызвало совсем другое. Кочетов вольно или невольно замахнулся на партийный аппарат, подняв опаснейшую тему перерождения партийной элиты и чиновничества. Вот что встревожило всесильный секретариат ЦК КПСС.

Не случайно Демичев лично начал отслеживать реакцию на роман «Чего же ты хочешь?» в кругах столичных интеллектуалов, а другой секретарь ЦК — Константин Катушев, курировавший после перехода Андропова в КГБ связи с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, заинтересовался отношением к книге Кочетова на Западе.

Тут ещё важно отметить такое обстоятельство. Появление в печати третьей части романа «Чего же ты хочешь?» совпало с исключением Солженицына из Союза советских писателей. Советское партийное руководство испугалось, как бы левые силы в Европе не сделали из двух этих событий далеко идущий вывод о возвращении Советского Союза к политике изоляционизма и реставрации у нас сталинизма. А Брежнев не хотел совсем отталкивать от Москвы Запад. Он ещё не до конца переварил жёсткую реакцию Европы на ввод наших войск в 1968 году в Чехословакию.

4 марта 1970 года начальник Главлита П.Романов прислал Катушеву подробную сводку сообщений иностранных корреспондентов, в которых содержались комментарии на крамольное произведение (РГАНИ, ф. 5, оп. 62, д. 678, лл. 1–9).

И только Стивенс из «Ньюсдей» не стал преувеличивать опасность романа Кочетова. Он понимал, что будущее советско-европейских отношений зависело не от того, кто и что сказал у себя дома на кухне, а от правящей верхушки. В этом плане ему были интересны не мнения отдельных академиков или художников, а позиция советского руководства. А тут власть ясно дала понять, что ей не все взгляды Кочетова близки.

«Режим, — подчеркнул Стивенс, — довольно холодно принял его опус».

Для советской же правящей верхушки важно было другое: все иностранные корреспонденты в своих сообщениях о романе Кочетова отметили антилиберальный настрой автора, его тягу к сталинизму и неприятие еврокоммунизма. Общее мнение работавших в Москве западных журналистов выразил сотрудник «Юнайтед пресс интернейшнл» Додер. Он отметил, что создалось впечатление, будто книга Кочетова

«была написана лишь для того, чтобы облечь в литературную форму принятое на апрельском пленуме ЦК решение об усилении борьбы за идеологическую чистоту. Кочетова и его журнал считают здесь наиболее видными выразителями консерватизма».

Но наши главные партийные идеологи с этим были отчасти согласны. Они не спорили с тем, что Кочетов всегда стоял на крайних консервативных позициях.

В подготовленной нашим Главлитом сводке интересно другое. Никто из иностранцев всерьёз не коснулся затронутой Кочетовым крайне важной темы перерождения советской партийной номенклатуры. А это оказалось правящей верхушке на руку.

Борьба идей, по мнению западных критиков, оказалась в романе не подкреплена сильными героями, и это вскоре ослабило интерес к произведению Кочетова. Эффект воздействия на умы был ослаблен. И поэтому роман перестал нести для советского руководства какую-либо угрозу.

Тем не менее в ЦК на всякий случай дали команду книгу Кочетова замолчать и никакой шумихи не поднимать. Более того, посмевшего пустить по рукам едкую эпиграмму на роман «Чего же ты хочешь?» литературоведа Зиновия Паперного первый секретарь Московского горкома партии Виктор Гришин поспешил исключить из партии. А всё потому, что Кочетов ещё был нужен власти.

Ведь во многом благодаря его роману охранители выпустили почти все пары недовольства и как бы успокоились, не пойдя дальше. Сохранилась в итоге «стабильность». А что ещё нужно было правящей верхушке?!

С тех пор прошло более 49 лет. Роман Кочетова «Чего же ты хочешь?» всё это время замалчивался, и только недавно его переиздала «Роман-газета». Но насколько он актуален сейчас? Ведь того влиятельного партаппарата уже нет. Правда, появился другой — госаппарат. А он как служит современному обществу? Или тоже начал перерождаться? А может роман Кочетова всё же актуален?

Фактически, Кочетов затронул проблему конца советской власти после смерти Сталина, возможно сам того не понимая или, по крайней мере, не говоря об этом прямо. Фактически в СССР троцкисты пришли к управлению страной и это стало началом деградации СССР, которая закончилось развалом страны, осуществленным троцкистами в союзе с либералами и другими политическими кланами…

Проблема соединения науки и искусства

…Советский Союз объективно развивался опережающими темпами в общекультурном и научно-техническом аспектах по отношению к капиталистическим странам.

Тем не менее культура в целом и её составные части — наука и образование обладали серьёзным пороком: они не могли обеспечить независимость государства на высших приоритетах обобщённых средств управления.

