|
Мир прозы,,
| |
| Михалы4 | Дата: Четверг, 11.11.2021, 18:51 | Сообщение # 2551 |
 Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| Людмиле Щипахиной
От глубокой печали
Напряглась тишина.
Небеса замолчали,
Когда стихла она.
Но печаль – не помеха,
Тишина – не печать.
Её голоса эхо
Будет вечно звучать!
Сергей Боровский
___________________
"Век славы зол и скоротечен,
Не важно - хвалят, иль бранят.
В миру ты можешь быть и свят,
А Богом даже не замечен."
ПОМИНКИ
В который раз смотрю на дно фужера.
Прости, родная, Родина, прости.
Я поминаю слово офицера,
Оно в России больше не в чести.
Я поминаю воинское братство,
Стальных полков надёжный арсенал.
Я поминаю тех, кто на богатство
Мундира честь и совесть променял.
Я поминаю клятвы на бумаге;
Кто не служил, им это не понять.
И в дань усопшей верности присяге
Я не могу фужера не поднять.
Я пью за тех, кто струсил и сломался,
За смельчаков, споткнувшихся о быт;
За тех, чей подвиг в памяти остался,
Кто до сих пор друзьями не забыт.
Пью за Союз, разорванный на части,
За идеалы, втоптанные в грязь.
Их помянуть в моей сегодня власти,
Пока в мозгах устойчивая связь,
Пока в глазах не начало двоиться,
Не поменялись пол и потолок.
Мне в этот день так хочется напиться,
Чтоб навсегда, на будущее, впрок.
Хмельная дрянь уже не лезет в глотку,
И под ребром сдавило – не дыхнуть.
Официант, ещё несите водку,
Кого смогу, я должен помянуть.
***
У РАЗВАЛИН
Нам не надо Антанты,
Мы уже под пятой,
И дерут фабриканты
С мужика за постой.
Те же Авель и Каин
И Господь в облаках,
И недавний хозяин
Лебезит в батраках.
Было просто и ясно,
Сорвалось, как всегда;
И горели напрасно,
И зашли не туда,
И хотели б вернуться,
Да мосты сожжены.
За Европой тянуться
Мы сегодня должны,
Рваться морем и сушей
Одуревшей толпой
За плюгавым чинушей,
За «элитой» тупой,
За чужим идеалом,
За чужим языком…
Кто трясёт капиталом,
Кто грозит кулаком.
Поднялись у развалин
Непреступной горой.
Что им Ленин и Сталин,
Нынче Путин – герой!
Нынче Ельцин в почёте,
Нынче вор наверху:
Капитал в обороте,
Имена на слуху.
Им к лицу перемены,
Им на руку бардак.
Господа супермены,
А с Россией-то как?
Может, пустим по миру,
Отвалив на клюку?..
Кто-то бесится с жиру,
Кто-то глушит тоску;
Захлебнулись в свободе,
Утонули в грехах.
И рифмуется, вроде,
Только тяжесть в руках.
Не у дела я ныне –
Надоедливый шут;
Вопиющим в пустыне,
Усмехаясь, зовут.
Мало внемлющих, знаю,
Тут едва ли совру.
Только хата не с краю,
И душа на ветру.
Без него не поётся,
А рванёт – не унять!
Если Богом даётся,
Почему не принять?
Он впустую не тратит,
Просто так не даёт.
Может, кто-то подхватит,
Или кто подпоёт?
Пусть не сразу, не хором,
Терпелив – подожду.
Лишь бы сладили с вором,
Прекратили вражду.
Лишь не вскрылась бы рана,
Обнажая нарост;
Нам довольно Беслана,
Нам забыть бы «Норд Ост».
Мы с чеченских баталий
Нахватались вполне.
Мне не нужно регалий
И с хвалой – не ко мне.
Славой дел не поправить.
Мне бы только успеть
В жизни точки расставить,
Песни ветра допеть.
***
Мы опять поделились на классы,
И противником взяты в кольцо,
И растянуто в виде гримасы
Социальное наше лицо.
Паралич несгибаемой воли
Исказил дорогие черты:
Мы умели смеяться от боли
И рыдать от чужой доброты.
Мы давно распрямили колени
И полмира держали в руках.
Но, не выдержав приступа лени,
Оказались теперь в дураках:
Мы опять поделились на классы,
И противником взяты в кольцо,
И растянуто в виде гримасы
Социальное наше лицо.
***
Нас взяли тёплыми в постели:
Был полумрак, зажёгся свет -
Мы даже ахнуть не успели,
А государства больше нет.
Нет навсегда, без компромисса,
Одним лишь росчерком пера -
Шальную голову Бориса
Хмельком ударило с утра.
И мы - защитников потомки -
Покорно приняли позор:
Кто - по углам, кто - за котомки,
И поскорее за бугор.
Забыли воины присягу.
На нашу всю Великорось -
Бойцов, поднявших меч, иль шпагу,
И одного не набралось.
Вождь промолчал, и мы смолчали,
Народ смирился и затих.
И нынче, вижу: ни печали,
Ни угрызений никаких.
***
Кто за Ленина, кто за Сталина,
Кто за Путина - за бардак.
Села в лужу моя развалина
И не выберется никак.
Скрылась по уши в жижу серую,
Нахлебалась до тошноты,
И вопит, как чумная: «Верую!» -
На Крещение и в посты.
Ублажит на часок Всевышнего
Под малиновый перезвон
И, хватив с голодухи лишнего,
Плюнет пьяная на закон
И на Ленина, и на Сталина,
И на Путина - на бардак…
Села в лужу моя развалина
И не выберется никак.
* * *
Оскудела Русь в глубинке,
Захворал Иван, сдаёт.
С петухами по старинке
На работу не встаёт.
Нет обычного задора,
В голове сплошной туман.
Дрыхнет после перебора,
Завалившись на диван.
Продерёт глаза – зевота,
Час раздумий: «Встать?.. не встать?..»
И какая тут работа –
Лень в затылке почесать.
Накрутившись, встанет всё же –
Не по воле – по нужде.
Да, пропал Иван, похоже,
И в глубинке, и везде.
Погляжу в глаза пустые –
Нет живого огонька.
Им бы кудри золотые
Вместо бритого виска!
Под машинку, как баранов,
Племя выстригут, боюсь.
Но без русских, без Иванов,
На миру и Русь – не Русь!
Обдерут и - шито-крыто -
Расхватают по кускам.
Как же дальше, без Руси-то,
Остальным – не дуракам?
Им куда потом деваться,
Ведь земелька не пуста:
Если в ряд пересчитаться –
Миллионов больше ста.
Размножались-то веками,
Заселяя край родной.
И жилось за дураками,
Как за каменной стеной;
Погоняли, сев на шеи…
Нынче Ваня никакой,
Русь без русских, без идеи
И с протянутой рукой.
***
Опять рванула мина,
Уже в который раз.
Мы выпустили джина,
Не выполнив наказ:
Ни умными не стали,
Ни пламени в груди.
Устав иной морали
Читают нам вожди.
На новую дорогу!
На новый светлый путь!
А лучше – прямо к Богу,
Чтоб с фондов не тянуть;
«Не хватит, однозначно…»*
Хотя, на бодрый взгляд,
У нас не так и мрачно,
Как в мире говорят.
Случаются нехватки –
В мешке не утаишь.
Но наши недостатки
С чужими не сравнишь.
И смерть у нас без пыток,
И с гриппом – тишина.
В Америке – избыток,
А нация больна.
Жиреют на хот-догах,
И мафия грозит.
У нас же – вор в острогах
И в меру аппетит.
Сметаем всё, до крошки
С богатого стола.
От хлеба и картошки
Скорей идут дела.
Пускай американцы
Полнеют от жратвы.
Мы – вегетарианцы
И этим здоровы.
Мы ценим чувство меры,
Не мечем всё подряд.
У нас пенсионеры
За мясом не стоят.
Куда на их доходы?
И ног не донести…
И шествуют народы
По верному пути!
***
Каждый раз, находясь у перрона,
Вспоминаю я с чувством тоски
Кумачовые наши знамёна,
Комсомольские наши значки.
Всё ушло, всё исчезло куда-то,
Словно кануло в бездну веков.
И сбегает мой взгляд виновато
От слезящихся глаз стариков.
Отворачиваюсь машинально -
Посмотрел и забыл навсегда.
Наше прошлое было формально
И формально ушло в никуда.
Утонуло в потоке событий,
В бесконечном вращеньи кругов,
Став причиной для новых открытий,
Для великих и малых шагов.
Нам назад никогда не вернуться,
Только в памяти или в бреду.
И потомки однажды споткнутся;
Дай им Бог не упасть на ходу.
Хорошо бы – не клюнули носом,
Не расшибли упрямые лбы.
Очень трудно, спускаясь откосом,
Избежать незавидной судьбы,
Уберечь суетливые души
От падений на самом краю.
Да услышит, имеющий уши,
Сокровенную песню мою.
* * *
СЛЫШЕН ПОСВИСТ СОЛОВЬИНЫЙ
Слышен посвист соловьиный,
Злобно скалится палаш.
Где ты, витязь наш былинный,
Богатырь могучий наш?
Заржавел, поди, под спудом
Твой заветный кладенец,
Или встречи с Чудо-юдом
Избегает молодец?
Иль надумал затвориться,
Или лень тебе – жена,
Иль головушка кружится
От зелёного вина?
Оглядись – лютуют воры –
Гложут Родины скелет.
И заступнику на сборы
Ни минуты лишней нет!
Под чужим гербом и флагом
Посреди своей земли
Нас болотистым оврагом
На закланье повели –
Где силком, а где обманом.
Шаг за шагом, день за днём
Опьянённые дурманом
Не желаем, а идём.
И на волю в путь обратный
Рвётся русская душа.
Да восстанет меч булатный,
Дело правое верша!
***
Не могу! А хотелось без злобы,
Без палящего сердце огня.
Только сущности этой микробы
Всё сильней проникают в меня.
Я и рад бы добром, или лаской,
И лица оживляю черты.
Но внутри, под улыбчивой маской,
Словно жар раскалённой плиты.
Распаляет; ему бы сражаться,
Завести он любого готов.
Очень трудно бывает сдержаться,
Не отметить кремлёвских шутов.
Надоели своими речами,
Знай, болтают, а дело стоит.
То ли бес у меня за плечами,
То ли Бог напрягаться велит?
Благодать, или жуткая кара
Ожидает меня на пути?
Но в душе пустовато без жара,
И любви без огня не цвести.
Так и маюсь с огнями в утробе;
Полыхают в груди у меня,
Позволяя насытиться злобе,
И любовь, как зеницу, храня.
Сергей Боровский
_______________
83464
Сообщение отредактировал Михалы4 - Четверг, 11.11.2021, 18:55 |
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Воскресенье, 14.11.2021, 04:34 | Сообщение # 2552 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| Взвесит только рентгеноскопия,
Лишь одной ей под силу,
Сколько щедрости сердце скопило,
Сколько боли чужой вместило...
* * *
В осени есть что-то лисье, -
Те же повадки, окрас,
Падают под ноги листья,
Золотом радуя нас.
Падают жёлтые, красные,
Высветив леса массив…
В пышном осеннем убранстве
Как этот терем красив!
В росах жемчужные нити,
В рыжей опушке леса -
Добрые люди, скажите:
Чем же она не лиса?!
Отшелестело колосьями
Спелое поле уже.
В дни увядающей осени
Теплится свечка в душе…
Знаю, когда бы спросили,
Сколько на свете чудес:
Семь, а восьмое – в России –
Осень! Сияющий лес…
* * *
Взойду на мамино крыльцо,
В окошко стукну синей ранью,
Ее лицо мелькнет в герани,
Родное, милое лицо!
И вновь за много лет и зим
Наш дом веселым, шумным станет,
Отец соления достанет
И все положенное к ним!
У этих стен секрет простой,
Свое целительное свойство –
С души уходит беспокойство,
И обретается покой!
И все, что было – отлегло,
Я словно груз нелегкий скину…
И кот сибирский, выгнув спину,
Потрется об ногу тепло…
***
Есть что-то дорогое в тихом быте,
В укладе жизни стороны лесной.
