Школьное изучение способно подготовить только «продвинутого потребителя»
Мы продолжаем экспертные дискуссии о школьном образовании
Для людей, из личного опыта знакомых только с советской школой, ее опыт, предметный набор и жизненный уклад кажется естественным. Между тем это далеко не так. Это не общеобразовательная модель, а специальная, а именно естественнонаучная и математическая школа, с редуцированной гуманитарной частью, с уже осуществленным предметным выбором.
Детям сообщается о началах физики, химии, биологии, но ничего не сообщается о началах логики, лингвистики, психологии; дается как важный общеобразовательный элемент классификация химических элементов и элементарных частиц, но этот ранг не признается за классификацией индоевропейских языков. Оговоримся, что такова была советская модель; сейчас психология встречается в школах достаточно часто. Но как только мы захотим создать действительно общеобразовательную модель с гармоничным развитием всех способностей — наша постройка рухнет под бременем многопредметности. Якобы предупреждая раннюю специализацию, нам ее на самом деле навязывают, причем ничего иного сделать невозможно — это следствие естественных ограничителей.
Но предположим, что какая-то общеобразовательная программа возможна. Она противопоставляется специальному образованию, форсирующему ранний выбор. Что происходит на самом деле? Чем ярче и уже способности человека, чем больше вреда может принести ему ошибка в специализации, тем раньше весь этот комплекс дарований и отвращений становится доступен постороннему наблюдению. Дети, которые «еще не в состоянии сформулировать своего интереса», на самом деле ничем не интересуются в настолько большой степени, чтоб страдать без соответствующего предмета, и ни к чему не испытывают тако-го отвращения, чтоб, напротив, страдать от его наличия.
Как преподаватель латинского языка я сталкивался, разумеется, с не желавшими его учить; то, что многим он неинтересен, — закономерно. Но сопротивление он вызывает потому, что рядом есть места, где учить его не нужно. Химия бывает неинтересна еще чаще; но она привычна, деваться от нее некуда, и факту ее наличия не сопротивляются.
Дети покорно примут любую программу, если она будет по-человечески преподаваться. Возмущающих факторов много — престиж той или иной профессии, семейные традиции, наличие хорошего учителя по конкретному предмету; но жизненную катастрофу может вызвать только грубое попрание явного интереса; система, отказывающаяся от химеры общего образования, скорее может пойти такому интересу навстречу.
Конечно же, все мы знаем, что остается в памяти ученика от предметов, которые он сам квалифицировал для себя как ненужные. В этом случае возражают известной формулой: образование — это то, что остается, когда забудется все выученное. Формула остроумна, но она на самом деле ставит вопрос, а не отвечает на него: а что же, собственно, остается?
Мне ни разу не приходилось сталкиваться с попытками на него ответить; придется проанализировать свой собственный скромный опыт. Во французской спецшколе я учился с 1974 по 1984 г. Интересовался гуманитарными науками и математикой; не интересовался естественными (кроме — отчасти — биологии). Для не интересующихся советская школа (думаю, как и любая другая) оставляла два пути: мимо и над. Я предпочитал второй, чтобы дурные оценки не тревожили безмятежность отличника; оперативная память позволяла вызубривать определения, а математическая культура — решать задачи (математика в физике и химии отставала от собственно математической программы).
В суть происходящего я не вдумывался, а результаты на поверхности были не хуже чем у прочих — педагогам нужно было еще зафиксировать ситуацию. Я рассказал это Александру Михайловичу Череднику, создателю одной из лучших средних школ России перестроечной и постперестроечной эпохи — Вологодского естественно-математического лицея. Он ответил, что такую проблему бы увидел, хотя от давления на ученика воздержался бы. Не сомневаюсь — но не все же обладают его выдающимися способностями и тактом!
Итак, что же я вынес? Знания, которые можно уместить на нескольких страницах и для восстановления которых мне потребуется от силы час с четвертью; интеллектуальные схемы — та же математика, только попроще. Много ли в этом корысти? Гуманитарными предметами я интересовался. Но метод их преподавания был таков, что интересоваться пришлось независимо от школы. Что же касается информации, то ее было мало даже и для самой примитивной канвы: я либо знаю об эпохе и ее словесности гораздо больше скудной школьной информации, и то, что изучалось в школе, не может послужить даже основой для последующей работы, либо забыл выученное в школе.
