Феномен сознания — это фикция, создаваемая нашим мозгом, или реальность, которая помогает нам мыслить? И как наше сознание контролирует влияние, которое мир оказывает на нас? Разбираемся вместе с философом и писателем Кейтом Фрэнкишем, приглашенным научным сотрудником Открытого университета (Open University) и профессором программы «Мозг и разум» в Университете Крита.

В фильме «Матрица» (1999) Морфеус предлагает Нео красную таблетку. Если он примет ее, то ему откроется, что эта реальность, как он знает, это иллюзия, созданная властителями машин, чтобы держать людей в рабстве. Кейт Фрэнкиш предлагает нам другую таблетку, которая — если она сработает — убедит нас, что наше собственное сознание — это своего рода иллюзия, фикция, созданная вашим мозгом, чтобы помочь вам отслеживать его действия. Эта точка зрения, которую можно назвать иллюзионизмом, в широких кругах считается даже абсурдной — например,британский аналитический философ и литературный критик, работающий в основном над философией ума и метафизикой Гален Строусон назвал ее «самым глупым заявлением из всех когда-либо выдвинутых». Но она имеет также и защитников, в числе которых американский философ и когнитивист, чьи исследования лежат в области философии сознания, философии науки и философии биологии Дэниел Деннетт. Абсурдна ли эта теория или все же вполне может быть правдой? Готовы ли мы увидеть, как глубоко заходит кроличья нора?

Во-первых, нужно четко определить дефиниции и понять, о чем мы говорим. Термин «сознание» используется по-разному, и утверждение, что оно иллюзорно, предлагается автором только в одном конкретном смысле. Разберем это на примере. Предположим, у вас хорошее зрение и вы фокусируетесь, фиксируя взгляд, на красном яблоке прямо перед вами при хорошем освещении. Сейчас вы находитесь в определенном психическом состоянии, назовем его, сознательным визуальным опытом наблюдения яблока. Вы не были бы в этом состоянии, если бы вы были без сознания или спали (хотя, если бы вы спали, например), или если бы вы не заметили яблоко или заметили его только мимолетом, не остановив на нем своего пристального внимания. Наша жизнь постоянно наполнена подобными переживаниями и опытами, и никто не предполагает, что они ненастоящие. Вопрос в том, что подразумевается под этими моментами, и являются ли они осознанными в более конкретном смысле.

Итак, что же связано с сознательным переживанием яблока? На самом деле, много чего. Вы получаете множество информации об яблоке — детали его формы, цвета, текстуры, местоположения, расстояния и так далее. Вы узнаете, что это за объект — твердый предмет, фрукт, яблоко, красного цвета, определенного вкуса, и формируете соответствующие убеждения (что перед вами именно такой объект). Вы узнаете, как вы можете взаимодействовать с яблоком, а также с возможностями или угрозами, которые оно предлагает — то, что психологи называют его достоянием. Вы узнаете, что яблоко — это то, что вы можете взять, жонглировать, съесть, приготовить или сделать с ним что-то еще, что возможно в вашем понимании мира сделать с яблоком. Вы также готовитесь реагировать. Вы формируете ожидания относительно яблока (что оно не будет двигаться, например) и варианты среагировать на него (вы можете почувствовать желание схватить его и откусить кусочек). Вспоминается предыдущий опыт и ассоциации, возможно, влияющие на ваше настроение или мысли. Конечно, вы явно не думаете обо всех этих вещах, но вы бы сообщили о многих из них, если их спросить, и из экспериментов известно, что во время осознанного опыта возникает множество чувств и ассоциаций, побуждающих нас реагировать на будущие стимулы и коллективно определяющие значение опыта для нас.

Нейробиологи исследуют процессы в мозге, лежащие в основе всего этого. Когда вы обращаете внимание на то, что вы видите, эта визуальная информация передается ментальным системам, участвующим в памяти, рассуждениях, эмоциях и принятии решений, генерируя множество эффектов. Этот процесс называется сознанием доступа, поскольку он делает сенсорную информацию доступной для остальной части ума и, таким образом, для «вас» — человека, образованного этими воплощенными ментальными системами. Опять же, я не отрицаю реальность сознания в этом смысле.

