В Российской государственной библиотеке и в архиве древних актов хранится более трехсот писем наполеоновских солдат и офицеров, участвующих в походе 1812 года. В них европейцы чаще всего жаловались на холод, нехватку провианта, теплой одежды и постоянные наскоки казаков и партизан, которых они часто путали между собой. В письмах первого периода похода прослеживается презрительное отношение французов к российским войскам. Такой взгляд на противника активно культивировался пропагандой, которую Наполеон всегда мастерски применял.

В первые дни войны солдаты и офицеры писали домой, что в мелких стычках они всегда берут вверх над русскими, даже если тех больше. Особенно известным стал бой под городком Островно, в котором две сотни французских вольтижеров разгромили большой отряд кавалерии. В одном из писем генералу Дантану подчиненный писал, что русские избегают прямого боя и практически не препятствовали продвижению французов.

Большое удивление у французов вызывала практика уничтожения деревень на пути отступающей армии. Эти действия вместе с сожженной Москвой еще больше убеждало бойцов Наполеона, что русские варвары, которых для полного разгрома мало победить на поле боя. Обдумывая свои действия после войны, французский император пришел к выводу, что он был готов ко всему, но не к тому, что этот народ может сжечь свою историческую столицу.

Бородинская битва

Отношение к русской армии у французов поменяло Бородинское сражение или как говорят европейцы битва при Москве. Практически все наполеоновские офицеры отмечали, что это было чрезвычайно ожесточенное сражение . Адъютант Наполеона генерал Рапп писал: «Пехота, кавалерия с ожесточением бросались друг на друга в атаку из одного конца боевой линии в другой. Мне еще ни разу не приходилось видеть такой резни». О том же пишет и французский капитан Франсуа: «Я участвовал не в одной кампании, но никогда еще не участвовал в таком кровопролитном деле и с такими выносливыми солдатами, как русские».

После баталии за Шевардинский редут, который был преддверьем будущего великого сражения в палатку к Наполеону для доклада вошел дежурный генерал Коленкур. Он доложил, что противник полностью выбит с позиций и Бонапарт задал вопрос: «сколько солдат противника взято в плен?» Генерал ответил, что не одного. Наполеон спросил: «Разве кавалерия не вступила в бой? Неужели эти русские решили победить или умереть?» Генерал ответил: «Русские предпочитают умирать, а не сдаваться».

Особенно ожесточенным был многократный штурм флешей Багратиона. Об этом эпизоде яркое воспоминание оставил французский офицер 2-го кирасирского полка. С его слов местность перед позицией была завалена телами французской пехоты в синих мундирах, а за флешами русскими бойцами в зеленой форме. Офицер подытожил: «Солдаты ходили по крови, которую земля отказывалась поглощать. Редут был блистательно атакован и столь мужественно обороняем». Французский генерал Пеле с восхищением вспоминал, как их артиллерия картечным огнем сметала строй за строем русских, которые выстроились колоннами на открытой местности. Но пока у русских оставались даже малые силы они, не считаясь с потерями, вновь и вновь шли в бой.

Во время восьмой атаки на флеши Багратиона французы и русские более часа вели рукопашную схватку, в которой участвовало до 10 тысяч человек. Во время контратаки командующий обороной генерал Багратион был смертельно ранен. О Бородинской битве Наполеон скажет так: «Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех». Великого полководца и его армию больше всего поразило упорство и стойкость русского солдата и готовность офицеров жертвовать своими жизнями во имя победы.

Приходили в ужас от одного только слова

Наполеон очень любил казаков и высоко оценивал их боевые качества как легкой кавалерии. Еще во время подписания Тильзитского мира в 1807 году, Бонапарт сказал донскому атаману Платову: «я так очарован вашими казаками, что желал бы иметь их в своей армии. Не можете ли вы сформировать мне хоть тысяч 20 казаков»? Платов отшутился и предложил императору Франции прислать на Дон 20 тысяч французских барышень и тогда через два десятка лет он получит 20 тысяч отменных казаков.

По данным издателя «Русского Архива», П. И. Бартенев, сохранилось документ, в котором говорится, что после вступления французских войск в Москву, Наполеон присылал Платову курьера с просьбой не помогать русским, а присоединиться к его армии, обещая за то казакам деньги, почести и славу. Что ответил атаман неизвестно. Во время отступления «великой армии» именно казаки приносили французам больше всего проблем.

В своих записках генерал Моран отмечал, что больше всего проблем причиняли казаки, которые с азиатским остервенением набрасывались на французские фланги. Они как свирепые пчелы наносили множество уколов армии, которая была подобна потерявшему все силы льву. Другой наполеоновский генерал, Ле-Валетт, говорил, что одно слово «казак» приводила подчиненных ему солдат и офицеров в ужас. Согласно его мнению стратегически и тактический гений Наполеона был парализован действиями казаков.