И время то на ниточке событий –
Жемчужинка, нанизанная мной.
Цветастые качнутся занавески,
Герань воспламенится на окне,
И станет так светло по-деревенски
В глухой, забытой Богом стороне!
Не свяжет солнце кружевных узоров,
Чтоб красотою поражали той,
Как бабушкины скромные подзоры,
Наполненные милой теплотой.
Уют мой деревенский, домотканый!
Волнуешь и зовешь издалека:
Букет лесных цветов в простом стакане,
Краюха хлеба, кринка молока…
Пиджак на стуле – как деталька быта,
Коса в забор уткнулась во дворе.
«Сынок приехал! Тише, не будите:
Устал – косил поляну на заре!..»
* * *
Я бабушке и деду благодарен
За каждый моей жизни светлый миг,
Я, может, был бы в сотню раз бездарен,
Когда бы их науки не постиг.
Я счастлив, что судьба мне подарила
Весёлых и талантливых людей,
Где труд крестьянский высшим был мерилом
Цены твоей.
Он для меня, как стержень и основа,
В лугах, на лесосеке, по полям,
Я оценил вкус хлебушка ржаного,
Что с дедом мы делили пополам.
И жизнь в меня входила добрым светом,.
Величием простых и мудрых дел,
А если ноту брал не ту – фальцетом, –
Как строго и сурово дед глядел...
Равняет время холмики-могилы,
Но, словно светлой памяти венец,
Горит не в полнакала, не в полсилы
Огонь, что я зажёг от их сердец...
* * *
«А я забыл, как лошадь запрягают...»
(Н. Рубцов)
Я не забыл, как лошадь запрягают,
Ещё горит в душе моей костёр...
И эта память детства дорогая
И греет, и волнует до сих пор.
Науку деда я постиг нутром,
Вертел дугу, тянул чересседельник,
Прошли года... я вырос - не бездельник.
Работать – хоть пером, хоть топором!
Но грустно мне в краю моём родном.
Под замершие звоны колоколен,
Какой тоской неизлечимо болен
Случайный гость на празднике чужом?
Уж кажется: была ли та пора,
Когда народ под шутки смех и гомон
Душой тянулся к празднику другому -
Под музыку пилы и топора...
И вот племянник мой топор берёт,
Боясь хоть словом помешать ему я,
Вдруг постигаю истину земную
И чувствую, и вижу наперёд:
Жив русский дух – времёнт нетленных нить!
Он неподвластен смерти и болезням:
Творить добро! Учеников растить!
Пока с лица земли мы не исчезнем!..
* * *
Я в детстве был не то что запевалой,
Но всё же не последним сорванцом.
Недаром и носился я бывало
С извечно поцарапанным лицом.
Упорно не хотел носить сандалии
Поранить ногу было пустяком,
И бабушка всегда со мной скандалила:
«Не мыкайся, чертёнок, босиком!»
Проскакивая в щёлочки проворно,
Я забывал про радость от обнов,
Ведь сколько было яблонь пооборвано,
А сколь на них изорвано штанов!
Умчалось время лазить по заборам,
И «цыпки» с моих ног давно сошли,
Всё чаще, покидая шумный город,
Иду туда, где в детстве мы росли.
Чтоб снова, позабывшись, как и прежде,
Упасть в траву под молчаливый стог,
Мечтать о жизни с робкою надеждой
Избавившись от грусти и тревог…
Да, всё прошло… Как будто не бывало,
И словно в омут кануло с концом…
Но мне ль жалеть – былому запевале,
Я и сейчас остался сорванцом!..
1969
***
Я рос под портретом погибшего дяди,
Под взглядом мальчишки из дальнего лета,
Я словно молился, в глаза ему глядя,
Когда просыпался в предутреннем свете...
Висел над кроватью портрет этот строгий,
Парнишки, лишённого права стать папой,
И больно вонзалась, врываясь с порога,
Война в моё сердце когтистою лапой.
И бабушка плакала молча, негромко,
Вздыхая о сгинувшем мамином брате,
И тихо дрожала в руках «похоронка», -
Вещунья той давней безмерной утраты…
С тех пор ощущенье вины той с избытком -
Вины беспредельной, с её наважденьем,
Вошло в мою душу жестокою пыткой
За то, что навек опоздал я с рожденьем...
И что не стоял под победным я стягом,
Жалею, но всё ж огорчаться не стоит,
И что расписаться не смог на рейхстаге -
Меня это меньше всего беспокоит…
Мне жаль, что под «тигр» беспощадный и лютый
Я связку гранат не швырнул из окопа,
И то, что я дяде в предсмертной минуте
Плечо не подставил в Синявинских топях...
Громада вины придавила мне плечи,
Ей - доля - со мной умереть, очевидно,
Она мне ночами всю душу калечит,
И так глубока, что и дна ей не видно....
Уж не для того ль, что тот груз не изведав,
Я с болью живу этой невыносимой,
Чтоб путь тех парней – тех отцов или дедов
Я должен отлить в бронзу строк негасимых…
***
Моему дяде, не пришедшему с войны
Мы с ним не встретились на свете
По той причине роковой.
Гудит над полем ратным ветер,
Колышет буйный травостой...
Он стал травою, небом синим
И светом Вечного огня,
Всё тот же – молодой и сильный,
Похожий чем-то на меня...
Прости, что ждал ты – не дождался,
Когда шагну тебе вослед.
Рассвет кровавый нарождался
По горизонту ваших лет...
Россия! Жить когда ж ты будешь?!
Куда полынь - тоску избыть,
Чтоб успевали в жизни люди
Доцеловать и долюбить!
Взрослеют дети, крепнут руки,
И вот их в спину крестит мать –
Молю: дожить бы им до внуков,
И лучше нечего желать!
* * *
Бесприютно на душе без прошлого,
Словно без родимого угла...
Предана забвенью, запорошена,
Жизнь, как сон... Была ли - не была...
В душу боль вдруг вторгнется непрошено
Станет беспросветно и темно...
Тут бы вспомнить что-нибудь хорошее,
Вспомнить бы... Да было ли оно?...
Прошлое растёт из настоящего,
Как весною первая трава,
Тихо, по крупинке, не навязчиво,
Копятся волшебные слова.
Как завет на «будущее» прошлое:
Быть душой отзывчивей к другим,
Чтоб сегодня доброе, хорошее,
Завтра стало прошлым дорогим!
***
Я вернулся из деревни
Сильным и окрепшим,
Я привёз тебе на память
Веточки черешни.
А ещё тебе привёз я
Плеск ручьёв игривых,
Запах хлеба, что напомнит
О бескрайних нивах.
Я привёз красу лесную,
Шум смолистых сосен,
В переливах разноцветных -
Золотую осень!
1966
***
Русские деревни, сколько вас осталось
В море электричества тёмных островков?
Всеми позабытые, вызывая жалость,
Вы как будто дремлете в глубине веков.
Почернели стены, обвалились трубы,
На подворье ветер свой берёт разбег,
Многие избушки выпали, как зубы,
И другие тоже доживают век…
То ли дело - город, с музыкой и звоном,
Где в людском потоке трудно загрустить,
Но меня всё тянет к деревушкам сонным,
Коль уж здесь родился, - их не позабыть!
Только жизнь проходит мимо деревенек,
Оттого и в сердце поселилась грусть…
Я спускаюсь молча с вымокших ступенек,
Неужель сюда я больше не вернусь?!
* * *
Что шумите, грустные берёзы,
Ветви-крылья по ветру пустив?
Душу рвёт и выжимает слёзы
Ваш печальный, тягостный мотив...
Помню я другие ваши песни,
Светлый детства помню островок...
А теперь шумите в мелколесье -
В чаще - без тропинок и дорог...
И никто вас с лаской не погладит,
Не обнимет вас в палящий зной,
Птицы гнёзд весенних не наладят,
Чтобы петь о радости земной...
Не достались райские вам кущи
В бесприютном сонмище мирском.
Как вы одиноки в этой пуще,
Как и я - в скоплении людском...
Тяжелят мне ваши ветви плечи,
Но всё легче груз нелёгких дум...
Может быть, и вправду душу лечит
Грустный ваш и выстраданный шум?!
* * *
Вот опять надо мной журавли…
Память вновь возвращается в детство,
К белой роще, где словно наследство,
Мне два холмика бурой земли…
Каждый раз, никого не спросясь,
Сердце с птицами рвется упорно –
В том краю мои крепкие корни,
Продолжается вечная связь…
Я спрошу себя: так ли живу,
Тем ли следую жизненным меркам?–
Дорогие черты не померкли,
Как сейчас вижу я наяву:
Вот, обед завернувши в холсты,
Бабка в пойму спускается лугом,
Где шагает багровый с натуги,.
Дед мой, землю ворочая плугом,
Словно памяти вечной пласты...
Юрий Сергеевич Павлов https://u.to/Jz6_Gw
_____________________
84385
Сообщение отредактировал Михалы4 - Воскресенье, 14.11.2021, 04:36 |
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Пятница, 19.11.2021, 06:34 | Сообщение # 2553 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| КОГДА ПАДАЮТ ЛИСТЬЯ
Танго на слова Павла Бернадского https://u.to/qjDDGw
Сухой листвой в саду шуршит печально осень.
И в окна каплями стучит холодный дождь.
Сейчас пробьют часы тяжелым звоном восемь,
Но знаю я, ты не придешь.
Ты не придешь ко мне с улыбкой и цветами
Осенний долгий вечер коротать.
Как часто мы, того не зная сами,
Не можем наше счастье удержать.
Оно приходит к нам незваным.
Оно уходит, не спросясь.
И дорогим воспоминаньем
Прошедших дней оно терзает нас.
И все, что было так красиво,
Сметает время злой рукой.
Но ты за все скажи ему спасибо,
Оно тебе вернет покой.
Быть может, там, где ты теперь, метель и вьюга.
И все тропинки снегом замело.
Быть может, ты совсем забыл о прежнем друге
И чувство прежнее прошло.
А здесь шуршит еще сухой листвой ненастье,
Осенний дождь шумит всю ночь в саду.
Я берегу свое былое счастье,
Ты не придешь, но я тебя здесь жду.
1939
* ** *
ОЧАРОВАНИЕ
Нас семеро. Здесь, в деревне Медведево, живем вторую неделю. Сами мы городские, из Тотьмы. Сюда приехали на уборку колхозного урожая. Вот и сегодня, весь день были в поле. Дёргали лен. Устали. Сейчас возвращаемся к месту ночлега.
За бывшим погостным двором открывается улица рубленых в лапу колхозных домов. В последнем из них, под березами над рекой с давних пор никто не живет. Сюда нас и поселили.
Слышен скрип отворяемого окна. Это наша соседка, она же и экономка, кто готовит для нас щи и кашу, топит печь и ставит на стол утром и вечером самовар. Зовут ее Маня. Румяная, с ожерельем на шее из свежих рябиновых ягод, в платье с желтенькими цветами, она все время куда-то торопится, даже минуту на месте не посидит. Завидев нас, спешит сообщить:
- Хозяйничайте, ребятки! Оставляю одних. Каша в печи. Самоварчик кипит. Сами давайте. А я побежала.
Дом у Мани рядом, за огородом. Там ребеночек у нее. А по-за домом подворье, где стоят корова и поросенок. Торопится Маня, чтобы всюду успеть. В колхозе она на разных работах. На сегодня из этих работ осталась одна – сбегать в поле, где мы теребили колхозный лен: все ли там ладно, и надо ли что после нас поправлять?
Маня сама еще как девчонка. 19 годиков. Замужем. Но с мужем жила только месяц. Ввалилась война. И мужа забрали. Год уже, как воюет. Связи, однако, с ним – никакой. Отчего и горюет она. Чтоб убавить тоску, ставит по вечерам на кухонный подоконник старенький патефон. Увидев нас из окна, поправляет ребеночка на груди и справляется деликатно:
- Я вам, ребятушки, не мешаю?
- Нет, нет, - откликаемся мы и тоже слушаем вместе с Маней то, как поет Изабелла Юрьева про встречи и расставания, про загадки души, про любовь на земле, которой дано, несмотря на войну, продолжаться и продолжаться.
