Именно с таким злом мы столкнулись в лице всё более раскрывающего себя Запада. Террорист N 1 в мире не хочет брать на себя ответственность за свои теракты. Путчист N 1 на всей планете – хочет именовать свои кровавые путчи «всенародным волеизъявлением», своих ставленников-марионеток именует «избранными президентами» и т.п.

И вообще у них на бумаге – равноправие людей и равенство возможностей. Ну и что, если в жизни их нет?! На бумаге-то есть, а сверяют дело по бумагам, а не по фактам (у них). Пусть души мёртвые – по ревизской сказке они значатся, стало быть живые. А которые живые, но в сказке не значатся – тех и нет, и не было никогда…

Таково зазеркалье западной бумажной «демократии», суть которой в том, что экономический и карьерный заговор имитирует (с разной степенью артистических талантов) своё отсутствие…

+++

Дегенератизм псевдо-демократической системы «оne person-one vote»[1] заключается в том, что она полностью вырвана из экономического, культурного, образовательного и всех прочих контекстов. Именно поэтому существовать она может только как химера и симуляция, что отчасти удавалось скрывать в век печатных изданий, и что совершенно очевидно всплыло в век интернета, в век горизонтальных обменов информацией напрямую, без редакторов, цензур и финансовых ограничений, державших прежние СМИ в заложниках у богачей и начальства.

Равенство – есть равенство, его нельзя разделить. Скажем, в спорте: равенство беговых дорожек ещё ничего не значит. Да, у соревнующихся бегунов должны быть одинаковые дорожки; но если один пешком, а другой на мотоцикле, то равенство дорожек ничего не значит. Если боксёры одинакового роста – но разного веса? Одинакового веса – но разного возраста? О каком равенстве в состязании можно говорить, если равенство устанавливается только по одному, формальному критерию?!

Один боксёр весит 90 кг, и ему тридцать лет, а другой тоже 90- но ему семьдесят… А нам предлагают считать, что их поединок честный, потому что их ведь взвесили, и честно взвесили!
Смешно?
А вот создателям симулякра «оne person-one vote» вовсе не смешно. Они поняли очень простое правило, связанное с номинализмом и реализмом: лучший и простейший способ защитить самодержавие – это объявить (номинально) – что оно не является самодержавием.

В этом случае используется запрещённый приём, недопустимый в рыцарских поединках: номинальный переход на позицию оппонента, оглушающий и нивелирующий весь пафос оппонента. Вы хотели республику? Да вот вам республика! Вы хотели конституции – да вот вам конституция, подавитесь!

Царь Николай II Романов погиб, потому что не умел и не хотел играть в такие игры. Он не умел объявить «всеобщие, равные и тайные» выборы, на которых «выбрали» бы 200 его заранее отобранных вельмож. Ну вот народ так решил! Тайное же голосование, непонятно, почему они в кабинках такой выбор в последний момент сделали… Есть повод политологам порассуждать на ток-шоу о таинствах души избирателя: бухтел-бухтел мужик, а выбрал-то только миллионеров, ни одного крестьянина или рабочего не выбрал…

У царя (рыцарская натура, аристократ) – был корявый и уродливый избирательный закон со всякими позорными цензами и фильтрами. Зачастую 1 голос землевладельца был равен 300 голосам пахарей! Но при этом у царя каким-то образом в Думу проникли и рабочие в поддёвках, и крестьяне в косоворотках, и мещане в картузах…

Потому что царь действительно выборы проводил, пусть и по дурацкому закону, но реально. А машина буржуазных выборов работает так, что при всём «всеобщем, равном, тайном, без цензов» голосовании – никого, кроме миллиардеров в Думу (или французский парламент) сроду не проникнет!

Вот это, друзья мои, и есть различие между реализмом и номинализмом, между реальным и номинальным, между тем, что действительно делают и тем, что только декларируют.