Пока у нас есть только схематичное понимание доступа к сознанию, и есть много противоречий по деталям задействованных нейронных систем, но со временем эта картина будет научно заполнена. Тем не менее, многие философы сказали бы, что даже тогда у нас не будет полного понимания сознания. Ибо всегда что-то еще происходит, наряду со всей этой обработкой информации. Это похоже на то, как мы видим яблоко. Вы испытываете визуальные ощущения его цвета, яркости, блеска, каждое из которых имеет своеобразное качество. Кажется, что они являются дополнительными аспектами опыта ко всем впечатлениям, и мы можем вообразить все остальное, основанное на том, что все мы ранее видели яблоки. Это могло быть «все… темно внутри» во фразе Дэвида Чалмерса из его книги «Сознающий ум» (1996). Может быть, так будет с роботами?

Дело, конечно, не ограничено зрением. У нас также есть сознательный опыт, включающий другие наши чувства. Подумайте о том, чтобы внимательно слушать флейту, нюхать розу, дегустировать вино или чувствовать бархатистую ткань. Подумайте также о том, как вы переживаете телесный опыт: ушиб ног, мигрень или всплеск эйфории. В каждом случае мы можем рассказать историю, похожую на ту, что была о зрении. Этот опыт включает в себя получение информации (о звуках, веществах, текстурах или состоянии своего тела), выявление объектов, формирование убеждений, восприятие возможностей для действий, генерирование ожиданий и реагирующих склонностей, а также запуск воспоминаний, ассоциаций и эмоций. Опять же, это предполагает доступ к сознанию. Сенсорные сигналы направляются в специальные области мозга, а затем извлекаемая информация передается другим системам, которые вызывают различные эффекты. И, опять же, кажется, что есть нечто большее, чем все эти чувства и реакции. Кажется, что у каждого опыта есть своеобразное сенсорное качество. Например, опыт уколотого пальца несет информацию о телесных повреждениях и вызовет массу негативных ассоциаций и реакций, но он также имеет качественный аспект — это боль.

Здесь вы, возможно, захотите возразить (справедливо, я думаю), что эти сенсорные качества являются не особенностями нашего опыта, а ощущениями, которые мы испытываем. Когда вы созерцаете яблоко, то красный цвет, который вы видите, кажется, характерной чертой яблока, которая вызывает реакции идентификации цвета у вас, т.е. вы верите, что яблоко красное, потому что оно выглядит красным. Точно так же звук кажется в воздухе, вкус вина, боль в пальце ноги и так далее. Но это не может быть правдой. Ведь наука говорит нам, что объекты не обладают такими качественными свойствами, просто сложными физическими свойствами, описанными физикой и химией. Атомы, которые составляют оболочку яблока, не красные. Рассматриваемые как свойства внешних вещей, цвета — это светоотражающие свойства поверхности, звуки — это вибрации в воздухе, вкусы и запахи — это химические соединения, а боль в пальце ноги — повреждение клеток. Таким образом, получается, что качества цвета, звука, боли и т. д. существуют только в наших умах, как свойства нашего опыта. Философы называют эти субъективные качества опыта «квалиа» или «феноменальными свойствами», и они говорят, что существа, у которых они есть, феноменально сознательны.

Если наши ощущения являются нефизическими характеристиками, то они не оказывают никакого влияния, даже на наши собственные мысли

Кейт Фрэнкиш считает, что это феноменальное сознание иллюзорно. Ведь наука не находит до сих пор такого качества в нашем мозге, равно как и во внешнем мире. Атомы в нашем мозгу не окрашены, и они не составляют красочный внутренний образ, и даже если бы они это сделали, у них нет внутреннего глаза, чтобы увидеть это. И при этом у них нет никаких других качественных свойств. Нет внутренних звуков, запахов, вкусов и болей, и нет внутреннего наблюдателя, чтобы испытать их, если бы они были. Это правда, что когнитивные ученые говорят о наличии представлений в мозге. Но под этим они не подразумевают внутренние картинки или сюжеты, которые мы наблюдаем, вместо того, чтобы наблюдать за миром напрямую. Они имеют в виду паттерны запуска нейронов, которые реагируют на специфические особенности мира и которые мозг использует для построения моделей своего окружения. Представления в этом смысле не являются вещами, о которых мы знаем; скорее они являются частями механизма, который заставляет нас осознавать вещи. Моделируя мир, ваш мозг создает чувствительность и склонность, которые ставят «нас» — человека — в прямой контакт с миром. Такие представления не должны делиться свойствами с вещами, которые они представляют. Ментальное представление о покраснении не обязательно должно быть красным, больше, чем слово «красный» или цифра, обозначающая красный цвет в наборе для рисования по номерам.

