10 июня 1920 года, Москва

О номерных знаках.

1. Каждая курсирующая по гор. Москве и Московской губернии автомашина должна иметь 2 печатных номерных знака.

2. Передний номерной знак должен быть укреплён вертикально на левом переднем (считая по движению машины) крыле, на особом кронштейне, прикреплённом к крылу сквозными болтами; на грузовых машинах, не имеющих крыльев, он должен быть укреплён у края передней левой стороны кузова или платформы.

3. Задний номерной знак должен быть укреп­лён сзади на кузовной части или особой стойке, не ниже аршина от земли.

5. Самописанные номерные знаки отнюдь не допускаются.

О регистрации автомашин.

7. Каждая находящаяся на территории г. Москвы и Московской губернии автомашина должна быть зарегистрирована в Транспортном Отделе Московского Совета Депутатов. Машины не зарегистрированные, в случае обнаружения, подлежат аресту и немедленной передаче в один из гаражей Транспортного Отдела, как скрытые от учёта для направления в Центральную авто-секцию.

О мерах к предотвращению опасности от автодвижения по улицам города Москвы.

18. Легковые автомобили и мотоциклы могут двигаться по улицам со скоростью не свыше 25 вёрст в час, а грузовые автомобили не свыше 16 вёрст в час.

19. Ночью при отсутствии световых фонарей автомашины не должны развивать скорость свыше 10 вёрст в час.

20. Езда левой стороной, обгон на узком месте и срезывание углов безусловно воспрещаются.

21. Все машины должны иметь какой-либо звуковой сигнал. Езда с милицейским свистком (с горошиной в свистке), как вызывающая панику на улицах, воспрещена.

О праве пользования автомашинами.

25. Право поездок на автомашинах как по гор. Москве, так и Московской губернии предоставляется персонально членам президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, Народным Комиссарам, членам Коллегий Народных Комиссариатов, Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности, членам Малого Совета Народных Комиссаров, членам Революционного Военного Совета Республики, членам президиумов Московского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов, Высшего Совета Народного Хозяйства, Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов, Центрального Союза Потребительских Обществ и едущим с ними лицам.

26. Прочим советским работникам и сопровождающим их лицам разрешается пользоваться автомашинами в особо уважительных случаях по визированным в Московской Чрезвычайной Комиссии специальным удостоверениям учреждения, в коем они служат.

29. Пользование автомобилями для поездки в театры, концерты и т. п. безусловно воспрещено.

Об Автоинспекции.

30. Наблюдение за исполнением правил сего постановления возлагается на Автоинспекцию Транспортного Отдела Московского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов.

32. Автоинспекторам разрешается останавливать в случае надобности автомашины, не иначе как поднятием флажка днём или фонаря ночью.

34. Все лица, кои не подчиняются законным требованиям Транспортной Инспекции, подлежат немедленному аресту и представлению в Московскую Чрезвычайную Комиссию.

35. Милиция и прочие власти обязаны оказывать автоинспекторам при исполнении ими служебных обязанностей всяческое содействие вплоть до применения в крайних случаях оружия.

Об ответственности за нарушение  обязательного постановления.

37. Ответственности за нарушение правил автодвижения подлежат лица, управляющие машиной; дежурные нарядчики; заведующие гаражами; заведующие транспортными отделами учреждений, коим принадлежат машины.

39. За нарушение настоящих правил винов­ные подвергаются взысканиям в административном порядке, согласно обязательному постановлению Московского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов, и предаются Народному Суду.

Подписали:
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин).
Управляющий Делами Совета Народных
Комиссаров Влад. Бонч-Бруевич.
Секретарь Л. Фотиева.

Фрагмент письма художника и искусствоведа Игоря Грабаря брату Владимиру

24 июня 1920 года, Москва

«…Работа действительно велика, хотя и протекает при житейских и особенно пищевых условиях в обстановке, способной убить всякую энергию и инициативу. Меня поддерживают ещё мои этюды и картины, хотя пришлось ликвидировать такую пропасть несусветной пакости и мазни, валявшейся до того под диванами и за шкафами и не уничтоженной только по недоразумению, что мне стыдно и страшно думать, с каким чувством буду я ходить по всем этим сотням музеев, насаженных отныне по разным городам и весям. Каким дрянным и пошлым и тупым «художником» я окажусь sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности – лат. – Ред.). Какой ужас эта неизбежная, ничем не отвратимая участь каждого из нас быть пригвождённым «к стенке» халтуры. Какое ужасающее количество всяких монографий, биографий и «трудов» приходится продавать новым хищникам, издательским акулам, спекулирующим на авансах Наркомпроса, бросающим нам по 50 000 за книжонку, которую в конце концов никогда не напишешь, и получающим под Твоё имя десять миллионов. Правда, и миллионы дешёвые, и книжонки по счастию едва ли выйдут, – по крайней мере не все выйдут».

Из дневника Корнея Чуковского

26 июня 1920 года, Москва

«…на кухне «Дома Искусств» получают дешё­вые обеды, встречаясь галантно, два таких пролетария, как бывший князь Волконский и бывшая княжна Урусова. У них в разговоре французские, англ. фразы, но у неё пальцы распухли от прошлой зимы, и на лице покорная тоска умирания. Я сказал ему в шутку на днях:

– Здравствуйте, ваше сиятельство.

Он обиженно и не шутя поправил:

– Я не сиятельство, а светлость...

И стал подробно рассказывать, почему его дед стал светлейшим. В руках у него было помойное ведро».