Большую пользу (и незаменимую ничем иным) принесли два предмета — иностранный язык и математика. 30—40 % учебного времени. Неплохой коэффициент полезного действия, у многих хуже, но можно было не один язык выучить, а три-четыре, да и кое-какие познания в истории и литературе приобрести (впрочем, тут мешала прежде всего идеология). С точки зрения той школы, где я учился, я был вполне успешным учеником (предвижу возражение о нетипичности моего опыта); думаю, что многие вынесли меньше.
Французскую спецшколу я выбрал в 7 лет, правда, с подачи родителей, в выборе не ошибся — она дала много лишнего (точнее, пыталась дать — не взял, только сделал вид), не дала много необходимого, но все вокруг было еще намного хуже. Боюсь, что школьное изучение в результате способно подготовить только продвинутого потребителя — легкую добычу рекламных кампаний: он будет знать, что витамины полезны, а жирное вредно, ему можно будет продать азотные удобрения без нитратов, и, читая для отдохновения Донцову и смотря футбол, он будет знать, что Пушкин — круче и вообще — «наше все».
Я, кстати, не считаю, что это плохо. В отличие от Белинского, жизнь среднестатистического обывателя для меня не есть средоточие пошлости — прекрасно знаю, сколько в ней может быть поэтической и человеческой красоты. Моя задача в том, чтобы предостеречь от излишней патетики (в связи с одной только литературой ее в сети было — полными ушатами) и помочь — если получится — взглянуть на школьную проблематику более трезво.
Главный довод в пользу концепции общего образования — страх. И мне тоже было бы страшно росчерком пера выбросить то, что я считаю балластом, — а вдруг? Вот и колдуют министерские мудрецы над программами профильной школы. Там якобы углубленно изучаются некоторые предметы. Чтобы расчистить поле, приходится другие изучать — скажем так — «поверхностно». Но если норма — два часа в неделю, что остается при таком подходе? Что дает изучение предмета в течение часа в неделю?
Правильно, и я это знаю, и вы знаете, и в министерстве не глупее нас сидят — тоже знают. Отчего ж не выбрасывают? Боятся — с одной стороны, уже упомянутое «а вдруг?», с другой — найдется достаточно охотников обвинить их в интеллектуальной кастрации молодого поколения — как же, один час физики оставался в юридическом профиле, да и тот ликвидировали! А как мы теперь в космос летать будем!
Кстати, и профильная школа — не выход. Она была испробована в XIX в. под названием бифуркационной и показала весьма жалкие результаты сравнительно с чистыми типами. Почему? Не знаю; может, тогда тоже всего боялись. Но, лепя новую комбинацию, не мешает оглянуться назад и ознакомиться с уже существующим опытом ее работоспособности.
Резюмируя написанное, хотел бы сказать: по моему глубокому убеждению, никакая образовательная система в России сегодня и завтра не будет работоспособна, если у нее не будет нескольких полноценных типов-ядер, разных по уровню сложности и конкретной направленности; и в этом отношении погрузившаяся на дно Империя гораздо перспективнее и интереснее в качестве примера и образца, чем выдыхающийся советский всеобуч.
Автор статьи: доктор филологических наук, автор четырехтомного исследования «История русской школы»
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
Объём информации в современном мире во всех областях вырос многократно даже по сравнению с недавним советским прошлым. Число учебных часов ограничено, и из этого противоречия нужно исходить при планировании образовательных программ. Скорее всего, задачей школы должно быть: а) выявление способностей учеников в той или иной области; б) формирование у них навыков самостоятельной работы и в) определение правильных векторов (выражаясь маиематическим языком), по которым эти навыки будут применяться для гармоничного развития личности в избранной сфере деятельности. А если кратко - в космос будут летать одни, а в искусстве прогрессировать другие. Универсалов выпускать не получится.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