Из-под берега, где лепечут ивовые кусты, слышно, как шлепают весла. Мы отвлекаемся. Ночлег куда от нас денется? Подождет. Сворачиваем к реке.
Вниз по реке на маленькой лодке спускается дедушка Тимофей, единственный из мужчин Медведева, кого не отправили на войну. Деду за 70 лет. Староват. Письмоносцем он здесь. Один на шесть деревень. Возит из города почту.
Лодка причаливает к плоту. Дед, увидев нас, зазывающе взмахивает рукой. Письма, какие - в Медведево, нам сейчас и отдаст.
Мы чего? Мы готовы помочь старому человеку. Забираем все письма и все газеты. Тут же быстро – наверх. Отправляемся по домам.
На душе у нас смутное ожидание. Смущает нас то, что не знаем, чего колхозникам отдаем: то ли добрые вести? То ли уведомления, от которых бледнеют лица у матерей?
В руке у меня пахнущее войной тоненькое письмо. И отдать его должен я нашей Мане. Нерешительность заплела мои ноги, и я с грехом пополам поднимаюсь на низенькое крыльцо.
- Теть Мань…
И вот она, молодая, красивая, в платье с желтенькими цветами, выбралась на крыльцо. Улыбается. Но, увидев письмо, обрывает улыбку:
- От Сашеньки, или …
Нас семеро, и мы, как спрятавшись, договариваем за Маню:
- Или от командира, кому положено сообщать об убитом бойце.
Маня нас не услышала. Да и как тут услышишь, если мы эти несколько слов, едва начав, тут, же и потеряли, настолько сильна была в нас вера в жизнь.
Убегает Маня домой, в пылком трепете и тревоге. Через пару минут - назад. Взмахивает письмом. Кого-то из нас - в охапку. Целует и обнимает:
- Жи-ив!!!
Светится Маня не только алыми щёчками, но и ягодками на шее. А на ситцевом платье ее от волнения даже цветочки переменились. Были призрачно желтые. Стали, как золотые. И в глазах – сменившаяся картина. Смотрит Маня на нас, а видит собственного супруга. Мы догадываемся об этом. Отчего всем нам сразу становится хорошо. Мы улыбаемся. Тут же все, как один, верим в то, что муж нашей Мани так и так возвратится домой. Возвратится именно с теми, кого война убивала, но не убила...
Неожиданно загремело. Прямо на нас, чуть дымя, как на тройке гнедых, поехала туча. Сразу и дождь. Мы едва успеваем перебежать с крыльца на крыльцо. И вдруг, прорываясь сквозь дождь, как из дивной страны, божественный голос. Потому и слышно его, что Маня открыла окно, из которого к нам:
А здесь шуршит еще сухой листвой ненастье,
Осенний дождь шумит всю ночь в саду.
Я берегу свое былое счастье,
Ты не придешь, но я тебя здесь жду…
Это Маня. Стоит с ребеночком возле распахнутого окна. И, моргая, слушает патефон. Мы тоже слушаем. И нам верится в эту минуту: слушают Изабеллу Юрьеву все-все, к кому прикоснулось очарование.
* * *
НА БЫКЕ
Безвыходных положений не бывает
Заболела жена. Увезли в больницу. Константин сам хотел было с ней. Но с кем оставишь Мишутку? Два всего годика. Карапуз. Врач Скорой помощи напугал, сказав, что лежать Мария будет неделю. Что делать? Придется терпеть. Были бы бабки в деревне, оставил бы с кем-то из них. Но в деревне 12 домов. И все без людей. Кто помер, кто в город подался. Один Константин с женой и живет. Ходят за стадом бычков, которых выращивает в деревне Заготконтора. Зоотехник дал слово, что за бычками вот-вот приедут и увезут. Но прошло 10 дней. Транспорта – никакого. Работы же с ними выше ушей. Дай им травы. Дай им воды. Да еще и на выпас сгоняй к Моховому ручью.
Первое утро. Сынок еще не проснулся. Унес хозяин его к колодцу. Там крыша. Если и дождь закропит, то спасется под ней. Подушка – внизу, под сынком. Вверху – Констатинова куртка. Спит паренек. Крепок сон на заре. Константин той порой – направляется к ферме. Выпускает бычков. Гонит по выгону к ручейку. Там трава не отоптана. Пусть пасутся. А он, хоть осмотрится, где, чего бы, не пропустить.
До 11-ти возился, наполняя кормушки травой. Тут и крик:
- Ма-а!
Быстро-быстро - к колодцу. Напоил паренька сладким чаем. Для чего и бутылка с ним постоянно с собой. В руки – хлеба кусок.
- Ешь, Мишутка!
Малый в писк:
- Мама-а?
- Я – за неё! – Константин тут же вскидывает Мишутку, прижимает к себе. Ох, какой он легонький и сухой, будто снопик овса. Прижался к отцовой груди, сплющил носик о пуговицу рубахи. Знай, плывет себе в воздухе, словно птица. Удобно и весело малышу.
Вольный воздух, покой и летящие сверху лохматые тучки - все это было, как в новой жизни, и Мишутка почти запел. Как вдруг он увидел быков. Сразу заволновался, что-то воинственное выразилось в руках, и он их раскинул, одновременно взглянув на отца, как на лошадь:
- Но-о!
Понял отец, что малый хочет туда, где быки. Что ж. Это можно.
Стадо степенно переступает. Поднимая головы, рассматривает Мишутку. Все быки холеные с гладенькими боками, на которых блещут игривые зеркала, отражая кроткий солнечный свет. Мишутка серьезен. Хочет туда, где рогатые головы. Отец его понимает. Выбирает быка с самыми маленькими рогами. Усаживает верхом. Приказывает:
- Не урони. ..
Бык понимает без слов. Везет малого по-над лугом.
Ах, как радостно малышу оттого, что жизнь его никуда не торопится. Едет себе, гремя копытами по прогону. Внизу малахитовая трава. Вверху вылезающее из тучи смирное солнце. Впереди, где-то за копнами проселочная дорога, по которой однажды приедет к нему и мамка.
День за днем не идут, а ползут. Константин еле терпит. Мишутка смеется. Каждый день подавай ему новенького быка. Одно пастбище утоптали. Ко второму перебрались.
Неделя, считай, пролетела. Зинаида, приехав из города, так и ахнула, разглядев сынка своего на кормлёном быке. Бросилась было ругать Константина. Но сынок замахал на нее руками и даже голос поднял, выкрикнув вместе с сердцем:
- Не-не-не-е!
* * *
СПИ, БРИГАДИР…
Безлюдная деревня. Улица на 20 изб. Был и хозяин в крайнем доме – дядя Ваня, когда-то бригадир колхоза «Большевик». В последние 15 лет - пенсионер. Пошёл он как-то летом в огород. Окашивал за грядками траву, да, видимо, устал. Уселся на берёзовый чурбан, чуть прислонившись к ветхому забору. Передохнул. Ладонями – в колени, как собираясь встать, чтоб докосить траву. Да и не встал. Сидит, присыпанный листвой. Та падает с двух старых яблонь. Покрыла лысину на голове и древнего кота, который рядом на таком же чурбане. Как долго они тут сидели, некому сказать. Был дядя Ваня последним жителем деревни.
Нашлась, однако, добрая душа из ближнего к деревне хуторка, кто дядю Ваню прикопал в его же огороде. Под старой яблоней. Вместо креста – коса, как оборонщица от тех, кто ходит в деревнях по нежилым домам. Спи, бригадир колхоза «Большевик».
* * *
ВЕРЮ...
Николая Михайловича Рубцова нет с нами, однако он временами вмешивается в нашу жизнь, как один из ее хозяев. Не зря же Николай Васильевич Гоголь о таких, как Рубцов, сказал, как пророк:
«В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые».
Мы стоим перед памятником поэту. На берегу Сухоны. В городе Тотьма.
- Николай Михайлович! - спрашивает кто-то из нас. – Ты веришь в то, что сказал сейчас Гоголь?
Не ответил поэт, но моргнул оттого, что на веко его упала крохотная снежинка. И мы в то же мгновение разглядели не каменную скульптуру, а шевельнувшегося поэта, который нам ничего не сказал, но мы услышали:
- Верю...
Сергей Багров
* ** *
Березы
Я люблю, когда шумят березы,
Когда листья падают с берез.
Слушаю — и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез.
Все очнется в памяти невольно,
Отзовется в сердце и в крови.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.
Только чаще побеждает проза,
Словно дунет ветер хмурых дней.
Ведь шумит такая же береза
Над могилой матери моей.
На войне отца убила пуля,
А у нас в деревне у оград
С ветром и дождем шумел, как улей,
Вот такой же желтый листопад…
Русь моя, люблю твои березы!
С первых лет я с ними жил и рос.
Потому и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слёз…
1957 г.
***
Детство
Мать умерла.
Отец ушел на фронт.
Соседка злая
Не дает проходу.
Я смутно помню
Утро похорон
И за окошком
Скудную природу.
Откуда только —
Как из-под земли! —
Взялись в жилье
И сумерки, и сырость…
Но вот однажды
Все переменилось,
За мной пришли,
Куда-то повезли.
Я смутно помню
Позднюю реку,
Огни на ней,
И скрип, и плеск парома,
И крик «Скорей!»,
Потом раскаты грома
И дождь… Потом
Детдом на берегу.
Вот говорят,
Что скуден был паек,
Что были ночи
С холодом, с тоскою, —
Я лучше помню
Ивы над рекою
И запоздалый
В поле огонек.
До слез теперь
Любимые места!
И там, в глуши,
Под крышею детдома
Для нас звучало,
Как-то незнакомо,
Нас оскорбляло
Слово «сирота».
Хотя старушки
Местных деревень
И впрямь на нас
Так жалобно глядели,
Как на сирот несчастных,
В самом деле,
Но время шло,
И приближался день,
Когда раздался
Праведный салют,
Когда прошла
Военная морока,
И нам подъем
Объявлен был до срока,
И все кричали:
— Гитлеру капут!
Еще прошло
Немного быстрых лет,
И стало грустно вновь:
Мы уезжали!
Тогда нас всей
Деревней провожали,
Туман покрыл
Разлуки нашей след…
* * *
Родная деревня
Хотя проклинает проезжий
Дороги моих побережий,
Люблю я деревню Николу,
Где кончил начальную школу!
Бывает, что пыльный мальчишка
За гостем приезжим по следу
В дорогу торопится слишком:
— Я тоже отсюда уеду!
Среди удивленных девчонок
Храбрится, едва из пеленок:
— Ну что по провинции шляться?
В столицу пора отправляться!
Когда ж повзрослеет в столице,
Посмотрит на жизнь за границей,
Тогда он оценит Николу,
Где кончил начальную школу…
***
Тихая моя родина
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.-
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!
Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
** *
Памяти матери
Вот он и кончился,
покой!
Взметая снег, завыла вьюга.
Завыли волки за рекой
Во мраке луга.
Сижу среди своих стихов,
Бумаг и хлама.
А где-то есть во мгле снегов
Могила мамы.
Там поле, небо и стога,
Хочу туда, — о, километры!
Меня ведь свалят с ног снега,
Сведут с ума ночные ветры!
Но я смогу, но я смогу
По доброй воле
Пробить дорогу сквозь пургу
В зверином поле!..
Кто там стучит?
Уйдите прочь!
Я завтра жду гостей заветных…
А может, мама?
Может, ночь —
Ночные ветры?
***
Звезда полей
Звезда полей, во мгле заледенелой
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою…
Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром…
Звезда полей горит, не угасая,
Для всех тревожных жителей земли,
Своим лучом приветливым касаясь
Всех городов, поднявшихся вдали.
Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей…
1964 г.
Николай Рубцов
______________
87318
Сообщение отредактировал Михалы4 - Пятница, 19.11.2021, 06:43 |
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Воскресенье, 21.11.2021, 00:20 | Сообщение # 2554 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| Цвитэ тэрэн… Сидят фронтовички,
обнявшись, за убогим столом.
И летят в никуда электрички
сквозь терновый туман, напролом.
