Вот все говорят: «Кризис! Кризис!» Послушаешь новости: «Кризис!» Глянешь френдленту: «Кризис!» Почитаешь мнения экономистов: «Кризис!» А выходишь на улицу... Я видела в своей жизни несколько кризисов. Это точно не он.

Кризис – это когда, например, все таксисты срочно перенастраивают свои автомобили с бензина на газ. По крайней мере, так было в 1998 году. Кризис – это когда в целях экономии люди начинают мыть свои машины сами, при помощи ведра и тряпки. Кризис – это когда, переобувая резину, мы собственными руками снимаем и надеваем колеса. Но даже это еще не кризис.

Настоящий кризис – это когда зимнюю резину люди вообще не покупают, ездят зимой на летней.

Кризис – это вот что такое. Это когда на трассе Шахты – Ростов-на-Дону проститутки друг у друга на головах сидят. И не от стремления к легкой и красивой жизни, а потому что детей кормить нечем.

Кризис – это когда их отцы, мужья и братья на той же трассе занимаются грабежом и вымогательством. И таких трасс в стране – каждая вторая.

Еще настоящий кризис – это когда люди вспоминают, что земля умеет делать еду. У вас есть дача? Вы давно выращивали на ней что-нибудь, кроме цветочков и всяких овощных аксессуарчиков для текущего потребления? Может быть, вы в этом году схватились за лопаты, засадили весь свой участок картошкой, чтобы потом есть ее всю зиму?

А как делать консервы, вы еще не забыли? Огурцы-помидоры закатывать, грибы солить, варенье варить? А сушить сухари из хлеба, который съесть не успели? Не пробовали? Почему? На дворе ведь кризис! В начале девяностых мы именно так и делали.

И когда это мы успели стать такими нежными?

Дни рождения по ресторанам в те времена даже новые русские не очень-то отмечали. Теперь же, в суровые годы неслыханных экономических потрясений, пригласить друзей за простой домашний стол на юбилей или, не дай бог, свадьбу – страшный позор.

А недавно я зарулила к командирам ближайшей охраняемой автостоянки. Вдруг, думаю, там место освободилось. Кризис же! Надо мной посмеялись: да, лист ожидания стал немного короче, но мест как не было, так и нет.

И когда это мы успели стать такими нежными? Ведь еще совсем недавно хвастались своей кошачьей живучестью. Как быстро мы обросли большими и маленькими слабостями, безобидными зависимостями, расточительными привычками. Сегодня даже «глупые американцы» дадут нам фору в выносливости и аскетизме.

Когда я в очередной раз слышу «кризис!», мне хочется создать машину времени. Я бы с удовольствием отправила человека, который произносит это слово всуе, в те еще совсем недавние времена, когда родственники, даже имея отдельные квартиры, съезжались жить вместе – потому что вести одно семейное хозяйство экономичней, чем несколько. Пусть он вспмнит, как носки штопают, затяжки на колготках лаком для ногтей замазывают, а новую одежду на спицах вяжут.

Пусть он поймет, что кризис – это когда даже преподаватели в университет на общественном транспорте ездят, не говоря уже о студентах. Когда бумагу в офисах используют с двух сторон, когда в метро не пройти, потому что у входа огромные толпы людей, продающих что попало. Когда ты приходишь в больницу, а тебе там дают список лекарств – покупай на свои все вплоть до йода и бинтов. Да еще не забудь отблагодарить врача, медсестру и санитара, потому что им зарплату шесть месяцев задерживают.

Нет, я, конечно, немного разбираюсь в экономике и понимаю, что падение ВВП – это серьезно. Рост потребительских цен – это совсем нехорошо. Сокращение прямых иностранных инвестиций – очень тревожный знак. Снижение цен на нефть, девальвация рубля, санкционная война – радоваться тут абсолютно нечему. Мой собственный семейный бюджет за последние пару лет значительно похудел. И на языке экономики все это, конечно, называется кризис. Но называть это кризисом на языке межличностного общения – значит гневить Бога.

На языке межличностного общения это так – некоторые обстоятельства. Гораздо менее важные в жизни любого нормального человека, чем, например, развод, запой, депрессия или хронический псориаз.

Предвижу комментарии: «У автора жемчуг мелкий, а у нас щи жидкие. Ему на рестораны не хватает, а у нас тут сельские школы закрывают, больницы сокращают, электрички отменяют».

Да, сельские школы и больницы идут под нож. Только экономический кризис тут ни при чем. Оптимизация социальной инфраструктуры и выгонка людей из сельской местности началась в середине нулевых – в самые что ни на есть тучные времена. Это, конечно, тоже кризис. Только не в экономике, а в головах.

Сокращают пригородные электрички? Да, сокращают. Вот только почему-то все девяностые напролет их не трогали. Никакой экономический кризис не мешал электричкам ходить в два–три раза чаще, чем сегодня. Значит, опять же не в экономике дело, а в приоритетах, которые как-то не так сложились с тех пор в некоторых сильно умных черепных коробках.

Жизнь на селе голодная? В угаре политической борьбы еще не то померещится. Я недавно общалась на эту тему с одним таксистом-шабашником из депрессивной Костромской области, провела с ним несколько полноценных рабочих дней. Каждый третий вызов – просьба привезти продуктов из магазина, до которого пешком 500 метров. Каждый второй вызов – добраться на такси до райцентра, куда можно и на автобусе доехать, но в лом. Это что – голодная жизнь? Не смешите меня.

Из огромного списка серьезных проблем, которые потенциально грозят лично мне и моей семье, кризиса экономического я боюсь меньше всего. Гораздо меньше, чем кризиса среднего возраста, серьезных проблем со здоровьем, потери близких людей, несчастного случая, огрубления души и других вещей, о которых не пишут в новостях.

В новостях вообще пишут преимущественно о том, что к реальной жизни не имеет ровным счетом никакого отношения.

Что там у нас за окном? Переменная облачность, ветер северо-западный, временами дожди. И больше нет ничего. Все остальные новости находятся в нас.