В какой-то момент начинаешь замечать, что все-все это уже было, и было много раз – и эта боль, и этот страх, и все эти события, которые доставляли радость новизны, хоть немного меняют свою форму, но, по сути – все те же. И это понимание может вызвать ощущение обреченной безвыходности, словно все мы тут – роботы, запертые в ограниченной среде, механически проживающие свой пожизненный день сурка.

Окружающая реальность – словно тюрьма, от которой никуда не спрятаться, а выход только один – смерть. Все эти переживания, твердое тело, эмоции, мысли – словно порабощают сознание, насильно вливаются в наше существование. Собственная непрерывность начинает доставлять страдания, потому что от самого себя со всем каскадом переживаний никуда не деться. Все – бессмысленно, тленно, преходяще. Все опоры тают на глазах, мысли приходят и уходят, а внимание постоянно приковано к ментальной деятельности, и поэтому каждый миг – словно маленькая смерть.

В какой-то момент отсутствие надежды и смысла рождает осознание, что любая борьба, любые устремления, привязанности, попытки что-то сделать, или даже что-то понять – все это ничего не стоит! За этим – ничего нет. Все это даже не столько бессмысленно, сколько вообще пустотно. Происходящее сложно назвать каким-либо вообще. Возникает ясное ощущение, что разочарование в пути и в реальности вообще – также иллюзорно, как и надежда на что-либо. Смысл и его отсутствие – это две грани одного и того же иллюзорного явления.

Страдание и счастье – это два спектра одного и того же цвета, который вливался все это время в нашу жизнь. Когда мы отталкиваем что-то, мы одновременно желаем. Это – одно и то же явление пустотной энергии, которая так ловко нас обманывала, создавала иллюзию устойчивой настоящей реальности. После этого осознания, когда мы не придаем значения преходящим формам, когда мы видим, что все усилия, в конечном счете – бессмысленны, наступает то самое, долгожданное спонтанное успокоение ума.

Все это время мы наблюдали работу нашего ума. Он пытался выполнять различные практики, стремился к переживаниям, трансформациям, озарениям. Он шел по этому пути и действительно претерпевал различные перемены, напряженно отдавал то, что его мучило, и собирал то, что способствовало его устойчивости и комфорту – тысячи форм. Вся эта реальность была его порождением. Все эти люди, события, работа, учеба, рост сознания – все это была его игра, которая происходила лишь ради того, чтобы он наигрался и успокоился.

Когда усилия, борьба, неудовлетворенность и усталость достигают предельного состояния, когда какая-то часть сознания уже начинает понимать, что все это – безнадежно, тогда что-то внутри ломается. Вы как личность сдаетесь и расслабляетесь, отпускаете ум, он замолкает, и только тогда открывается то, что единственно всегда и было – чистое сознание, истина – вечный безопорный абсолютный фон всего, сама жизнь.

Тело, ум, чувства – все это остается, но уже не имеет никакого значения. Все – каждый предмет, форма, каждое ощущение, каждый миг, вся реальность – просто есть. Это само существование и так было всегда. И как странно, что в какой-то ее плоскости происходила «обычная» жизнь, свойственная человеку. Словно аномалия, какое-то удивительное отклонение на общем фоне бытия. Цепляния за нормальность, за привычный мир, чувство «я» происходили в уме чисто по инерции, механически.

Эта энергия – словно река, бегущая в определенном русле, и в какой-то момент она нарывалась на препятствие, преграду, и собиралась в огромную плотину. Когда же эта плотина переполняется, возникает прорыв. Препятствие устраняется, либо течение другим способом, находит себе новый путь. Также и человеческий ум – все это время был такой вот иллюзорной плотиной, в которой скапливалась ментальная энергия. Ум копил знание, которое было относительно полезным в сфере его собственной деятельности, которое составляло ощущение его отдельного существования, его реальности.
 

Если бы не было разума, с его силой различения, так происходило бы вечно, и мы бы не ощутили усталости и пресыщения этим процессом. Различающая сила – за пределами ума, эго, личности и любых форм. И в то же время, она сама является парадоксальной формой на фоне абсолютного существования, неким связующим звеном между чистым сознанием высшего «Я» и проявленной реальностью мира объектов и ощущений. В какой-то момент сила различения приводит сознание к той точке, где происходит невозможное, и под сомнение ставится сама реальность.
 

Было ли начало у времени и пространства? Возможен ли их конец, или ограничение? Возможно ли отсутствие чего-либо в бесконечности? Что остается, когда прекращается существование? Если возможно небытие, то куда исчезают все формы? Как происходит осознание отсутствия реальности, если никого нет? Как может действовать, или просто утверждать что-либо человек, прежде не зная того, кто он и существует ли вообще?