Недопив стопаря оковитой,
станут женщины вслух причитать:
– Лучше было б не знать алфавита,
чем уметь похоронки читать…
Цвитэ тэрэн… И звёздному небу
уподобившись, ночь расцветёт.
Не притронувшись к вдовьему хлебу,
захмелев, бабье горе поёт.
Эта песня за мною сквозь годы,
как любовь, неотлучно идёт,
не боится, что выйдет из моды,
что не тот совершит поворот...
Алексей Бинкевич
* * *
Тени забытых предков «Цвитэ тэрэн» https://u.to/hWLEGw
МУЗЫКА
Мне вспоминается начало:
Наш старый двор в сенной трухе,
Над ним мелодия звучала
Об одиноком пастухе.
А я сидел в тени подводы
И объяснить ещё не мог,
Зачем я плачу? Через годы
Открыл мне тайну эту Бог.
И снова я под звуки эти,
Пред Ним всю душу обнажив,
Заплакал так, как плачут дети…
Пока есть музыка на свете,
Мир будет жив!..
***
ВОСПОМИНАНИЕ
Идём мы с бабушкой вдвоём,
Поём негромко: «Цвитэ тэрэн».
На пустыре пасётся мерин
И он ничуть не удивлён.
Вот начинает дождик капать,
Пора нам с бабушкой домой…
Куда всё делось? Боже мой,
Как умудриться не заплакать…
***
Я ни к чему не призываю.
Отнюдь, я просто называю
Своими именами вещи,
А получается зловеще…
И я, наверно, виноват,
Что мир наш так похож на ад…
***
«Стою один среди равнины голой», –
Есенинскую строчку бормочу.
А жечь сердца людей хоть и глаголом
Я с детства не хотел и не хочу.
Не осуждай меня, мой брат, послушай,
Моё желанье всё-таки нежней:
Покой и радость сеять людям в душах –
Занятья в этом мире нет важней.
Но есть препятствие одно:
Где брать зерно?..
***
По миру голых цифр орда
Идёт, слова с пути сметая,
И ей Поэзия Святая
Сдаёт без боя города.
Под гул раскатов грозовых
Поэт вступить решает в битву,
Но слов, оставшихся в живых,
Уже не хватит на молитву…
***
Среди растерзанной Отчизны
Мои слова сочтут за бред,
Но я скажу их, я поэт:
«Уйдёт Поэзия из Жизни,
И Жизнь уйдёт за нею вслед…».
***
Как просыпаться тяжело,
Да и заснуть не легче было.
И вот старинное стило
Беру без трепета и пыла.
Ведь должен кто-то записать,
Как мы на свете жили-были,
Как подвизались мир спасать,
Но не спасли, а погубили…
Николай ЗИНОВЬЕВ https://u.to/g2LEGw
* * *
“Взвейтесь кострами синие ночи…”
Помнишь? когда-то мы дружно пели.
Строем ходили, но, между прочим,
Шли мы упорно к великой цели.
Были страною своей любимы,
Мир нас встречал разноцветьем красок.
В школу, в музей ли… куда б ни шли мы,
Все были в галстуках, но без масок.
Мир потускнел, и на сердце камень –
Цели другие, все измельчали.
Стали ненужными стариками,
Не потому ли не спим ночами?
Вот бы запеть, как тогда, вначале…
В горле застряло: “Взвейтесь кострами…”
***
Хоть в душе моей музыка льётся,
И кружится слегка голова,
К той мелодии не удаётся
Отыскать мне сегодня слова.
Листья, нехотя, с веток слетают,
Обречённые падают вниз,
Ветер тронет, и бабочек стаей
Вверх взлетают и долго порхают, –
Золотое мгновенье, продлись!
И, как лист одинокий за ветку,
Я упорно цепляюсь за жизнь
И слова отпускаю по ветру:
“Золотое мгновенье, продлись!..”
***
Всё, кажется, мама сейчас позвонит,
И спросит устало: “Ну, как ты, сыночек?..”,
Ведь голос её моя память хранит,
И он оживает в душе ближе к ночи.
И мама окликнет, вновь мама жива:
“С вином, мой сынок, ты не сильно ли дружишь?”
Молчу. И растёт сквозь меня сон-трава
И снами цветёт, засыпая мне душу.
А мама в тех снах из айвы золотой
Варенье с орехами грецкими варит.
А воздух в саду – ароматный настой,
И осень, как видно, сегодня в ударе.
Я радуюсь снам тем, в них мама жива,
Айву золотую подносит на блюде…
И мне, отцветя, шелестит сон-трава,
Что мама меня на рассвете разбудит…
***
Уронить бы голову на плечо,
На плече дорогом поплакать.
Это только с виду, – всё нипочём!
А в душе, – ох, какая! – слякоть.
Как порою хочется мне завыть
На луну или просто в небо.
Истончается волчьей жизни нить,
Хотя волком я вовсе не был.
Не туда идём мы все, не туда.
А назад?.. не хватает духа.
И рыдает вслед нам в ночи звезда,
И от алых слёз в горле сухо.
И в груди моей опять горячо,
И рука моя вновь немеет…
Уронить бы голову на плечо,
Порыдать на нём… Да не смею…
***
Николаю Зиновьеву
Пусть были наивными, право,
Когда-то с тобою, мой брат, –
Мир строили светлый, мир правый,
Не верили в горький закат.
Держава распалась на страны,
И в душах такой же распад.
Безжалостный мир чистогана
Сгубить не одну из них рад.
И ныне печальная лира
С рыданием рвётся из рук, –
В строительстве тёмного мира
Не примем участия, друг.
Мне снится уже много лет,
Что новый напишем рассвет…
Зубарев Сергей Куприянович https://u.to/hGLEGw
* * *
УЧЕБНИКИ
Вахту сдал легендарный народ,
Что ушёл навсегда в нулевые.
А наследник народа живёт
Без великой идеи впервые.
И не знает, зачем эта ширь,
Что такое, быть русским на свете,
И не знает, что он – богатырь,
А точней – богатырские дети.
Дети учатся жить без идей
По учебникам странного рода.
А учебники учат детей
Забывать достиженья народа.
Вот и вышел народ из игры,
Перестал быть единой командой,
Не попробовал чёрной икры
И не знает, как было, как надо.
А учебники разных мастей
В головах, как взведённые мины.
В этой битве за наших детей
Государство стреляет нам в спины.
Вот такие в России дела.
И от парты до самого дома
Школа линией фронта прошла,
Русский мир разорвав по живому.
Леонид Корнилов
_______________
88053
Сообщение отредактировал Михалы4 - Воскресенье, 21.11.2021, 00:25 |
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Вторник, 23.11.2021, 07:53 | Сообщение # 2555 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| МИХАИЛУ АНИЩЕНКО
(9 ноября 1950 г. - 24 ноября 2012 г.)
Тебе снилось не раз перед смертью:
Чтобы сбросить с души тяжкий груз,
Ты бежишь от пустой круговерти
Из России в Советский Союз.
А вдогонку – свистящие пули.
Раз свистят – значит, вновь пронесло.
И ещё не сегодня задует
Твою свечку вселенское зло.
Ты ещё должен сделать так много.
Столько замыслов ждёт свой черёд.
Но всё более жизни дорога
Под ногами скользит словно лёд.
Всё сильнее колотит в грудь ветер,
Не давая свободно вздохнуть.
Всё земное, за что ты в ответе,
Разрывает дрожащую грудь.
Вдруг удар – пуля всё же достала.
Закружился разорванный свет.
Ты успел лишь подумать устало:
Вот и кончился этот сюжет…
Ты очнулся. Явь рвёт сон на части.
Только грудь продолжает дрожать.
И вокруг шёпот слышится: «Мастер,
И от нас ты хотел убежать?»
Ненаписанных строчек буклеты
И забытых сюжетов куски
Проплывают дымком сигареты
Сквозь туман неуёмной тоски.
И мерцает в квадрате тумана
Прошлых жизней гремучая смесь.
Оживают герои романа,
Чтоб остаться сегодня и здесь.
Оживают и вновь исчезают:
Никому они здесь не нужны.
Понапрасну лишь сердце терзают,
Хоть душе почему-то важны.
В полумраке холодного дома
Словно змеи сплелись времена.
Галерея титанов и гномов
Тех же вечных вопросов полна.
Ты во сне был убит не случайно –
Был уже предрешён твой уход.
Часто сны раскрывают нам тайны,
Что явь прячет под слоем забот.
Дни прошедшие памяти сито
Заставляет кружить пред тобой.
Сколько было чаш жизни испито!
А вполне бы хватило одной.
Сквозь туманы и вьюги Отчизны,
Сквозь забот мимолётных пыльцу
Для чего-то бежишь ты по жизни
Словно слёзы бегут по лицу.
Ты ведь мог прилепиться к кормушке
И в чиновничьей жить суете.
Кто загнал тебя в эту избушку,
Бросив здесь умирать в нищете?
Ты ушёл, ни о чём не жалея,
Отпустив своё слово в народ.
Кто душой за Россию болеет,
В твоих строках поддержку найдёт.
И слетит шелуха с дней вчерашних.
И душа вдруг сумеет понять:
Умирать за Россию не страшно.
Страшно – против неё умирать.
Валерий Румянцев
________________
И это прошло?
Весна. 1945.
Твой голос, победа, растерян и тонок.
Ты станешь не скоро святого святей.
На сорок дворов сорок пять похоронок,
Сравнявшие разом отцов и детей.
Хватает упорства ещё и терпенья,
Но скажет угрюмо безногий Демьян:
«Все травы скосила коса до цветенья,
И травы не бросили в землю семян».
Потом он подтянет штаны из поскони,
Покатится в темень хлопот и забот.
А бабам приснятся здоровые кони,
Ведущие борозды за горизонт.
От счастья случайного сердце займётся,
Назад заторопятся стрелки часов…
Но кончится ночь и поднимется солнце,
И сильные кони не выйдут из снов.
И вновь приближается вешняя вспашка,
И бабы впрягаются в плуг тяжело.
Девятое мая. Мужская рубашка
Висит на верёвке – одна на село.
***
Русская тризна
Россия! Родимая! Ты ли, так долго о вечном лгала?
А нынче, с глазами пустыми, в постель чужеземца легла…
Потом, из дурмана и пены, ты вышла – и села на снег
И бритвою резала вены своих остывающих рек.
Раздетая, с ликом из воска, ты плакала, водку пила;
Молилась на белое войско, и красное войско звала.
Поодаль стояла старуха. «Кто плачет? – спросила она.
Сказали: «Какая-то шлюха, сошедшая ночью с ума!
***
Боль запоздалая. Совесть невнятная.
Тьма над страною, но мысли темней.
Что же ты, Родина невероятная,
Переселяешься в область теней?
Не уходи, оставайся, пожалуйста,
Мёрзни на холоде, мокни в дожди,
Падай и ври, притворяйся и жалуйся,
Только, пожалуйста, не уходи.
Родина милая! В страхе и ярости
Дай разобраться во всём самому…
Или и я обречён по ментальности
Вечно топить собачонку Муму?
Плещется речка и в утреннем мареве
Прямо ко мне чей-то голос летит:
«Надо убить не собаку, а барыню,
Ваня Тургенев поймёт и простит».
***
Ночью на лёд выхожу без ужаса.
Богу не верю, но верю чутью.
Из полыньи твоего замужества
Чёрную жуть по-звериному пью.
Звёзды вершат роковое кружение,
Небо страданием упоено.
Там, где клубится моё отражение,
Падают мёртвые рыбы на дно.
Всхлипнет вода, колыхнётся и брызнет,
Медленным льдом обрастёт борода…
Завтра на месте потерянной жизни
Будет лишь пятница или – среда.
Станут вдвойне небеса тяжелее,
Скатится с кручи луна колобком…
И полынья, как верёвка на шее,
Ближе к рассвету затянется льдом.
***
Отец забывший
По Симоне Вейль
Он вошёл в мою комнату. Вздрогнул
За окном оловянный закат.
Он мой лоб молчаливо потрогал,
Он сказал мне: «Ты сам виноват».
«О, несчастный, – сказал он, – на склоне,
Из-под ног ускользающих лет,
Ты моих повелений не понял
И в тебе умирает поэт».
«О, пойдём же, – сказал он, – со мною»,
«Ты готов?» – Я ответил: «Готов».
Мы пошли над холодной рекою,
Над равниной печали и снов.
Мы пошли в золотом пересверке
Человеческих мыслей и грёз,
И тонули безмолвные церкви
В океане бессмысленных слёз.
Всюду были какие-то тени,
В мире было темно и мертво.
Он сказал: «Становись на колени
И молись на себя самого!»
И уже начиная клониться,
Поводя деревянной рукой,
Я сказал: «На кого мне молиться?
Я не ведаю, кто я такой!»
Он сказал мне сердито и строго:
«Утони в темноте и в мольбе,
Ибо смерть и бессмертие Бога
Пребывают от века в тебе!»
Я упал на колени, и робко
Осенил безнадёжным крестом
Всё, убитое мною до срока,
Всё, что предал я в мире земном.
Я стоял перед ним, погибая,
В сотый раз виноват без вины;
Он смотрел на меня, не мигая,
Как иконы глядят со стены,
И опять, за чертой назиданья,
Над гниеньем ветвей и корней,
Он дарил мне великие знанья
И ключи от закрытых дверей.
Так летели мгновенья и годы,
Навевая виток за витком.
И пространство небесной свободы
В моём горле стояло, как ком.
Но случилось, что он равнодушно
Повернулся спиною ко мне,
И святое «Послушай! Послушай!»
Я напрасно кричал в тишине.
За окном ещё звёзды мелькали,
Но рождалось сиротство в груди.
«Вот и всё, – он сказал. – Поболтали»,
«А теперь, – он сказал, – уходи!»
Я упал ему в ноги, рыдая,
Золотыми словами звеня.
«Не гони!» – я кричал, умирая,
И тогда он ударил меня.
И, глотая вселенское зелье,
Словно искра в обугленной мгле,
Я не помню, как падал на землю
И как полз по осенней земле.
Под луною, под чёрною тучей,
Всё, что было, возникло опять...
Это счастье похоже на случай
И на речку, бегущую вспять.
Этот узел никто не разрубит,
Я напрасно о чуде молил.
Он меня никогда не полюбит,
Он меня никогда не любил.
Надо мною всё злее и гуще,
Всё страшнее смыкается ночь.
И я знаю: никто всемогущий
На земле мне не может помочь.
И теперь, в домовине и в зыбке,
Я одно откровенье таю:
«Я гостил у него по ошибке
И он понял ошибку свою».
На – испод - разрывая рубахи,
Я шепчу по случайным углам:
«Моё место в тюрьме и на плахе,
Под забором, на дне, но не там».
Как сосулька, в тумане истая,
Я не помню земной карнавал,
Как не помнит крылатая стая
Тех, кто умер в пути и отстал.
Но, внимая далёкому звуку,
Я живу, ту же тайну храня...
Может быть, он протянет мне руку,
Может быть, он полюбит меня...
***
Полжизни праздновали труса,
В пространстве тёмном и кривом;
И крест, убивший Иисуса,
Любили больше, чем Его.
Как говорится – жили-были,
Струились дымом от костра.
Мы даже честь свою избыли,
Быстрей апостола Петра.
Мы мать свою назвали сукой
И на ветру простились с ней…
Ну что ж, сынок, иди, аукай
В пустыню совести своей.
***
Родине
Я ступаю по тонкому льду
Над твоею холодной водою.
Только чувствую — эту беду
Не утянешь на дно за собою.
Впереди — беспросветная ночь,
За спиною — полоска разлада.
Дорогая, хорошая! Прочь!
Ничего от тебя мне не надо!
Я прощаюсь с твоей красотой,
С незадачей твоей избяною…
Я не знаю, что стало с тобой,
Ты не знаешь, что будет со мною.
Мне теперь — что назад, что вперед,
Спотыкаться, скользить и кружиться…
Но на веру твою, как на лёд,
Я уже не могу положиться.
Оглянусь — ты стоишь у плетня,
Ожидая, что всё-таки струшу…
И жалеешь, и любишь меня,
Как свою уходящую душу.
***
МОЛИТВА
Господи, если ты русский,
Счастье моё не губи.
Выпей вина без закуски,
Пьяную блядь полюби.
Если ты есть, без обмана,
Не для одних торгашей,
Мальчику после Афгана
Голову к шее пришей.
Авеля вспомни и Хама,
Заново мир оцени;
Словно торговца из храма,
Сына работать гони.
Выйди из ада и рая
И, на виду у людей,
Встань, от стыда умирая,
Перед иконой своей.
***
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
Враждебны ангелы и черти. Не помнит устье про исток.
Из колбы жизни в колбу смерти перетекает мой песок.
Любовь и ненависть, и слезы, мои объятья, чувства, речь,
Моя жара, мои морозы – перетекают. Не сберечь.
Сижу на пошлой вечеринке, но вижу я, обречено,
Как больно, в этой вот песчинке, мой август падает на дно!
Часы не ведают страданья, и каждый день, в любую ночь –
Летят на дно мои свиданья, стихи и проза… Не помочь.
И трудно мне, с моей тоскою, поверить в нечет, словно в чёт, –
Что кто-то властною рукою часы, как мир, перевернет.
И в стародавнем анимизме, чтоб жить, любить и умирать,
Из колбы смерти в колбу жизни песок посыплется опять.
Опять я буду плавать в маме, крутить по комнате волчок…
И станут ангелы чертями, и устье вспомнит про исток.
***
Мне нравится лунная сырость,
Что дождик строчит и поёт,
Как будто одежду на вырост
Мне мама на кухонке шьёт.
Высокая топится печка,
Беспечен и молод отец,
И тихо стоит на крылечке
Неведомый день-реченец.
А дождик всё тише и тише,
У бабушки слёзы текут…
И я уже знаю, что Мишей
Сегодня меня назовут.
Я плачу: мне некуда деться.
Куда ни посмотришь – родня.
И смерть из отцовского сердца
С восторгом глядит на меня.
***
Фотографии. Господи, вот ведь
Не затянута льдом полынья…
И давно уже поздно злословить,
Отрекаться, что это – не я.
Нас отметили, как наказали.
Мы с тобою тоскою полны.
Ты косишь золотыми глазами,
Словно рыба со дна полыньи.
На упрёке закушена губка,
В кулачках умирает испуг,
И немного расстёгнута шубка,
Слишком узкою ставшая вдруг.
А правее чуть-чуть, на отшибе
Где и ныне закат не погас,
Детский садик нелепых ошибок,
Взявшись за руки, смотрит на нас.
И вот так у речного причала,
Ни за что эту жизнь не виня,
Тридцать лет ты стоишь, не качаясь,
Словно всё ещё веришь в меня.
До сих пор не открытая тайна,
Словно рыба, уходит на дно;
И лицо твоё в клочьях тумана,
Расплывётся, словно пятно.
Можно было бы резкость настроить,
Но фотограф пришёл подшофе…
И не видно ещё, что нас трое,
Что нас трое на свете уже.
***
Пройти бы мимо, мимо, мимо,
Не оглянуться и тогда,
Когда вдруг станет нестерпимо
Дышать от боли и стыда.
Пройти спокойно, не моргая.
Забыть, как в дрёме декабря
Ты за спиной стоишь нагая,
Такой, как предал я тебя.
Закрыть глаза, назад не глянуть,
Потом по городу кружить…
И задушить в подъезде память,
Чтоб как-нибудь и дальше жить.
***
На отшибе погоста пустого,
Возле жёлтых размазанных гор
Я с кладбищенским сторожем снова
Беспросветный веду разговор.
Я сказал ему: «Видимо, скоро
Грянет мой неизбежный черёд...»
Но ответил кладбищенский сторож:
– Тот, кто жив, никогда не умрёт.
Я вернулся домой и три ночи
Всё ходил и качал головой:
Как узнать, кто живой, кто не очень,
А кто вовсе уже не живой?
Под иконою свечка горела.
Я смотрел в ледяное окно.
А жена на меня не смотрела,
Словно я уже умер давно.
В тихом доме мне стало постыло,
Взял я водку и пил из горла.
Ах, любимая, как ты остыла,
Словно в прошлом году умерла!
Я заплакал, и месяц-заморыш
Усмехнулся в ночи смоляной...
Ах ты, сторож, кладбищенский сторож,
Что ты, сторож, наделал со мной?
***
262-я
Подставлю ладони ноябрьской жути,
Побег превратился в бездарный разбег.
Ни бабки, ни дедки, ни внучки, ни жучки,
И жизнь, словно репка, уходит под снег…
Я брошу свой посох и скину котомку,
Сверну самокрутку… И, радуя тьму,
Потянется дым мой навстречу потомку,
И дымом отчизны предстанет ему.
А мне к полустанку идти с конвоиром,
Идти подобру, ни на что не пенять;
Да имя любимой, качаясь над миром,
Как вечную сутру, в ночи повторять.
Спешит к завершенью постылая драма,
Судья разбирает осенний улов…
И плачет в потемках звезда Мандельштама,
И тонет в тоске пароход Гумилев.
За дверью железной темно и прогоркло,
А между застывших в безмолвии стен -
Земная любовь подступает под горло,
И ужас шевелится возле колен.
***
Опускай меня в землю, товарищ,
Заноси над бессмертием лом.
Словно искорка русских пожарищ,
Я лечу над сгоревшим селом.
Вот и кончились думы о хлебе,
О добре и немереном зле…
Дым отечества сладок на небе,
Но дышать не даёт на земле.
Михаил Анищенко-Шелехметский https://stihi.ru/2012/11/21/7310
____________________________
|
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Вторник, 23.11.2021, 07:54 | Сообщение # 2556 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| МИХАИЛУ АНИЩЕНКО
(9 ноября 1950 г. - 24 ноября 2012 г.)
Тебе снилось не раз перед смертью:
Чтобы сбросить с души тяжкий груз,
Ты бежишь от пустой круговерти
Из России в Советский Союз.
А вдогонку – свистящие пули.
Раз свистят – значит, вновь пронесло.
И ещё не сегодня задует
Твою свечку вселенское зло.
Ты ещё должен сделать так много.
Столько замыслов ждёт свой черёд.
Но всё более жизни дорога
Под ногами скользит словно лёд.
Всё сильнее колотит в грудь ветер,
Не давая свободно вздохнуть.
Всё земное, за что ты в ответе,
Разрывает дрожащую грудь.
Вдруг удар – пуля всё же достала.
Закружился разорванный свет.
Ты успел лишь подумать устало:
Вот и кончился этот сюжет…
Ты очнулся. Явь рвёт сон на части.
Только грудь продолжает дрожать.
И вокруг шёпот слышится: «Мастер,
И от нас ты хотел убежать?»
Ненаписанных строчек буклеты
И забытых сюжетов куски
Проплывают дымком сигареты
Сквозь туман неуёмной тоски.
И мерцает в квадрате тумана
Прошлых жизней гремучая смесь.
Оживают герои романа,
Чтоб остаться сегодня и здесь.
Оживают и вновь исчезают:
Никому они здесь не нужны.
Понапрасну лишь сердце терзают,
Хоть душе почему-то важны.
В полумраке холодного дома
Словно змеи сплелись времена.
Галерея титанов и гномов
Тех же вечных вопросов полна.
Ты во сне был убит не случайно –
Был уже предрешён твой уход.
Часто сны раскрывают нам тайны,
Что явь прячет под слоем забот.
Дни прошедшие памяти сито
Заставляет кружить пред тобой.
Сколько было чаш жизни испито!
А вполне бы хватило одной.
Сквозь туманы и вьюги Отчизны,
Сквозь забот мимолётных пыльцу
Для чего-то бежишь ты по жизни
Словно слёзы бегут по лицу.
Ты ведь мог прилепиться к кормушке
И в чиновничьей жить суете.
Кто загнал тебя в эту избушку,
Бросив здесь умирать в нищете?
Ты ушёл, ни о чём не жалея,
Отпустив своё слово в народ.
Кто душой за Россию болеет,
В твоих строках поддержку найдёт.
И слетит шелуха с дней вчерашних.
