СССР же просто рачительно воспользовался резко изменившейся ситуацией, чтобы отодвинуть свои западные границы на 200 и больше километров. Возможно, как раз эти километры и спасли Ленинград и Москву. Кстати, именно с такой точки зрения неплохо бы рассматривать и трагическую «зимнюю войну» с Финляндией, которая едва не обернулась для советской России новой интервенцией её будущих союзников.

Надо также обязательно помнить, что Москва начала бороться с германским нацизмом и итальянским фашизмом уже в Испании, хотя весьма своеобразно и с многочисленными ошибками. Однако так или иначе франкистов удалось не только вывести из состава антикоминтерновского пакта, но и заставить отказаться от участия в мировой войне.

От эвакуации — к ленд-лизу

Для Британии наступление гитлеровских войск на Востоке означало не просто передышку, а фактически спасение. Самым главным, особенно в психологическом плане, для англичан было то, что сражения с русскими почти полностью отвлекли Люфтваффе от бомбардировок английских городов. Ведь помощи от США в тех масштабах, которые могли бы в корне изменить положение, не стоило ждать как минимум ещё полтора-два года.

Характерно, что примерно такими же оказались сроки начала сколько-нибудь объёмных поставок по ленд-лизу и в Советский Союз. Только после того, как союзные флоты переломили ситуацию в затяжной Битве за Атлантику, а также были налажен южный иранский и северный (через Аляску и Сибирь) маршруты, вооружение, техника, военные материалы и продовольствие стали поступать в СССР в объёмах, сопоставимых с производством внутри страны.

Естественно, вновь обретённые союзники Москвы были заинтересованы в наличии русского фронта, столь огромного географически и притягивающего к себе не только основные сухопутные и военно-воздушные силы Германии. Как бы там ни было с социальными системами, но на стороне США и Британии, по сути, оказывалась и преобладающая часть советской военной экономики. Другое дело, что, в отличие от того же германского Рура, её после войны не удалось загнать под «план Маршалла».

В своём знаменитом выступлении 22 июня 1941 года британский премьер Уинстон Черчилль косвенно, если не впрямую раскрыл суть британской позиции в связи с нацистским вторжением:


Характерно, что вслед за Черчиллем с аналогичными заявлениями в краткой форме 23-24 июня выступили премьеры британских доминионов: Австралии, Канады, Новой Зеландии и Южноафриканского союза. Затем и руководство США согласилось с Черчиллем, сделав официальное заявление: уже 23 июня его зачитал в Белом доме исполнявший обязанности государственного секретаря С. Уэллес.

В заявлении, приветствующем выступление Черчилля 22 июня, отмечалось, что


На следующий день президент Рузвельт заявил на пресс-конференции, что


Уже 27 июня 1941 г. в Москву прибыла британская военно-экономическая миссия во главе с британским послом С. Криппсом, генерал-лейтенантом М. Макфарланом и контр-адмиралом Г. Майлсом. Примерно через неделю с этой миссией были согласованы первые планы экономической и военно-технической помощи СССР от Великобритании и её доминионов. Маршрутами этих поставок были определены Североатлантический (в порты Мурманск, Молотовск, Архангельск и Кандалакша), задействованный с августа 1941-го, и в ближайшей перспективе Южный, по коридору Ирак — Иран — Закавказье/Средняя Азия.

Южный маршрут удалось открыть, несмотря на то, что Германия и Турция всего за четыре дня до нападения гитлеровцев на СССР подписали в Анкаре договор "О дружбе", вступивший в действие со дня подписания. Турцию удалось нейтрализовать на всё время войны в основном дипломатическими усилиями и беспрецедентными обещаниями на будущее.

Иран же фактически пришлось вырвать из лап потенциального германского союзника путём проведения небезызвестной операции «Согласие». Она представляла собой ввод советских и британских войск в страну параллельно с государственным переворотом, когда хана Резе на древнем персидском троне сменил его сын Мохаммед Реза Пехлеви.

Показательно, что операция «Согласие» была согласована Москвой и Лондоном уже в ходе визита в Москву упомянутой британской миссии в конце июня 1941 года. Именно таким образом Иран де-факто стал участником антифашистской коалиции, что, разумеется, повлияло и на Анкару.