Если вы не можете поколебать свою убежденность в том, что феноменальное сознание реально, то здесь есть два варианта. Можно сказать, что феноменальное сознание является опциональной особенностью мозга, в дополнение к физическим свойствам, описанным наукой, — этот подход называется дуализмом свойств, поскольку он утверждает, что мозг обладает двойственными свойствами, физическими и нефизическими. Большая проблема для этого взгляда состоит в том, что он угрожает сделать феноменальное сознание неэффективным. Нет абсолютно никаких надежных доказательств нефизических эффектов в физическом мире — нет подтвержденных случаев, когда нефизическая характеристика отклоняет электрон, запускает химическую реакцию, вызывает возгорание нейронов или вызывает любые другие физические изменения. В действительности, такие изменения будут нарушать основной принцип сохранения энергии. Если наши ощущения являются нефизическими, то похоже, что они не влияют ни на что, даже на наши собственные мысли и реакции. Мы бы думали и действовали точно так же (включая веру в то, что мы феноменально сознательны), если бы у нас их не было или у нас были совершенно другие. Это странный вывод.

Другой реалистический подход — сказать, что, несмотря на "кажущесть”, феноменальное сознание является чисто физическим процессом. Феноменальные состояния, такие как интерпретация цвета как красного, запах розы или боль в ушибленном пальце ноги, являются не чем иным, как состояниями мозга, которые в принципе могут наблюдаться другими людьми. Хирург может буквально увидеть ваши боли, — это форма физикализма. Защитники этой точки зрения утверждают, что причина, по которой наши ощущения не кажутся состояниями мозга, заключается в том, что у нас есть особый взгляд на них. Мы можем узнать их «изнутри», с помощью самоанализа. Под этим они подразумевают не внутренний глаз, а внутреннюю систему мониторинга, которая регистрирует информацию о состоянии нашего мозга. Когда вы смотрите на яблоко, ваши интроспективные механизмы обнаруживают возникающее состояние мозга и делают информацию о нем доступной для других психических систем, тем самым информируя «вас» об этом. Но самоанализ дает вам очень ограниченную информацию о текущем состоянии. Он не представляет его как состояние мозга, а просто как нечто, происходящее в вас, которое вы можете описать только как «ощущение», когда вы видите красный цвет. Это ортодоксальный физикалистский взгляд на феноменальное сознание. Это сталкивается с проблемой, однако. Ибо не только самоанализ не может представить ощущения как состояния мозга; он положительно представляет их как совершенно разные состояния мозга, и эта интуиция не исчезает, даже если кто-то твердо убежден, что это должны быть состояния мозга. Как будто самоанализ искажает для нас состояние нашего же мозга.

Это подводит нас к иллюзионизму. Иллюзионисты согласны с другими физикалистами в том, что наше чувство богатого феноменального сознания обусловлено интроспективными механизмами. Но они добавляют, что эти механизмы искажают их цели. Подумайте о просмотре фильма. На самом деле ваши глаза видят серию неподвижных изображений, быстро сменяющих друг друга. Но ваша зрительная система представляет эти изображения в виде единого подвижного движущегося изображения. Движение это иллюзия. Точно так же, как утверждают иллюзионисты, ваша интроспективная система искажает сложные паттерны активности мозга как простые феноменальные свойства. Феноменальность — это иллюзия.