И душа вдруг сумеет понять:
Умирать за Россию не страшно.
Страшно – против неё умирать.
Валерий Румянцев
________________
И это прошло?
Весна. 1945.
Твой голос, победа, растерян и тонок.
Ты станешь не скоро святого святей.
На сорок дворов сорок пять похоронок,
Сравнявшие разом отцов и детей.
Хватает упорства ещё и терпенья,
Но скажет угрюмо безногий Демьян:
«Все травы скосила коса до цветенья,
И травы не бросили в землю семян».
Потом он подтянет штаны из поскони,
Покатится в темень хлопот и забот.
А бабам приснятся здоровые кони,
Ведущие борозды за горизонт.
От счастья случайного сердце займётся,
Назад заторопятся стрелки часов…
Но кончится ночь и поднимется солнце,
И сильные кони не выйдут из снов.
И вновь приближается вешняя вспашка,
И бабы впрягаются в плуг тяжело.
Девятое мая. Мужская рубашка
Висит на верёвке – одна на село.
***
Русская тризна
Россия! Родимая! Ты ли, так долго о вечном лгала?
А нынче, с глазами пустыми, в постель чужеземца легла…
Потом, из дурмана и пены, ты вышла – и села на снег
И бритвою резала вены своих остывающих рек.
Раздетая, с ликом из воска, ты плакала, водку пила;
Молилась на белое войско, и красное войско звала.
Поодаль стояла старуха. «Кто плачет? – спросила она.
Сказали: «Какая-то шлюха, сошедшая ночью с ума!
***
Боль запоздалая. Совесть невнятная.
Тьма над страною, но мысли темней.
Что же ты, Родина невероятная,
Переселяешься в область теней?
Не уходи, оставайся, пожалуйста,
Мёрзни на холоде, мокни в дожди,
Падай и ври, притворяйся и жалуйся,
Только, пожалуйста, не уходи.
Родина милая! В страхе и ярости
Дай разобраться во всём самому…
Или и я обречён по ментальности
Вечно топить собачонку Муму?
Плещется речка и в утреннем мареве
Прямо ко мне чей-то голос летит:
«Надо убить не собаку, а барыню,
Ваня Тургенев поймёт и простит».
***
Ночью на лёд выхожу без ужаса.
Богу не верю, но верю чутью.
Из полыньи твоего замужества
Чёрную жуть по-звериному пью.
Звёзды вершат роковое кружение,
Небо страданием упоено.
Там, где клубится моё отражение,
Падают мёртвые рыбы на дно.
Всхлипнет вода, колыхнётся и брызнет,
Медленным льдом обрастёт борода…
Завтра на месте потерянной жизни
Будет лишь пятница или – среда.
Станут вдвойне небеса тяжелее,
Скатится с кручи луна колобком…
И полынья, как верёвка на шее,
Ближе к рассвету затянется льдом.
***
Отец забывший
По Симоне Вейль
Он вошёл в мою комнату. Вздрогнул
За окном оловянный закат.
Он мой лоб молчаливо потрогал,
Он сказал мне: «Ты сам виноват».
«О, несчастный, – сказал он, – на склоне,
Из-под ног ускользающих лет,
Ты моих повелений не понял
И в тебе умирает поэт».
«О, пойдём же, – сказал он, – со мною»,
«Ты готов?» – Я ответил: «Готов».
Мы пошли над холодной рекою,
Над равниной печали и снов.
Мы пошли в золотом пересверке
Человеческих мыслей и грёз,
И тонули безмолвные церкви
В океане бессмысленных слёз.
Всюду были какие-то тени,
В мире было темно и мертво.
Он сказал: «Становись на колени
И молись на себя самого!»
И уже начиная клониться,
Поводя деревянной рукой,
Я сказал: «На кого мне молиться?
Я не ведаю, кто я такой!»
Он сказал мне сердито и строго:
«Утони в темноте и в мольбе,
Ибо смерть и бессмертие Бога
Пребывают от века в тебе!»
Я упал на колени, и робко
Осенил безнадёжным крестом
Всё, убитое мною до срока,
Всё, что предал я в мире земном.
Я стоял перед ним, погибая,
В сотый раз виноват без вины;
Он смотрел на меня, не мигая,
Как иконы глядят со стены,
И опять, за чертой назиданья,
Над гниеньем ветвей и корней,
Он дарил мне великие знанья
И ключи от закрытых дверей.
Так летели мгновенья и годы,
Навевая виток за витком.
И пространство небесной свободы
В моём горле стояло, как ком.
Но случилось, что он равнодушно
Повернулся спиною ко мне,
И святое «Послушай! Послушай!»
Я напрасно кричал в тишине.
За окном ещё звёзды мелькали,
Но рождалось сиротство в груди.
«Вот и всё, – он сказал. – Поболтали»,
«А теперь, – он сказал, – уходи!»
Я упал ему в ноги, рыдая,
Золотыми словами звеня.
«Не гони!» – я кричал, умирая,
И тогда он ударил меня.
И, глотая вселенское зелье,
Словно искра в обугленной мгле,
Я не помню, как падал на землю
И как полз по осенней земле.
Под луною, под чёрною тучей,
Всё, что было, возникло опять...
Это счастье похоже на случай
И на речку, бегущую вспять.
Этот узел никто не разрубит,
Я напрасно о чуде молил.
Он меня никогда не полюбит,
Он меня никогда не любил.
Надо мною всё злее и гуще,
Всё страшнее смыкается ночь.
И я знаю: никто всемогущий
На земле мне не может помочь.
И теперь, в домовине и в зыбке,
Я одно откровенье таю:
«Я гостил у него по ошибке
И он понял ошибку свою».
На – испод - разрывая рубахи,
Я шепчу по случайным углам:
«Моё место в тюрьме и на плахе,
Под забором, на дне, но не там».
Как сосулька, в тумане истая,
Я не помню земной карнавал,
Как не помнит крылатая стая
Тех, кто умер в пути и отстал.
Но, внимая далёкому звуку,
Я живу, ту же тайну храня...
Может быть, он протянет мне руку,
Может быть, он полюбит меня...
***
Полжизни праздновали труса,
В пространстве тёмном и кривом;
И крест, убивший Иисуса,
Любили больше, чем Его.
Как говорится – жили-были,
Струились дымом от костра.
Мы даже честь свою избыли,
Быстрей апостола Петра.
Мы мать свою назвали сукой
И на ветру простились с ней…
Ну что ж, сынок, иди, аукай
В пустыню совести своей.
***
Родине
Я ступаю по тонкому льду
Над твоею холодной водою.
Только чувствую — эту беду
Не утянешь на дно за собою.
Впереди — беспросветная ночь,
За спиною — полоска разлада.
Дорогая, хорошая! Прочь!
Ничего от тебя мне не надо!
Я прощаюсь с твоей красотой,
С незадачей твоей избяною…
Я не знаю, что стало с тобой,
Ты не знаешь, что будет со мною.
Мне теперь — что назад, что вперед,
Спотыкаться, скользить и кружиться…
Но на веру твою, как на лёд,
Я уже не могу положиться.
Оглянусь — ты стоишь у плетня,
Ожидая, что всё-таки струшу…
И жалеешь, и любишь меня,
Как свою уходящую душу.
***
МОЛИТВА
Господи, если ты русский,
Счастье моё не губи.
Выпей вина без закуски,
Пьяную блядь полюби.
Если ты есть, без обмана,
Не для одних торгашей,
Мальчику после Афгана
Голову к шее пришей.
Авеля вспомни и Хама,
Заново мир оцени;
Словно торговца из храма,
Сына работать гони.
Выйди из ада и рая
И, на виду у людей,
Встань, от стыда умирая,
Перед иконой своей.
***
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
Враждебны ангелы и черти. Не помнит устье про исток.
Из колбы жизни в колбу смерти перетекает мой песок.
Любовь и ненависть, и слезы, мои объятья, чувства, речь,
Моя жара, мои морозы – перетекают. Не сберечь.
Сижу на пошлой вечеринке, но вижу я, обречено,
Как больно, в этой вот песчинке, мой август падает на дно!
Часы не ведают страданья, и каждый день, в любую ночь –
Летят на дно мои свиданья, стихи и проза… Не помочь.
И трудно мне, с моей тоскою, поверить в нечет, словно в чёт, –
Что кто-то властною рукою часы, как мир, перевернет.
И в стародавнем анимизме, чтоб жить, любить и умирать,
Из колбы смерти в колбу жизни песок посыплется опять.
Опять я буду плавать в маме, крутить по комнате волчок…
И станут ангелы чертями, и устье вспомнит про исток.
***
Мне нравится лунная сырость,
Что дождик строчит и поёт,
Как будто одежду на вырост
Мне мама на кухонке шьёт.
Высокая топится печка,
Беспечен и молод отец,
И тихо стоит на крылечке
Неведомый день-реченец.
А дождик всё тише и тише,
У бабушки слёзы текут…
И я уже знаю, что Мишей
Сегодня меня назовут.
Я плачу: мне некуда деться.
Куда ни посмотришь – родня.
И смерть из отцовского сердца
С восторгом глядит на меня.
***
Фотографии. Господи, вот ведь
Не затянута льдом полынья…
И давно уже поздно злословить,
Отрекаться, что это – не я.
Нас отметили, как наказали.
Мы с тобою тоскою полны.
Ты косишь золотыми глазами,
Словно рыба со дна полыньи.
На упрёке закушена губка,
В кулачках умирает испуг,
И немного расстёгнута шубка,
Слишком узкою ставшая вдруг.
А правее чуть-чуть, на отшибе
Где и ныне закат не погас,
Детский садик нелепых ошибок,
Взявшись за руки, смотрит на нас.
И вот так у речного причала,
Ни за что эту жизнь не виня,
Тридцать лет ты стоишь, не качаясь,
Словно всё ещё веришь в меня.
До сих пор не открытая тайна,
Словно рыба, уходит на дно;
И лицо твоё в клочьях тумана,
Расплывётся, словно пятно.
Можно было бы резкость настроить,
Но фотограф пришёл подшофе…
И не видно ещё, что нас трое,
Что нас трое на свете уже.
***
Пройти бы мимо, мимо, мимо,
Не оглянуться и тогда,
Когда вдруг станет нестерпимо
Дышать от боли и стыда.
Пройти спокойно, не моргая.
Забыть, как в дрёме декабря
Ты за спиной стоишь нагая,
Такой, как предал я тебя.
Закрыть глаза, назад не глянуть,
Потом по городу кружить…
И задушить в подъезде память,
Чтоб как-нибудь и дальше жить.
***
На отшибе погоста пустого,
Возле жёлтых размазанных гор
Я с кладбищенским сторожем снова
Беспросветный веду разговор.
Я сказал ему: «Видимо, скоро
Грянет мой неизбежный черёд...»
Но ответил кладбищенский сторож:
– Тот, кто жив, никогда не умрёт.
Я вернулся домой и три ночи
Всё ходил и качал головой:
Как узнать, кто живой, кто не очень,
А кто вовсе уже не живой?
Под иконою свечка горела.
Я смотрел в ледяное окно.
А жена на меня не смотрела,
Словно я уже умер давно.
В тихом доме мне стало постыло,
Взял я водку и пил из горла.
Ах, любимая, как ты остыла,
Словно в прошлом году умерла!
Я заплакал, и месяц-заморыш
Усмехнулся в ночи смоляной...
Ах ты, сторож, кладбищенский сторож,
Что ты, сторож, наделал со мной?
***
262-я
Подставлю ладони ноябрьской жути,
Побег превратился в бездарный разбег.
Ни бабки, ни дедки, ни внучки, ни жучки,
И жизнь, словно репка, уходит под снег…
Я брошу свой посох и скину котомку,
Сверну самокрутку… И, радуя тьму,
Потянется дым мой навстречу потомку,
И дымом отчизны предстанет ему.
А мне к полустанку идти с конвоиром,
Идти подобру, ни на что не пенять;
Да имя любимой, качаясь над миром,
Как вечную сутру, в ночи повторять.
Спешит к завершенью постылая драма,
Судья разбирает осенний улов…
И плачет в потемках звезда Мандельштама,
И тонет в тоске пароход Гумилев.