Фактически весь комплекс философско-обществоведческих дисциплин, психология были извращены под давлением марксизма, биология и медицина также пошли по тупиковому пути.

Вследствие извращённости комплекса наук о человеке и человеческом обществе в СССР был неизбежен разлад между ними и художественным творчеством во всех видах искусств. Тем не менее этот разлад сыграл свою положительную роль, потому что в толпо-элитарном обществе искусство опережает развитие науки и люди искусства предчувствуют то, что в науке пока не открыто.

Поэтому без понимания того, что разлад между художественным творчеством и науками философско-обществоведческого профиля был, невозможно понять и того, что представлял собой тот стиль художественного творчества, который получил название «социалистический реализм» — представителем которого, в том числе был и В. Кочетов; но также невозможно понять и сути и роли так называемого «авангардизма-модернизма» во всех его проявлениях, унаследованного эпохой переходного периода от дореволюционных времён.

От предшествующей эпохи СССР получил определённое художественное наследие. Была произведена его ревизия. Прежде всего было покончено с искусством, которое несло дух безысходности, порождённый библейской культурой — нигилистического направления, известного как «критический реализм».

Ещё одним направлением дореволюционным и послереволюционной эпох был «авангардизм», который наряду с поисками новых форм и способов выражения жизненного смысла, содержал в себе нравственно-психически болезненную составляющую — выражения бреда психически больных людей или демонического больного честолюбия людей, которым нечего сказать, но хочется прославиться.

В кризисные для общества времена «авангардизм» представлен большей частью именно произведениями, выражающими нравственно-психическую ущербность или демонизм. Это касается и подавляющего большинства «шедевров» «авангардизма» дореволюционной и послереволюционной эпохи.

Исторически так сложилось, что творцы произведений «критического реализма» ещё до революции либо успели умереть, либо успели приобщиться к потребительской «элите» империи. Неприятие новой власти пережившими революцию деятелями искусств этого направления было вызвано не только неприятием и опасением репрессий, но во многом и нежеланием потерять этот с большим трудом завоёванный «элитарно»-потребительский статус, вследствие чего многие из них оказались за границей (И.А. Бунин, И.Е. Репин, А.М. Горький).

Когда жизнь в СССР обрела устойчивый характер, некоторые из них согласились вернуться на родину. Здесь вернувшиеся продолжали работать в том или ином качестве (А.Н. Толстой, А.М. Горький: А.Н. Толстой — действующим писателем-соцреалистом, а А.М. Горький — авторитетным якобы основоположником и олицетворением соцреализма, хотя был скорее неизменным нигилистом, нежели устремлённым в будущее реалистом).

А другие так и умерли за границей (И.Е. Репин, И.А. Бунин), не пожелав вернуться на родину и своим творчеством или авторитетом «служить режиму» (как они думали), в котором переплелись одинаково чуждые им народный большевизм и марксистский антинародный психтроцкизм.

Но по существу они отказались служить не режиму, а народу, поскольку в действительности отказались способствовать своим художественным творчеством размежеванию большевизма и психтроцкизма во всех сферах жизни и деятельности людей, а тем самым — отказались способствовать и освобождению государственности и народа от власти психтроцкизма.

Консервативное направление культуры переходного периода в СССР к социализму идеологически это — перманентные революционеры марксисты-психтроцкисты, а художественно стилистически — всевозможный авангардизм-абстракционизм, как выражение психтроцкизма.

Иными словами, в психтроцкизме не было конфликта между его социологической наукой и искусствами. Но был конфликт между психтроцкизмом и жизнью, вследствие чего истинные искатели новых форм и средств выражения в искусстве смысла Жизни, устремлённые в будущее, в этой среде не выживали, примером чему В.В. Маяковский, ещё в дореволюционные годы снискавший известность в качестве авангардиста-футуриста, а также и многие другие, кого затравили деятели РАПП и ему подобных объединений революционных деятелей искусств.

Ставя знак равенства между оппозиционной большевикам политической фракцией в ВКП (б), возглавляемой Л.Д. Бронштейном (Троцким), и авангардизмом в послереволюционном искусстве, большевистское руководство СССР во главе с И.В. Сталиным не ошиблось, хотя многие деятели искусств и тогда, и сейчас не понимали и не понимают причин неприятия авангардизма большевиками и целей его подавления.

Большая семья

В 1954 году на экраны СССР вышел фильм «Большая семья», снятый режиссёром Иосифом Хейфицем по роману Всеволода Кочетова «Журбины» (1952).

В фильме рассказывается о большой семье Журбиных — потомственных рабочих-судостроителей. Вместе живут три поколения: дед Матвей, его сын Илья Матвеевич, четверо сыновей Ильи Матвеевича (Виктор, Костя, Антон и Алексей) и младшая дочь Антонина.