То, что происходит с восприятием в нашем сознании, как считает автор оригинальной статьи, что-то вроде этого. Процессы сознания доступа могут работать без мониторинга более высокого уровня, что позволяет нам быстро и гибко реагировать на окружающую среду. Однако для нас полезно иметь обзор или, как выражался Деннетт, «отредактированный сборник» об этих процессах — ощущение общей формы нашего сложного, динамичного взаимодействия с миром. Когда мы говорим о том, на что похож наш опыт, мы имеем в виду этот смысл, этот отредактированный сборник, набор уже прожитых и отрефлексированных ощущений. Это работает следующим образом. Интроспективные механизмы контролируют сознание доступа, отслеживая паттерны активности высокого уровня, которые кодируют свойства и возможности воспринимаемых объектов, а также ассоциации, ожидания, эмоции и первичные эффекты, которые они вызывают. Но они не представляют их точно и подробно. Скорее, они представляют их в схематических карикатурных терминах как простые феноменальные свойства, которые выражают общую форму многомерного воздействия, которое воспринимаемые объекты оказывают на нас. Конечно, эти представления не обладают феноменальными свойствами. Это не маленькие светящиеся картинки или яркие записи в мозге. Как отмечалось ранее, ментальные репрезентации — это не факты или события, о которых мы знаем, а часть механизма, который заставляет нас осознавать другие явления. Скорее, это модели запуска нейронов, которые сигнализируют о наличии феноменальных свойств во многом одинаково так, что написанные слова сигнализируют о наличии вещей. Конечно, они ложно оповещают об этих свойствах, но при этом они помогают нам отслеживать реальные физические особенности. Затем другие ментальные системы используют эти представления для контроля и планирования более высокого уровня, что позволяет нам распознавать и вспоминать значительный опыт, принимать шаги, чтобы повторить или избегать их в будущем, и решить, стоит ли рассказывать о них другим.

Идея заключается в том, что самоанализ отслеживает воздействие объектов на нас. Качество красного цвета, который вы идентифицируете, является выражением вашей реакцией на вид яблока — активного «покраснения» его образа в вашем сознании, как его описывает психолог Николас Хамфри в своей книге «Seeing Red» (2006). Однако интроспекция представляет не феноменальные свойства как свойства нас, а как способности объектов создавать это воздействие. Цвет представлен как сила поверхностей, которая воздействует на нас определенным образом, запах розы — как сила веществ, находящихся в воздухе, которые влияют на нас по-другому, колющая боль — как способность части тела воздействовать на нас еще одним способом, и так далее. В каждом случае характер представляемой сущности соответствует характеру воздействия на нас. Сравните эстетические свойства, такие как красота. Наши суждения о красоте отражают нашу реакцию на вещи, но мы считаем, что красота — это свойство самих вещей. Это имеет смысл в дизайне. Самый простой способ для нас запомнить, вспомнить и передать значительный опыт — это выбрать объекты, которые его вызывают. Наш разум представляет объекты, украшенными иллюзорными качественными свойствами, которые подчеркивают их значение для нас. Эта точка зрения не так уж отличается от здравого смысла. Здравый смысл говорит, что качественные свойства являются мощными, независимыми от разума признаками, а иллюзионисты считают, что представления качественных свойств отслеживают именно такие особенности.

Нам не следует больше ожидать найти феноменальные свойства в нашем мозгу, чем мусорные корзины в наших ноутбуках.

Иллюзионисты сходятся во мнении, что сознательный опыт — это нечто большее, чем сознание доступа: существует уровень самоконтроля, включающий иллюзию феноменальности. Мы могли бы назвать это псевдо-феноменальным сознанием. Сознание доступа привязывает нас непосредственно к миру, связывая нас с ним в сложной паутине чувств и реакций. Псевдо-феноменальное сознание добавляет новый уровень осознания, подчеркивая, как мы привязаны к миру, и позволяя нам реагировать на само взаимодействие. Это реальный процесс, который делает важную работу. Мы ошибаемся только тогда, когда воспринимаем это слишком буквально, ошибочно принимая образные представления сложных физических свойств за верные представления простых нефизических. В «Объясненном сознании» (1991) Деннет сравнивает пользовательский интерфейс компьютера с его значками для файлов, папок, корзины для мусора и так далее. Это вымысел, созданный для пользы пользователя («иллюзия пользователя»). Управляя значками, мы можем легко управлять компьютером, не зная ничего о его программировании или оборудовании. Точно так же представления о феноменальных свойствах — это упрощенные, схематичные представления об основной реальности, которые мы можем использовать для целей самоконтроля. Нам не следует больше ожидать найти феноменальные свойства в нашем мозгу, чем мусорные корзины в наших ноутбуках.

Почему вы должны принять иллюзионистский взгляд? Ну, для начала, он предлагает новый подход к проблеме сознания, который уважает позиции обеих сторон. Иллюзионисты согласны с дуалистами в том, что сознание, кажется, имеет нефизические особенности, а с физикалистами, что все эффекты сознания можно объяснить физически. Сосредоточив внимание на представлениях феноменальных свойств, он согласовывает эти утверждения. Есть и более конкретные аргументы в пользу иллюзионизма. Рассмотрим три.