За дверью железной темно и прогоркло,
А между застывших в безмолвии стен -
Земная любовь подступает под горло,
И ужас шевелится возле колен.
***
Опускай меня в землю, товарищ,
Заноси над бессмертием лом.
Словно искорка русских пожарищ,
Я лечу над сгоревшим селом.
Вот и кончились думы о хлебе,
О добре и немереном зле…
Дым отечества сладок на небе,
Но дышать не даёт на земле.
Михаил Анищенко-Шелехметский https://stihi.ru/2012/11/21/7310
____________________________
89006
|
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Четверг, 25.11.2021, 17:52 | Сообщение # 2557 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| НА МОГИЛЕ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
А песни лучшие пропеты…
А журавли летят куда-то
Сквозь вологодские рассветы
И вологодские закаты.
С деревьев падают кометы,
А он не слышит, сном объятый,
Ни свиста крыльев над планетой,
Ни плача зяблика над хатой.
От одиночества уставший,
От человечества ушедший,
Среди России сумасшедшей
Спит, к вечной пристани приставший.
За что, никто уже не спросит
Он у судьбы такой немилый?!
И только осень, только осень
Рыдает над его могилой…
* * *
К СОВЕСТИ
У меня иное зренье
Стало с некоторых пор,
И моё стихотворенье –
Русской совести укор,
Что она переродилась,
Ожирела, заспалась,
Не призвала к падшим милость,
А как будто износилась –
Вот её и съела власть.
***
Я другой сегодня. Истинно
В Божьем мире говорю
Словом выстраданным, искренним,
Словно пламенем горю.
Я пытаюсь в битвах выстоять
И понять меня прошу:
Я другой сегодня. Истинно
О любви своей пишу
К русской дали, к русской пристани,
К поднебесной высоте.
Я другой сегодня. Истинно!
Да и вы – уже не те.
***
Я живу бедою жгучею
Посреди родных высот.
В проволоку расколючую
Превращается осот.
Мне уже совсем не кажется:
Среди общей немоты
По стране растут не саженцы,
А могильные кресты.
Вся страна, как в оккупации.
Сникли отчие дымы.
Смотрит узник русской нации
Из души, как из тюрьмы.
***
Перестройка, как война,
Нас разбила в щепки.
И стоит моя страна
На ногах не крепких.
Неживым исчадьем зла
Души разметало.
Говорят – страна была,
А её – не стало.
***
Молчит икона Богоматери,
Лишь слёзы льёт – страшна примета.
И открестился сын от матери,
Как отслоилась тень от света.
Сын крал страну и зло отращивал,
Мать по нему заголосила.
Он продал мать свою скорбящую,
А матерью была – Россия.
***
Раньше пели мы песни, любили,
А теперь умираем от мук.
Расстреляли! Взорвали! Убили! –
Только это и слышишь вокруг.
Над страной, над российским развалом
Сатанинский разносится свист,
И, осклабившись волчьим оскалом,
По России идёт террорист.
***
ДНО
Не луна восходит. Лезвие.
Мутно небо. Ночь мутна.
Крылья, что ли, мне подрезали:
Я уже коснулся дна.
Прохожу по дну. Здесь топчатся
Нищий воин и студент.
Здесь заточка вором точится,
Наркоту сбывает мент.
Дно дырявое качается,
Сквозь него летят года.
Но здесь тоже отмечается
День Победы иногда…
***
Прокляты и убиты…
Виктор Астафьев
Говорим, аж зубы ломит,
Сказки о житье-бытье…
Слава Богу, в русском доме
Слово вещее в знатье.
И хотя ещё – мы живы,
Нас на бойню волокут.
Напрягает сердце жилы
И не прячется в закут,
Веселится, колобродит,
Не имея ни гроша…
Хорошо ещё, что ходит
На костыликах душа.
Русским словом мы обвиты,
Как бинтами, – по душе…
Хорошо, что не убиты,
Хоть и прокляты уже.
***
Позвонки народа хрустнули,
Улыбнулся президент?
Продолжается над русскими
Вековой эксперимент.
В телевизоре мучители
Кровь толкут, не спят ночей.
Вы уже не отличите их
От кровавых палачей.
***
СТАРОМУ РУССКОМУ ВОИНУ
Твоя жизнь тоской просвечена
И святою сединой.
Твоя сабля кровью мечена
И Гражданскою войной.
Нынче жизнь твоя бессмысленна,
Мир избавлен от любви.
Но твои былые выстрелы
Всё гудят в моей крови.
Дай мне саблю безупречную!
Я средь поля на скаку
Своего врага извечного
На два стона рассеку.
***
Верный помыслам отчим,
Над Отчизной стою
И сердечною строчкой
О России пою.
А она мне внимает,
Мою душу строжит
И, хотя понимает,
Что убитой лежит,
Всё пытается выгнуть
Перебитый хребет,
Резвой девочкой прыгнуть
До забытых побед.
До судьбы дотянуться
И до славы былой…
Неохота проснуться
Пеплом с чёрной золой.
***
НА РУССКОМ ПОГОСТЕ
Камнем застыли российские матери.
В небе летят журавли,
Словно сыночки, летящие в кратеры
Чёрной, могильной земли.
* * *
Жизнь капризна.
Вновь за свадьбой – тризна.
Рядом с сердцем – пули и цветы.
Вырывает из себя Отчизна
Будущие жизни и плоды.
Нация дымится, выгорает
В сатанинском пламени невзгод.
По Кремлёвской требе умирает
Мой народ по миллиону в год.
Дум жестоких от людей не скрою,
Не запрячусь в щели, как сверчок.
Взять охота автомат порою,
И нажать на спусковой крючок.
* * *
Наши женщины прОлили море
Горьких слёз.
Гнёзд для счастья не вьют.
И не детям, а русскому горю
«Колыбельную песню» поют.
Раскатилось, волнуется море,
Выходя из своих берегов.
Вот бы в этих слезах на просторе,
Утопить всех заклятых врагов!
***
Я под звёзды колючие вышел,
И среди неземной красоты
Колыбельную песню услышал,
«Колыбельную» пели кресты.
Среди роз и пионов увядших
Проплывали нагие кусты.
И, баюкая павших и падших,
«Колыбельную» пели кресты.
Над окраиной месяц светился,
Пробегал от звезды до звезды.
«Человек, ты не умер, родился!» –
«Колыбельную» пели кресты.
***
ЗАТМЕНЬЕ
Сегодня, когда умирает земля
И никнет высокое Слово,
Когда к нам затменье идёт из Кремля,
И рушится жизни основа,
Мы, всё ж, собираем - герой и изгой,
В единую цепь – наши звенья.
Кресалом души высекаем огонь
Из чёрного камня затменья.
***
Где ты, в какой стороне? –
Родина спросит, качая
Сизым кустом молочая,
И загрустит обо мне.
В раненом сердце моём,
Родина, ты не погасла.
Вот оно – старое прясло,
В лёгком пуху – водоём.
С неба посыпался гром
И раскатился горохом…
Как нам без Родины плохо!
Может, поэтому – пьём?!
***
ОДИНОЧКИ
Из народа взойдут одиночки,
Отметут очернителей грязь,
И сквозь пули, ножи и заточки
Установят сердечную связь
С бедным воином, с падшей девицей,
И с народом, что слёг у межи:
«Дева, стань мироносицей-птицей,
Воин, меч боевой обнажи!
Встань, народ, мы – твои одиночки,
Нам Господь наши очи открыл!»
Эх, мои одиночки-сыночки,
Не спастись вам от дьявольских крыл.
***
Жизнь, как свет, в окошко брызнула,
Никому не потушить.
Я, как будто начал сызнова
Улыбаться, думать, жить.
Мне б поля не видеть голыми
В обездоленном краю.
Брошусь из огня да в полымя,
Чтобы выстоять в бою.
Русь моя, начнём всё сызнова!
Поднимайся из руин,
Чтобы жизнь лучами брызнула
Среди проданных равнин.
Поднимай свой меч, оплавленный
Русским пламенем побед!
Ярославной хватит плакаться,
Ведь тебя сильнее нет!
***
ЖИВОЙ РУБЦОВ
Я иду с ним за клюквой по волглому берегу,
По осеннему берегу Толшмы-реки.
По седым луговинам, по северу бедному,
Где в болотах дымятся кудели тоски.
- Русь себя не хранит!
Разломилось Отечество!
Как же больно в груди! - восклицает Рубцов.
И душа вместе с ним птицей-ангелом мечется,
И срывается дождик, как пули свинцов.
Набрели на зимoвье в промозглой болотине,
Развели костерок для себя, для души.
- Клюква есть, погляди!
Я тоскую по Родине! -
И Рубцов замолчал, будто плакал в тиши.
Ночь упала, как смерть, позакрыла прогалины
Между чёрных стволов, зацепила лицо.
- С утреца наберём! -
на фуфайке подпалину
Не спеша загасив, заключает Рубцов.
Леденеет земля и молчит Мироздание,
Млечный путь заморожен, как белый язык.
Смотрит в небо Рубцов
и таинственным знанием
Видит взорванный век и грядущего лик.
Он расстался с тоскою и жизнью несытою,
С тихой Родиной, гдe
страсти мира сплелись,
Где кровавыми звёздами клюква рассыпалась
И стихами рассыпалась горькая жизнь.
Скиф (Смирнов) Владимир Петрович
______________________________
90139
Сообщение отредактировал Михалы4 - Четверг, 25.11.2021, 17:53 |
| |
| |
| FIKUS | Дата: Пятница, 26.11.2021, 10:27 | Сообщение # 2558 |
 Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Господи.как я соскучилась за всеми!!!!!!!!!!!!
Нет,я не пропала,просто двинула свое пространство и рухнула
в кап ремонт,в бедлам и хаос,Cнесли всю квартиру до бетона ,,
Ну вроде все закончили и пришел мастер заново все подключал,,,
Скользи по мне, рыжее солнце...
Скользи по мне, рыжее солнце,
Лучами согрей, успокой.
От огненных, бурных эмоций
Не знаю, что делать с собой.
◌
В прибрежном останусь я доме,
Чтоб целыми днями творить.
Ах, как же мир наш огромен —
Нельзя в нём от скуки грустить.
◌
Горячий песок, море льётся,
Накрыв нас лазурной волной,
От счастья быстрей сердце бьётся
И радостно, что ты со мной.
◌
Мы рядом с заветной мечтою
И некуда вовсе спешить,
Нас нижет желанье с тобою
На общую алую нить.
Автор © Анна Ли
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 10:51 | Сообщение # 2559 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Боже,как я я вас всех люблю если бы вы знали 
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 10:56 | Сообщение # 2560 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Любимых не любить нельзя…
Любимых любят не за что-то….
За руки, губы и глаза
За нежность, ласку и заботу
Любимых не любить нельзя…..
Она рождается как песня
Вы думаете – с ней легко?
Поможет в злой мороз согреться
И в стужу постучит в окно
Она незваная приходит
Чтобы заполнить этот мир
Стучится в сердце, путь находит
Чтобы понять, принять, простить
Вы думаете – очень просто
Беспечно, искренне любить?
Неправда, есть в ней и короста
Которую придется скрыть
Есть ревность, жалость, боль и муки
В ней очень много разных чувств
Не терпит лжи, болит в разлуке
Я все назвать вам побоюсь
Она как радуга сияет
Как звездный сонм над головой
И помогает, утоляет
Не только голод… разум твой…
И не понять, откуда силы
Не взвесить, не измерить чувств
Когда ты говоришь – «мой милый»….