+++

А всё потому, что реальное (не номинальное) равенство возможно только в виде неделимой целостности всех прав, а не исключительно политических (и тайных, чтобы никто проверить не мог). Известные нам формы политического равенства увенчивают декоративным флюгером большую постройку из экономических, образовательных, трудовых, мобилизационных и прочих равенств. В марке, общине или в Афинах это равенство вырастает из единого образа жизни, из совместного владения и пользования, совместного распределения и распоряжения всеми материальными и духовными ресурсами общины.

Если люди живут вместе и одинаково, если они с рождения до смерти все про всех всё знают – тогда, действительно, возможен вполне себе демократический избирательный процесс. В числе прочего он будет означать объединение всех против сильнейшего игрока и взаимное препятствование личному успеху друг друга. Именно этому учит нас опыт полисной демократии – регулярно казнившей(!) философов и героев, «чтобы не выпендривались».

Я не готов сейчас обсуждать – хорошо это или плохо, но я понимают прекрасно, что это не имеет никакого отношения к оторванному от быта и течения жизни симулякру «оne person-one vote» в современных олигархических, во многом уже и кастовых обществах.

Это тот случай, когда номинал совершенно утратил связь с реалом, и за «злотый» не дают не только золотой монеты, но даже и серебряной, и медной, настолько номинальный «злотый» девальвировал.

Ведь политика – не какой-то ритуал, существующий в отрыве от непосредственного быта людей! Это же организация жизни, отношений, обменов и распределения, это направление туда или сюда. Нам же предлагают выхолощенную псевдо-политику, в которой выбираешь одного (условно – Немцова), а правит совершенно другой (условно, Березовский или Ходорковский). Через четыре года взамен Немцова выбираешь Кравцова, потом Певцова, Вострецова, Подлецова – а в жизни и в отношениях собственности ничего не меняется… Избиратели выбирают куклу для битья, а олигархи выбирают избирателей…

Маколей (Macaulay), Томас Бабингтон (25.X.1800 - 28.XII.1859) - английский историк, публицист и политический деятель, активно критиковал идеи всеобщего избирательного права, которое, по его мнению, было "несовместимо с собственностью и цивилизацией".Маколей был реалистом (а не номиналистом), он прекрасно понимал (и открыто писал), что бедные, которых всегда большинство, воспользуются большинством голосов, чтобы конфисковать собственность у богатого меньшинства.

Бедняга «не догонял», что готовится величайшая профанация, при которой номинальное никто не думает переводить в реальность.

+++

Номинализм дьявольски удобен для угнетателей. При этом он очень опасен для той цивилизации, за которую так беспокоился Маколей. Если вместо правды постоянно говорить ложь, то ложь становится системной и системообразующей. Она не просто корректирует реальность – она превращается в альтернативную реальность. Человек делится пополам: тело его остаётся в реальном мире, а ум витает в эмпиреях номинальных обозначений.

В итоге у человека тело слепое, беспомощное в своей слепоте (и беспомощно гибнущее) – а ум беспочвенный, работающий вхолостую, впустую, пережёвывает бесконечную жвачку иллюзорных понятий…

А как быть, скажем, инженеру? Номинализм с его «эзоповой речью» переставил все обозначения: на чертежах одно, а реальная машина устроена совершенно иначе. Словом «шестерёнка» почему-то обозначается карбюратор, а слово «карбюратор» переклеено почему-то на выхлопную трубу… И только бедный инженер привык кричать «карбюратор», чтобы подали трубу – как слова снова переклеивают, этикетки опять меняют под текущую выгоду хозяев жизни…

+++

Зазеркалье "Западной Демократии" представляет для цивилизации очень опасную ловушку. Расхождение между реальным и виртуальным мирами, поддержанное всей технической мощью "индустрии грёз" ведёт к невменяемости и неадекватности уже не отдельно взятого человека или группу людей, а целые нации и всё человечество.

Разорвать заговор умолчаний и фейков, выйти к реальности, вновь начать отражать в сознании реальность, а не фантасмагорию выдуманных миров - важнейшая задача сегодняшнего дня.

Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ»; 27 марта 2018