Второй сын Антон приезжает из Ленинграда внедрять новый метод сборки кораблей, старший сын Виктор, мастер по изготовлению моделей будущих кораблей, пытается сконструировать универсальный станок для изготовления моделей.

Самым сложным характером отличается и самые сложные перипетии сюжета проходит младший сын Ильи Матвеевича — Алексей: отделился от семьи, намереваясь жениться, но его любимая девушка Катя увлекается заведующим клубом, который бросает её, когда узнаёт, что она в положении; Алексей находит в себе силы простить её и вернуть вместе с маленьким ребёнком.

Из семьи Журбиных уходит Лида, жена Виктора, которая чувствует себя чужой в семье, где вся жизнь каждого в первую очередь связана с постройкой кораблей. В связи с реорганизацией производства многим членам семьи приходится менять профессию. Илья Журбин пытается изучить основы алгебры, чтобы не отстать от других, и ссорится со своим старым другом мастером Басмановым, считающим, что их время уже ушло в прошлое.

Последний художественный фильм в советском кинематографе, широко изображающий тему рабочего класса на примере преемственности поколений, и тему особой роли пролетариата в истории. Красной нитью в фильме проходит идея гордости рабочих, глашатаем которой является Илья Журбин.

В дальнейшем подобные киноэпопеи сталинского периода были заменены «фильмами о производстве», особенно характерными для 1970-х годов. Сцена, в которой дед Матвей отечески журит директора за то, что у него два автомобиля и что парикмахер приходит к нему в кабинет, звучит пророчески по отношению к номенклатуре брежневских и горбачёвских времён.

Это иная — новая грядущая глобальная цивилизация, нравственность и этику которой искусство соцреализма в своих лучших произведениях показало в декорациях техносферы первой половины ХХ века.

И эта суть — агитация за реальное счастье, которое реально возможно, которое необходимо осуществить в жизни трудом самих людей, их нравственностью и этикой, — и есть то, что не укладывается в нравственно извращённые умы обличителей искусства соцреализма в целом советской эпохи, и эпохи сталинского большевизма — в особенности.

И эта агитация за счастье по её существу куда как более конструктивна и созидательна, нежели вся голливудская мордобойщина на Земле и в Космосе, порнуха и чертовщина, которую ежедневно выпускает на американцев и россиян телевидение по всем каналам и которая в толпо-«элитарном» обществе представляет собой не что иное, как агитацию за катастрофы и непреходящее несчастье.

И то, что это действительно так, — криминалисты США давно знают, поскольку во всей статистике преступности выявлена доля осознанного подражания экранным негодяям и киногероям, загнанным в угол обстоятельствами сценария. Есть и доля бессознательного (индивидуального и коллективного) воспроизведения людьми в жизни экранной жути в результате программирования и возбуждения психики индивидов и обществ кинофильмами.

В эпоху сталинского большевизма общество находилось под воздействием искусства «критического реализма», которое показывало, прежде всего, как плохо жить простому человеку в условиях толпо-«элитаризма»; а также под воздействием искусства «социалистического реализма», которое призвано было показывать, как должны строиться отношения между людьми в быту и в работе (работе коллективной потому, что иной работы в исторически сложившейся техносфере — нет), чтобы каждый добросовестно трудящийся человек жил счастливо.

Ещё один вопрос, связанный с сутью соцреализма, это вопрос о том, как в нём вопреки марксистским идеям так называемого «пролетарского интернационализма» и «мировой революции» появились такие фильмы, как «Пётр I», «Александр Невский», «Иван Грозный»?

Одно из расхожих мнений состоит в том, что, как только «жареным запахло» (была осознана угроза войны с гитлеровской Германией), так И.В. Сталин сразу же забыл о К.Марксе, «пролетарском интернационализме», «мировой революции», «бесклассовом обществе» и прочих идеологических прикрытиях своей личной диктатуры, и решил воспроизвести в новых художественных формах имперский патриотизм, необходимый лично ему для поддержания своей циничной власти ради власти.

Но дело в том, что И.В. Сталин руководствовался не скоротечными обстоятельствами, а долгосрочной политической стратегией, и власть его не была властью ради личной власти, как то многим представлялось тогда и представляется ныне: это не фильмы об имперском толпо-«элитарном» патриотизме в духе «за веру, царя и отечество» и праве государя, одержимого наваждениями и лестью окружающих, немотивированно казнить и миловать как верноподданных, так и изменников.

Это — фильмы о большевистском всенародном цивилизационном строительстве в прошлые эпохи и об ошибках, допущенных в этом строительстве, за которые приходилось платить большой кровью и неблагоустроенностью жизни многих поколений. Иными словами, суть искреннего художественного творчества в стиле так называемого «соцреализма» — в объективной устрёмленности в праведное будущее.

И эпоха сталинского большевизма — эпоха, в которую это направление художественного творчества впервые в истории получило осмысленно целенаправленную государственную поддержку. Эта государственная поддержка была эффективной в меру добронравия и понимания проблем и перспектив общества государственными деятелями, причастными к оказанию этой поддержки прямо или косвенно, — с одной стороны.

А с другой стороны, она была оправдана мерой того, насколько сами художники были искренне привержены идеалу и делу осуществления в обществе счастья для всех, кто не признаёт права на паразитизм ни за собой, ни за окружающими; а также и тем, насколько беспринципные, но талантливые приспособленцы были податливы к давлению обстоятельств, чтобы в своих произведениях выразить этот идеал и его осуществимость так, чтобы общество, и, прежде всего, подрастающие поколения ему отозвались.

И вне зависимости от ошибок и извращений этого художественно-политического курса деятелями государства и проституирования деятелями искусств на системе государственной поддержки их творчества, именно искусство социалистического реализма в эпоху сталинского большевизма дало обществу то, чего не смогли дать науки философско-обществоведческого профиля — ощущение возможности счастья на Земле и объективной правоты большевистского дела, уверенность в завтрашнем дне.

Благодаря шедеврам искусства соцреализма эпохи сталинского большевизма и последующего времени дело большевизма не погибло и не прервалось со смертью И.В. Сталина, пережило хрущёвщину, застой, перестройку и пробуржуазные реформы 1990-х годов.

Именно в искусстве соцреализма в обществе преодолевался разлад между наукой и художественным творчеством. Последним и высшим достижением соцреализма стал научно-фантастический роман Ивана Антоновича Ефремова «Час быка».

В этом романе разлад между наукой и искусством ещё не был преодолён, но именно в нём Иван Антонович непосредственно подошёл к рубежу, по преодолении которого этого разлада нет и быть не может. Это могло стать событием глобальной значимости: когда роман вышел в свет и обрёл достаточно широкую известность, его хотел экранизировать американский кинорежиссёр Стэнли Кубрик, создатель таких хорошо известных и популярных в мировом прокате фильмов как «Спартак» и «Звёздная одиссея 2001».

Но психтроцкистская госпартноменклатура СССР категорически воспротивилась этому проекту, и он не был осуществлён. Также искусству соцреализма мы обязаны и тем, что СССР под руководством И.В. Сталина был подготовлен к Победе в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг. и победил в ней.

И особую роль в этом сыграло поколение, вошедшее в жизнь в 1905 — 1914 годы, к которому принадлежал и сам В. Кочетов: их детство пришлось на дореволюционную эпоху, а личностное становление в подростковом возрасте пришлось уже на эпоху практического строительства социализма и культуры нового общества, в котором многие из них приняли непосредственное участие.

Послесловие

Фактически В.Кочётов почувствовал, как происходит процесс разложения советского общества, однако его поколение не смогло разобраться в марксизме, который они знали «по верхам», что и повлекло непонимание ими причинно-следственных обусловленностей исторических процессов.

Кроме того, этому поверхностному знанию марксизма сопутствовала и вера в то, что марксизм истина во всех трёх его источниках, трёх составных частях (учение о социализме, философия, политэкономия), и прежде всего, в философии, в политэкономии, как научных основах социализма и коммунизма.

Не вдаваясь в существо философии и политэкономии марксизма, противостоять психтроцкизму, его пафосной благонамеренности и обличениям несправедливостей реальных и мнимых эпохи сталинского большевизма, интеллектуально-рассудочно — на основе языковой культуры — невозможно.

Для того, чтобы освободиться из плена марксизма, человек должен вообразить, что он — лично — решает проблематику управления государством на основе марксизма практически: тогда всё и полезет, что вопрос философии — «не тот» — управленчески бессмысленен, что политэкономия сама по себе — а бухгалтерский учёт сам по себе, что схема производственного продуктообмена между отраслями народного хозяйства не может быть сведена к марксистским первому и второму подразделениям.

Но в это почти никто из так называемых коммунистов не лезет — почти все считают для себя и для дела коммунизма достаточным выразить свою поддержку вождям той или иной партии. И это даёт возможность вождям пасти толпы верующих в коммунизм на основе марксизма.

Этим же объясняется и успех психтроцкизма на ХХ и XXII съездах КПСС, который послужил одной из предпосылок к безжизненному «свободолюбию» «шестидесятников», ушедших в «кухонное» политиканство, нетрезвую лирику и беснующееся диссидентство, к застою, к успеху перестройки в 1985 году и к государственному краху СССР в 1991 году.

ИАЦ