Любовь сама слетает с уст…
Любить… да, это очень сладко
Она как бабочка легка
Касанье рук… касанье пальцев
Когда слегка дрожит рука…
А в сердце жарко, гулко, нежно
И так волшебно и легко…
Любовь – как иней белоснежный
Не в сердце… где-то высоко
Сияет самым ярким светом
Не описать, не рассказать
Влюбитесь сами… чувство это
Не захотите потерять…
Из нета,,,
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 10:59 | Сообщение # 2561 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Ну -я не знаю, люблю любить и быть любимой, это здорово
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| | |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 11:11 | Сообщение # 2563 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Мне жизнь нужна
Анастасия Морей
Мне жизнь нужна такая где ты рядом
Хранишь любовь и радуешь собой
Ласкаешь словом нежности и взглядом
И трогаешь несмелою рукой
Мне жизнь нужна такая где мы вместе
Где среди тысячи неповторимых дней
Мы создаём мечту (так интересней)
Становимся спокойней и сильней
Мне жизнь нужна где ты со мной проснулась
Ресницы дрогнули под солнечным лучом
Глаза открыла нежно улыбнулась
И бархатным касаешься плечом
Повсюду ты в кровати чашке чая
В морских глубинах в питерском метро
Мне ты нужна
Мой бог я так скучаю
Так сильно не скучал ещё никто
Мне жизнь нужна где мы не разделимы
Где мы как целое единое с тобой
Где глубоко и бережно любимы
Мне жизнь нужна с тобой
С тобой одной
© Copyright: Анастасия Морей, 2019
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 11:13 | Сообщение # 2564 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Ну небыло у мну возможности напиться раньше а счас есть  правда у нас тут митинги и жгут все машины покрышки,,,
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 11:22 | Сообщение # 2565 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Михалы4
Ты моя лапочка,я все очень внимательно читаю
С Новым Годом111
Хоспади как я напилась и люблю тебя Михалыч 
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 11:22 | Сообщение # 2566 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Интересно а Лео где 
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 12:02 | Сообщение # 2567 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Легенда ты молодечек  я читаю,,,
и здорово что ты есть у у нас 
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 12:05 | Сообщение # 2568 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Лео, я напилась первый раз за пол года
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 12:07 | Сообщение # 2569 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| А Можно я не буду привыкать?
Давай с тобою в счастье окунемся!
Какая разница, что всем там говорят,
Я знаю, мы с тобой всего добъемся.
Давай не будем не во что вникать,
Хочу закрыть глаза-с тобой проснуться.
Давай друг другу счастье отдавать,
Я знаю, что оно тебе так нужно.
Пожалуйста, давай вернем мы все.
А есль не все, то хоть самую малость.
Я так хочу смотреть в твое лицо,
И видеть там хоть что, но не усталость.
Тебя мне не хватало иногда,
Надеюсь, что тебе чуть-чуть хоть тоже.
Но я стараюсь впредь не унывать,
И этим мы с тобой слегка похожи.
Давай не будем думать что там дальше,
И вглубь копать я тоже не стремлюсь,
Ты просто знай, что я очень скучаю.
Мечта моя услышать :"я вернусь".
Прости меня, скажи мои ошибки.
И будем вместе мы их исправлять.
Пожалуйста, давай мириться будем.
Устала я уже так тосковать.
Мы будем вместе разбираться кто ты, что ты.
И будут общие у нас мечты.
Я буду вновь желать тебе спокойной ночи.
И доброе утро говорить мне будешь ты...
Из нета,,,
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Среда, 05.01.2022, 12:15 | Сообщение # 2570 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| https://www.youtube.com/watch?v=G7P9_Rq-zGE
Анатолий Полотно и Федя Карманов - концерт "Поцелуй меня, удача!"
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| Лео | Дата: Среда, 05.01.2022, 16:42 | Сообщение # 2571 |
 Генерал-лейтенант НашейПланеты
Группа: Друзья Нашей Планеты
Сообщений: 887
Статус: Offline
| FIKUS, Я свою цистерну боярышника выпил...
Истина заложена в нас...
Сообщение отредактировал Лео - Среда, 05.01.2022, 16:44 |
| |
| |
| FIKUS | Дата: Вторник, 11.01.2022, 16:44 | Сообщение # 2572 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Лео
В этой цистерне на дне осталась одна капелька-да я ее видела-она моя ЗА ТЕБЯ 
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Вторник, 11.01.2022, 16:48 | Сообщение # 2573 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| РОССИЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
CПАСИБО СЕРДЕЧНОЕ ЗА ВВЕДЕНИЕ
МИРОТВОРЧЕСКИХ ВОЙСК В НАШУ СТРАНУ!!!!!!!!!!
Этот ужас наконец прекратился,,
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| FIKUS | Дата: Вторник, 11.01.2022, 17:02 | Сообщение # 2574 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2864
Статус: Offline
| Россия
Ах, Россия, ты Россия,
Да родная сторона!
Пусть хранит тебя Мессия!
Будь свободна и сильна!
Не влекут другие страны,
Ни к чему мне край чужой.
Краше русские поляны
И криницы за межой.
И как будто, всё отлично:
Всходит солнце на заре,
Воздух тёплый, земляничный,
Дремлет речка в серебре.
Только многое тревожит:
Хоть и чисты облака,
Что обидеть тебя может,
Чья — то алчная рука.
Из нета,,
Жизнь-лучший драматург..сценарист и режиссер..
|
| |
| |
| Михалы4 | Дата: Вторник, 11.01.2022, 22:51 | Сообщение # 2575 |
|
Генералиссимус Нашей Планеты
Группа: Проверенные
Сообщений: 2790
Статус: Offline
| КАИН
Снова ты, брат мой Каин, показался в судьбе.
Я своими ногами шла навстречу тебе...
Много раз привечал ты до поры... до поры...
Перемешивал карты – нет опасней игры.
И являл ты собою то друзей, то коллег,
То обветренных боем, но душевных калек.
Это ты, брат мой Каин, продавал ордена…
Каинята алкали, чтоб сгорела страна.
Ты набрасывал сети, бил вслепую мечом.
Ты – нигде не в ответе. Ты – везде ни при чём!
Нет, не так... Ты – повсюду. Каин... он вездесущ.
Он – начинка фастфуда, чей-то сорванный куш,
Для кого-то он – пуля, ядоносная боль.
Погубив, поцелует...
Каин, брат мой, постой!
Измени свои цели, не топчи борозды.
Каждый раз тебе верю...
...Каин, хочешь воды?
***
СТУК-ТУК...
Стук-тук. Перезвоны монет…
Мы есть. Или нас уже нет?
Царём перекрыт кислород
Тому, кто зовётся народ.
Стук-тук… Ритм отсчитан давно.
Мы все стали лишним звеном.
На чьей бы ни был стороне, –
Везде ты идёшь по войне.
Везде горлом кровь и строка –
Разлились, как в водах Байкал.
Стук-тук. Грозно тянется кнут
К тому, кто зовётся здесь… Брут.
Стук-тук… Славь царя и раба! –
В тот час, когда правда – в гробах.
В тот миг, когда время не ждёт.
Когда перекрыт кислород…
***
Вольному – воля. Иду по оси земной
С малой котомкою, с болью Руси великой.
Милая Родина, что ж потускнели лики,
Что ж ты склонилась низко своей главой?
Путь по оси… Единение всех безумств.
Ты каждой чёрточкой вписана в суть ладони.
В каждой травинке – мои полноводья чувств.
В песне любой познаю свою кровь и корни.
Вольному – воля. Воспрянь, золотая Русь!
Знаю, отринут от света густые тени.
Милая Родина, я за тебя боюсь…
Светлая Русь, я в тебя неизменно верю.
***
КОГДА-ТО ВСПОМНИТЕ...
Когда-то вспомните меня – прохладной тенью среди зноя,
Что не давала вам покоя… зовя, чаруя и маня.
Когда придёт черёд снегам, мой образ, как предтеча лета,
Вас будет мучить до рассвета, зовя к лугам, полям, стогам…
И горечь трав, и сладость вин вам будет чудиться отныне –
Едва моё возникнет имя среди заоблачных витрин.
Вы вспомните, что был апрель. И всё казалось мимолётным…
Моя душа парит свободно, а рядом – рыцарь-менестрель.
Моей наивности святой, моей нелепости бездонной
Простится всё… И лик мадонны покажется вам за чертой.
Лекалом звёздного пути моё продолжится пространство.
Любви небесной постоянство не превозмочь. Не превзойти…
***
СБЕРЕГИ МЕНЯ, РОССИЯ
Ты – эпоха и мессия,
Я – печали и долги.
Сбереги меня, Россия,
Словно иву у реки,
Словно длань твою и латы,
Сохрани для ратных дней,
Словно флягу – для солдата,
И для путника – ручей.
Окорми стихом Завета,
Дай пройти твой пыльный путь.
Я тебе за всё за это
Пригожусь когда-нибудь.
И прикрою грудью верной,
И вдохну вторую жизнь.
Стану над твоим рассветом
Будни светлые вершить.
Ну а если оборвётся
На тебе моя строка,
Небу русскому всплакнётся, –
И наполнится река…
Не ищу судьбы красивей, –
Век мой странный и благий.
Сбереги меня, Россия…
Для себя же сбереги.
***
МОЯ РОДИМАЯ СТОРОНУШКА
Моя родимая сторонушка,
Тебе я предана навек.
…Широкобёдрые бабёнушки
Лопатами бросают снег.
Морозом щёки их раскрашены,
Оранжевых жилеток жар,
Они веселые, но важные –
Глядят на них и млад, и стар.
Работа спорится и ладится,
А между делом – болтовня:
– Мой, девки, беспробудный пьяница.
Хоть, повезло, не бьёт меня…
– А мой, тоска одна зелёная:
Придёт, уткнётся в свой экран…
Но вот, поди ж, работа стрёмная –
Сама, порой, налью в стакан.
– А мне, девчонки, так мечталося
Когда-нибудь актрисой стать.
Но не сбылось, как ни пыталась я...
– Ну, насмешила нас ты, мать!
…Колокола зовут вечерние.
В душе у них – колокола!
Красивыми, простыми, верными
Природа женщин создала.
А рядом танцы тополиные...
И кружат низко воробьи...
Как я люблю напевы милые,
Как люди дороги твои,
Моя родимая сторонушка!
Я – твой пробившийся побег…
Как те усталые бабёнушки,
Что всё отбрасывают снег…
***
ПУСТЬ БУДЕТ ПУТЬ
Я не прошу у жизни много.
Всё, что положено, приму.
Пусть будет Путь – и та дорога
Не заведёт людей во тьму.
Пусть будут долгие прощанья
Гарантом долгожданных встреч.
Пусть Ангел чаще навещает
И помогает Мир сберечь.
И если есть в копилке судеб
Мне предназначенный Урок,
Среди крови и словоблудья
Останусь той, что, видит Бог,
Не ждёт даров на белом блюде,
Не ищет славы и корон –
Останусь той, что служит людям
Строкой, горящей у икон.
Останусь долгим-долгим стоном
Моей истерзанной земли.
Свечой, зажжённой на каноне
За всех, что мы не сберегли…
***
НА ПЛАНЕТЕ МОЕЙ...
На планете моей вновь зима заметает следы…
Уходящему в ночь помашу напоследок рукою.
Замолю семь грехов... И с десяток мостов я построю
В новый день, в новый год… Сто проблем пусть пройдут стороною.
В новогоднюю ночь мне б уйти от людской суеты…
Закрывая глаза, ощутить всё могущество звёзд,
Всё величие душ, что друг друга находят в столетьях.
Лишь хорошее помнить – забыть всё худое суметь бы.
И чтоб дальше идти по израненной нашей планете,
Оберегом считая родимой земли своей горсть.
Золотой мишурой облетают последние дни…
Старый год растворяется в снежной декабрьской ламбаде.
Отпускаю печаль… И прощаю, спокойствия ради,
Тех, кто совесть забыв, на пиары талант свой растратил.
Равнодушье – одним. И забытую дружбу – другим.
Волшебство не отнять даже в час беспричинной вражды.
Новогодний тариф – вера в светлое новое счастье.
Как хочу я для всех доброты… светлых дней в одночасье!
Чтобы слышали мы «Я люблю», «Миру Мир» или «Здравствуй»!
Чтоб ребенок не плакал, чтоб старость не знала нужды…
На планете моей столько добрых красивых людей!
Пусть, как свечи, горят среди зим эти светлые души!
Балерины-снежинки по воздуху кружат и кружат…
Ход часов новогодних декабрьскому плану послушен…
Мы в предчувствии чуда… идём по планете своей.
Елизавета Николаевна Хапланова
|
| |
| |
/> |