В итоге через территорию Ирана, но частично по коридору Ирак – Иран в СССР уже с конца сентября 1941 года стали поступать различные союзнические грузы, включая вооружение. В России никогда не забудут, что ленд-лиз стал реальностью ещё до того, как Красная армия перешла в своё первое большое контрнаступление под Москвой.

Сталин знал

Фальсификации не тему «Сталин не знал», а точнее, «не хотел признавать», стали весьма расхожими в СССР и затем в РФ со второй половины 80-х годов, когда началась особенно активная обработка «союзного сознания». Они, однако, нередко предметно опровергаются и западными масс-медиа.

Скажем, Би-би-си 22 июня 2016 года напомнила:


При этом уточнялось, что «переброска войск была спланирована с расчётом завершения сосредоточения с 1 июня по 10 июля 1941 г.».

В опубликованной Минобороны РФ в 1992 г. коллективной монографии «1941 год: уроки и выводы» очень чётко указано, что «на расположение войск (советских. — Авт.) оказал влияние контрнаступательный характер планируемых действий. Москва намеревалась упредить агрессию рейха своим превентивным ударом, но Гитлер именно тактически опередил Москву».

Термин «тактически» тут, наверное, не совсем уместен, но не будем придираться. Просто признаем, что летом 1941-го германский вермахт, сформированный в основном из опытных профессионалов, превосходил Красную армию в оперативно-стратегическом отношении. А тактически немцам могли умело противостоять, увы, только немногие части и подразделения.

А соединения, которые сразу бились с врагом на равных, вообще можно пересчитать по пальцам. К тому же и в отношении технического обеспечения наших войск Гитлер выбрал едва ли не самый удачный момент для удара. Тысячи самолётов и танков, как, кстати, и тягачей, тракторов и иной техники, были уже на грани списания, а новую технику, которая только-только стала поступать в приграничные округа, солдаты и офицеры зачастую ещё даже не начинали осваивать.

В качестве примера приведём лишь один 9-й механизированный корпус, которым командовал будущий маршал Рокоссовский на Юго-Западном фронте. Он почти полностью был укомплектован танками БТ-5, уже не самыми современными, но на протяжении нескольких недель стойко противостоял лучшим дивизиям 1-й танковой группы генерала Гота. Под Дубно и Ровно, потом – на Киевском направлении, пока ресурсы не иссякли окончательно.

Что же касается пресловутой "растерянности" советского руководства в первые дни войны, то эта ложь тем более опровергается многочисленными фактами. Особенно показательны материалы из архива СНК Союза ССР и многих других советских ведомств военного периода, а также из сборника документов Минобороны РФ "Ход войны" (2011).

Они свидетельствуют, что уже в 10:30 утра 22 июня по предписанию Сталина первый зампредседателя Совнаркома СССР и глава (в 1943-1948 гг.) Госплана СССР Н. Вознесенский, собрав наркомов, ответственных за основные отрасли промышленности, энергетику и транспортный комплекс, отдал распоряжения, предусмотренные к оперативному выполнению мобилизационными планами 1940-41 годов.

Уже 23 июня 1941 г. была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил СССР в составе наркома обороны маршала С. Тимошенко (её первый председатель), начальника Генштаба Г. Жукова, а также И. Сталина, главы НКИДа В. Молотова, маршалов К. Ворошилова, С. Буденного, Б. Шапошникова и наркома ВМФ адмирала Н. Кузнецова.

Эшелоны ушли на восток

А на следующий день, 24 июня 1941 г., в связи с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР для «руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» при СНК СССР ( с 2 июля — и при Госкомитете обороны СССР) был создан и начал свою работу Совет по эвакуации.

В его состав вошли руководители большинства экономических ведомств страны и её военно-промышленных предприятий. Руководителями и сопредседателями Совета поочерёдно были Л. Каганович (первый руководитель — нарком путей сообщения СССР), Н. Шверник (первый зампред Президиума Верховного совета СССР), А. Косыгин (первый зампред Комитета продовольственного и вещевого снабжения Красной армии), М. Первухин (председатель Совета по топливу и электрохозяйству при Совнаркоме, со 2 июля — и при Госкомитете обороны СССР).

Нелишне напомнить, вопрос об эвакуации стал обсуждаться в советском руководстве уже с марта 1941 года: соответствующие директивы от имени Генерального штаба были даны еще 12-15 мая 1941 года Прибалтийскому, Западному, Киевскому и Одесскому военным округам. Параграф 7 тех директив уточнял: