Коль скоро причина страха — незнание, то не стоит ли нам познать, чтобы не бояться?
Луций Сенека. «Изыскания о природе»
У Максима Горького в его биографических заметках есть очерк, посвященный нижегородскому миллионеру Н.А.Бугрову, в котором описывается реальный случай смерти от страха. При этом речь не идет о смерти от испуга, от неожиданного и внезапного потрясения, нет, все было гораздо проще и будничней. Человек умер потому, что столкнулся с непонятным, с тем, что полностью нарушало его представление о мире. Впрочем, лучше предоставить слово классику советской литературы.
«В глухое лесное село Заволжья учитель привез фонограф и в праздник в школе стал показывать его мужикам. Когда со стола, из маленького деревянного ящика, человеческий голос запел знакомую всем песню, мужики встали, грозно нахмурясь, а старик, уважаемый всем селом, крикнул:
— Заткни, его, так твою мать!
Учитель остановил аппарат, тогда мужики, осмотрев ящик и цилиндр, решили:
— Сжечь дьяволову игрушку!
Но учитель предусмотрительно запасся двумя валиками церковных песнопений. Он с трудом уговорил мужиков послушать еще, и вот ящик громко запел «Херувимскую». Это изумило слушателей до ужаса, старик же надел шапку и ушел, толкая всех, как слепой: за ним, как стадо за пастухом, молча ушли и мужики.
— Старик этот, — строго рассказывал Бугров, глядя в лицо мне прищуренными глазами, — придя домой, сказал своим: «Ну, кончено. Собирайте меня, умереть хочу». Надел смертную рубаху, лег под образа и на восьмой день помер — уморил себя голодом. А село с той поры обзавелось бесшабашными какими-то людьми. Орут не понять что, о конце мира, антихристе, о черте в ящике. Многие — пьянствовать начали».
Давайте вспомним книгу нашего детства «Приключения Робинзона Крузо» Даниэля Дефо. Много лет Робинзон жил на необитаемом острове и постепенно примирился со своим одиночеством. Но однажды он насмерть перепугался.
«В это время случилось событие, которое совершенно нарушило спокойное течение моей жизни. Было около полудня. Я шел берегом моря, направляясь к своей лодке, и вдруг, к великому своему изумлению и ужасу, увидел след голой человеческой ноги, ясно отпечатавшийся на песке!
Я остановился и не мог сдвинуться с места, как будто меня поразил гром, как будто я увидел привидение.
Я стал прислушиваться, я озирался кругом, но не слышал и не видел ничего подозрительного. Я взбежал вверх по береговому откосу, чтобы лучше осмотреть всю окрестность, опять спустился к морю, прошел немного вдоль берега и нигде не нашел ничего: никаких признаков недавнего присутствия людей, кроме этого единственного отпечатка ноги.
Я вернулся еще раз на то же место. Мне хотелось узнать, нет ли там еще отпечатков. Но других отпечатков не было. Может быть, мне померещилось? Может быть, этот след не принадлежит чело -веку? Нет, я не ошибся! Это был несомненно след ноги человека: я отчетливо различал пятку, пальцы, подошву. Как он сюда попал? Откуда здесь взялся человек? Я терялся в догадках и не мог остановиться ни на одной. В страшной тревоге, не слыша земли под ногами, поспешил я домой, в свою крепость. Мысли путались у меня в голове. Я был испуган.
Через каждые два-три шага я оглядывался. Я боялся каждого куста, каждого дерева. Каждый пень я издали принимал за чело -века. Невозможно описать, какие страшные и неожиданные формы принимали все предметы в моем взбудораженном воображении, какие дикие, причудливые мысли в то же время волновали меня и какие нелепые решения принимал я в пути.
Добравшись до моей крепости (как я с того дня стал называть свое жилье), я мгновенно очутился за оградой, словно за мной неслась погоня. Я даже не мог вспомнить, перелез ли я через ограду по приставной лестнице, как всегда, или вошел через дверь, то есть через наружный ход, выкопанный мною в горе, я и на другой день не мог этого припомнить.
Ни один заяц, ни одна лиса, спасаясь в ужасе от своры собак, не спешили так в свою нору, как я.
Всю ночь я не мог уснуть и тысячу раз задавал себе один и тот же вопрос: каким образом мог попасть сюда человек?»
Необъяснимое издавна пугало людей, многочисленные подтверждения этому можно обнаружить в Библии — одной из древнейших книг человечества. Взять хотя бы легенду о персидском царе Валтасаре, которого до смерти напугали светящиеся слова на стене его дворца. Эпизод во время «пира Валтасара» традиционно привлекал внимание поэтов и художников, и мне в связи с этим хочется напомнить читателю имя А.Полежаева — русского поэта с трагичной судьбой, сосланного Николаем I за поэму «Сашка» в солдаты и умершего там в возрасте 33 лет. Вот его прочтение библейского эпизода:
Царь на троне сидит;
Перед ним и за ним
С раболепством немым
Ряд сатрапов стоит.
Драгоценный чертог
И блестит и горит
И земной полубог,
Пир устроить велит.
Золотая волна
Дорогого вина
Нежит чувства…
Упоен, восхищен,
Царь на троне сидит,
И торжественный трон
И блестит и горит.
Вдруг неведомый страх
У царя на челе,
И унынье в очах.
Обращенных к стене.
Умолкает звук лир
И веселых речей,
И расстроенный пир
Видит-ужас очей!
Огневая рука
Исполинским перстом
На стене пред царем Начертала слова.И никто из мужей,
И царевых гостей,
И искусных волхвов
Силы огненных слов
Изъяснить не возмог.
И земной полубог,
И еврей молодой
К Валтасару предстал
И слова прочитал:
«Мани, фекел, фарес,
Вот слова на стене,
Волю Бога небес
Возвещают они.
Мани значит: монарх,
Кончил царствовать ты,
Град у персов в руках —
Смысл середней черты;
Фарес — третье — гласит:
Ныне будешь убит!»
Рек — исчез…
Изумлен,
Но чертог окружен,
И… он мертв на щите.
Страх — это эмоция, а эмоции включаются там, где отказывает логика или где наличной информации слишком мало. Американский психолог Н. Коупленд в книге «Психология и солдат» писал, что страх перед неизвестным всегда изнурительнее, чем страх перед известным. Поэтому нас пугает необычное и необъяснимое, то, что не укладывается в привычную и хорошо знакомую модель мира. Вот что писал по этому поводу польский психиатр Антони Кемпински:
«Вероятным является факт, что утром встанет солнце, и к этому мы привыкли с детства; данная структура закрепилась, и ее нарушение, например при затмении солнца, пробуждает чувство страха. Вероятным является то, что при хождении наши стопы попадают на твердую, неколеблющуюся почву. Если же происходит иначе, например во время землетрясения, или на болоте, или же во время бури на палубе корабля, в результате нарушения равновесия, тогда нарушению этой укрепленной структуры сопутствует страх.
Вероятно то, что лицо нашего собеседника не превратится внезапно в волчью морду, а если бы это случилось, вызвало бы ужас, а потом смех, когда бы мы обнаружили обман, маску маскарадного костюма».
Здесь вспоминается рассказ Конан Дойла «Желтое лицо», где автор устами доктора Ватсона описывает охвативший его страх при виде негритянки с необычно белым лицом:
«Комната была уютная, хорошо обставленная, на столе горели две свечи и еще две — на камине. В углу, согнувшись над письменным столом, сидела маленькая девочка. Ее лицо, когда мы вошли, было повернуто в другую сторону, мы разглядели только, что она в красном платьице и длинных белых перчатках. Когда она живо кинулась к нам, я вскрикнул от ужаса и неожиданности. Она обратила к нам лицо самого странного мертвенного цвета, и его черты были лишены всякого выражения. Мгновением позже загадка разрешилась. Холмс со смехом провел рукой за ухом девочки, маска соскочила, и угольно-черная негритяночка засверкала все -ми своими белыми зубками, весело смеясь над нашим удивленным видом».
Ливингстон в своих «Путешествиях миссионера» ярко изображает страх, который он внушил неграм в качестве первого белого человека, которого они видели (он, бывший им лучшим другом, какой у них когда-либо был среди белых!): «Женщины сидят, притаившись позади стен, когда я подхожу к ним, и затем они поспешно скрываются в доме. Когда на улице со мной встречается маленький ребенок, не сознающий опасности, то, увидев белого человека, поднимает ужасающий крик».
Интересно, что такая реакция — выраженный страх перед не -понятным — характерна не только для человека, но и для животных. Например, американский ученый Д. Хебб описывал «приступы ужаса» у шимпанзе, когда показывал им засушенную голову или безжизненное тело их усыпленного сородича или же когда служитель вивария надевал наизнанку привычную для обезьян куртку. По мнению психологов, именно внезапное изменение в ранее хорошо известном объекте порождает страх. Сам Хебб называл такое явление «различие в тождественности». Аналогичные сильные реакции ужаса наблюдали немецкие психологи у младенцев, если мать, голос которой они хорошо знали, подходила к кровати и внезапно начинала говорить высоким фальцетом.
Таким образом, чтобы напугать человека, достаточно в его привычную картину мира добавить всего лишь «один мазок», но в корне отличающийся оттого, что он видел до этого. Причем желательно, чтобы эта деталь не могла быть объяснена при помощи логики и разума. В этом случае забастовка разума тут же откроет шлюзы потоку эмоций, причем страх будет прямо пропорционален степени рассогласования между привычностью окружения и необычностью этой детали.
Вот какой случай на эту тему описывает А. П. Чехов в рассказе «Страхи»: «На душе у меня было тихо, покойно и благополучно. Шел я со свидания, спешить мне было некуда, спать не хотелось, а здоровье и молодость чувствовались в каждом вздохе, в каждом моем шаге. Не помню, что я тогда чувствовал, но помню, что мне было хорошо, очень хорошо.
Пройдя не больше версты, я вдруг услышал позади себя однозвучный, похожий на журчанье большого ручья рокот. С каждой секундой он становился все громче и громче и слышался все ближе и ближе. Я оглянулся: в ста шагах от меня темнела роща, из которой я только что вышел. Я остановился в недоумении и стал ждать. Тотчас же на повороте показалось большое черное тело, которое с шумом понеслось по направлению ко мне и с быстротою птицы пролетело возле меня по рельсам. Прошло меньше чем полминуты, и пятно исчезло, рокот смешался с гулом ночи.
Это был обыкновенный товарный вагон. Сам по себе он не представлял ничего особенного, но появление его одного, без локомотива, да еще ночью, меня озадачило. Откуда он мог взяться, и какие силы мчали его с такой страшной быстротой по рельсам? Откуда и куда он летел?
Будь я с предрассудками, я бы решил, что это черти и ведьмы покатили на шабаш, и пошел бы далее, но теперь это явление было для меня решительно необъяснимо. Я не верил глазам своим и путался в догадках, как муха в паутине.
Я вдруг почувствовал, что я одинок, один как перст на всем громадном пространстве, что ночь, которая казалась уже нелюдимой, засматривает мне в лицо и сторожит мои шаги; все звуки, крики птиц и шепот деревьев казались уже зловещими, существующими только для того, чтобы пугать мой воображение. Я как сумасшедший рванулся с места и, не отдавая себе отчета, побежал, стараясь бежать быстрее и быстрее. И тотчас я услышал то, на что раньше не обращал внимания, а именно жалобный стон телеграфных проволок.
— Черт знает что! — стыдил я себя. — Это малодушие глупо!
Но малодушие сильнее здравого смысла. Я укоротил свои шаги, только когда добежал до зеленого огонька, где увидел темную железнодорожную будку и возле нее на насыпи человеческую фигуру, вероятно сторожа.
— Ты видел? — спросил я, задыхаясь.
— Кого? Чаво ты?
— Тут вагон пробежал!
— Видал… — проговорил мужик нехотя. — От товарного поезда оторвался. На сто двадцатой версте уклон… на гору поезд тащит. Цепи в заднем вагоне не выдержали, ну он оторвался и назад… Поди теперь, догоняй!
Странное явление было объяснено, и фантастичность его исчезла. Страх пропал, и я мог продолжать путь дальше».
Следует отметить, что свойство непонятного вызывать страх издавна применялось людьми в военном искусстве. Мы не будем описывать устрашающую боевую окраску африканских воинов, а обратимся к новейшей истории — событиям начала нашего века.
Двадцать второго апреля 1915 года у города Ипра германские войска атаковали англо-французские позиции. Во время этой атаки, попирая условия международной конвенции, запретившей применение отравляющих веществ, немцы осуществили массовый выпуск хлора. Реакция англичан превзошла все ожидания немцев. Мало того, что тысячи умерли от ядовитого газа, оставшихся в живых охватил ужас. Их товарищи гибли один за другим без видимых причин, и эта невидимая смерть пугала больше всего. Возникшая страшная паника англо-французских войск распространилась шире по фронту, чем где было применено это отравляющее вещество. Попытки командования остановить панику долго не могли дать положительных результатов.
Однако союзники не замедлили с ответом. В сентябре 1916 года английские и французские войска провели против немцев мощную атаку, в которой применили новое средство борьбы — танки. И хотя их было применено в небольшом количестве и технически они еще были не совершенны, появление их на поле боя было для немецких войск ошеломляющим.
Вид движущегося по полу дома (а именно так выглядел первый английский танк) вызвал настоящий ужас у немецких солдат, тем более что их винтовки ничего не могли поделать против устрашающих железных махин, неуклонно надвигавшихся на немецкие позиции.
Из книги «Психология страха» Юрия Щербатых
Оцените материал:
ПОДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ:
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