Первый касается простоты объяснения. Если мы наблюдаем то, что наука не может объяснить, то самая простая гипотеза состоит в том, что это иллюзия, особенно если это можно наблюдать только с одной конкретной точки зрения. Это как раз случай с феноменальным сознанием. Феноменальные свойства не могут быть объяснены стандартными научными способами и могут наблюдаться только с точки зрения первого лица — позиция "никто, кроме меня, не может испытать мои ощущения”. Это не показывает, что они не настоящие. Возможно, нам нужно коренным образом переосмыслить нашу науку, но, как говорит Деннетт, теория о том, что они иллюзорны, — очевидная теория по умолчанию.

Второй аргумент касается нашего осознания феноменальных свойств. Мы осознаем особенности естественного мира только в том случае, если у нас есть сенсорная система, которая может обнаруживать их и генерировать их представления для использования другими ментальными системами. Это в равной степени относится к особенностям нашего собственного разума (которые являются частями природного мира), и это также относится к феноменальным свойствам, если бы они были реальными. Нам понадобится интроспективная система, которая сможет их обнаружить и получить их представление. Без этого мы бы не осознавали феноменальные свойства нашего мозга больше, чем их магнитные свойства. Короче говоря, если бы мы знали о феноменальных свойствах, это было бы благодаря умственному представлению о них. Но тогда не имело бы значения, были ли эти представления точными. Иллюзорные представления будут иметь те же эффекты, что и правдоподобные. Если интроспекция искажает нас как обладающих феноменальными свойствами, то субъективно это так же хорошо, как и обладать ими. Поскольку наука показывает, что наш мозг не обладает феноменальными свойствами, очевидный вывод заключается в том, что наши интроспективные представления о них иллюзорны.

Существует также конкретный аргумент в пользу предпочтения иллюзионизма дуализму, — рассмотрим его третьим. В общем, если мы можем объяснить наши убеждения о чем-то, не упоминая саму вещь, то мы должны отбросить убеждения. Например, если мы можем объяснить убеждения людей о паранормальных явлениях в психологическом плане, не упоминая фактические паранормальные явления, то у нас нет оснований доверять этим убеждениям. Но если феноменальное сознание нефизично, то то же самое относится и к нему. Как уже упоминалось, есть веские основания полагать, что все наши психические процессы, включая процессы формирования убеждений, могут быть полностью объяснены в физическом смысле. У нас были бы точно такие же убеждения в отношении феноменального сознания — что оно реально, живо и неоспоримо — даже если бы у нас его на самом деле не было. Поэтому мы не должны доверять этим убеждениям.

К настоящему моменту вас, вероятно, разрывают возражения. Я отвечу на некоторые, которые я часто слышу. Во-первых, разве сознание не является единственной вещью, которая не может быть иллюзией? Разве это не основа всех наших знаний о мире природы? Все, в чем мы можем быть уверены в восприятии — это то, что у нас есть такие-то переживания (скажем, пятна красного цвета в форме яблока). Из этого мы делаем вывод о существовании внешних объектов.

Это распространенное мнение, но автор оригинальной статьи полагает, что все происходит совершенно неправильно и призывает подумать об этом с инженерной точки зрения. Если бы вы строили автономного робота, вы бы начали с оснащения его датчиками для важных характеристик внешнего мира и критических состояний его собственного тела, чтобы он мог выполнять задачи, получать необходимые ему ресурсы и защищать себя от вреда. Только позже вы сможете подумать о добавлении интроспективных систем, чтобы они могли контролировать свои собственные сенсорные процессы и осуществлять сложные виды самоконтроля.

Было бы удивительно, если бы эволюция не пошла по тому же пути с нами. Это правда, в каком-то смысле псевдо-феноменальное сознание является основным. Мы можем обнаружить, что мы реагируем так, как если бы перед нами было яблоко, даже когда его нет, как когда мы галлюцинируем. Но из этого не следует, что мы определяем наличие настоящих яблок по нашим реакциям. Поскольку мы интроспективно контролируем наши процессы восприятия, мы склонны считать, что мониторинг необходим для восприятия, но сомнительно, что это правда. Мы часто выполняем сложные задачи, такие как управление автомобилем, не обращая внимания на то, что мы делаем. Также верно, что нам трудно сомневаться в том, что говорит нам самоанализ. Но это может быть потому, что нет простого способа проверить его точность. Из этого не следует, что это безошибочно. (У нас есть последнее слово о нашем сознательном опыте, но это может быть неправильное слово.) На самом деле, есть основания полагать, что самоанализ ненадежен. Например, экспериментально можно показать, что у нас гораздо меньше осведомленности об объектах на периферии нашего зрения, чем мы думаем. И, конечно, если бы мы могли наблюдать процессы нашего собственного мозга снаружи, как это делает нейробиолог, мы бы не наблюдали никаких феноменальных свойств.

Заманчиво предположить, что существует такая "босс-система”, как личность, о которой сообщают все другие ментальные системы друг другу.

А не смущает ли нас сама идея иллюзионизма? Быть под иллюзией видеть яблоко — значит испытывать то же самое, что и видеть яблоко, хотя яблока нет. Как тогда мы можем быть в иллюзии обретения опыта? Если у вас есть опыт, подобный переживанию боли, тогда вы испытываете боль. Как пишет философ Джон Сирл в «Тайне сознания» (1997), когда дело доходит до сознания, явление — это реальность. Это выглядит как серьезное возражение, но на самом деле с ним легко справиться. Свойства самих переживаний не могут быть иллюзорными в описанном смысле, но они могут быть иллюзорными в очень похожем. Когда иллюзионисты говорят, что феноменальные свойства иллюзорны, они означают, что у нас есть интроспективные представления, подобные тем, которые мы имели бы, если бы наш опыт обладал феноменальными свойствами. И мы можем иметь такие представления, даже если наш опыт не имеет феноменальных свойств. Конечно, это предполагает, что сами представления не обладают феноменальными свойствами. Но, представления и не должны обладать свойствами, которые они представляют. Представления о цвете не обязательно должны быть красными, а представления о феноменальных свойствах не должны быть феноменальными.

Но как состояние мозга представляет феноменальное свойство? Это сложный вопрос. Я думаю, что ответ должен сосредоточиться на последствиях государства. Состояние мозга представляет собой определенное свойство, если оно вызывает мысли и реакции, которые были бы уместны, если бы это свойство присутствовало. Попытки развить этот ответ здесь неуместны. Ибо не только иллюзионисты должны решать эту проблему. Понятие ментального представления является центральным в современной когнитивной науке, и объяснение того, как мозг представляет вещи, является задачей, которой занимаются все стороны. Действительно, даже реалисты о феноменальном сознании должны объяснить, как мы мысленно представляем феноменальные свойства, если они должны учитывать тот факт, что мы думаем и говорим о них. Здесь есть проблема для иллюзионизма, но нет возражений.

Наконец, кто является предметом этой иллюзии? Разве иллюзия не предполагает сознательного субъекта, который испытывает эту иллюзию? Мой ответ таков: субъект — это человек в целом, автономный развитый организм, состоящий из взаимодействующих биологических подсистем. «Мы знаем о чем-то, если информация о ней достигает достаточного количества наших нейронных подсистем, чтобы мы могли мыслить и действовать гибко по отношению к ней — использовать это, помнить об этом, рассказывать об этом другим и так далее». Представьте себе большую организацию, состоящую из множества отделов, каждый из которых отвечает за одну функцию, но делится информацией друг с другом. Если достаточное количество департаментов владеют определенной информацией и используют ее, то можно сказать, что организация в целом знает об этом. То же самое касается биологических организмов, таких как мы. Если достаточное количество умственных систем получают и используют представления определенного свойства, то можно сказать, что сам организм осознает это свойство. И если представления иллюзорны, то организм находится в иллюзии. Заманчиво предположить, что существует некая "босс-система”, как личность, о которой сообщают все другие ментальные системы, и что мы осознаем что-то, только если эта система узнает об этом. Но эта система боссов была бы сама по себе иллюзией. Это другая история, однако.

Субъективный мир феноменального сознания — это вымысел, написанный нашим мозгом, чтобы помочь нам отследить влияние, которое мир оказывает на нас. Называть это выдумкой — это не значит унижать ее. Художественная литература может быть прекрасной, улучшающей и делающей жизнь более насыщенной и интересной, которая раскрывает глубокие истины о мире и может быть более убедительной, чем реальность. В отличие от Нео в «Матрице», мы не должны избегать этого вымышленного мира — он мягкий, созданный эволюционными процессами, чтобы помочь нам процветать. Но мы также не должны принимать это за реальность.