Деревня горела. На центральной площади перед домом старосты казнили людей. Солдаты сортировали детей и женщин. Пожилых убивали на месте. Из домов изредка доносились жуткие крики насилуемых женщин. Солдат протянул девочке мачете, чтобы та зарубила свою мать… Всё это — абсолютно типичные методы ведения войны в Африке. И Нобелевская премия мира тут мало чем поможет.

Народ простой, нравы дикие

Из всех государств Африки ЦАР (Центральноафриканская Республика) — самая отсталая и, пожалуй, самая несчастливая. Помимо периодического отстрела журналистов, а также христиано-мусульманской и межэтнической резни, страна прославилась тем, что оказалась базой повстанцев из ДРК (Демократической Республики Конго).

В конце 90-х — начале 2000-х годов Освободительное движение Конго, которое курировал будущий вице-президент ДРК Жан-Пьер Бемба, обосновалось там и приняло участие в попытке военного переворота. От оказавшихся на чужой территории чёрных националистов ЦАР хлебнула горя полной ложкой. Помимо убийств, грабежей и разрушения целых районов, был ещё один элемент, который всплыл во время процесса в Международном уголовном суде (МУС), — массовые изнасилования. В суде над Жан-Пьером Бембой засвидетельствовали, что отряды под его руководством целенаправленно насиловали женщин и детей.

Жан-Пьер Бемба в зале суда

В первую очередь целью таких изнасилований было запугивание населения. Изнасилованных женщин часто калечили или убивали. Кроме того, таких женщин местные зачастую сами выгоняли из родных деревень: мол, как-то это не по традициям — терпеть у себя изнасилованную, она же род позорит. И вообще — «сама дура виновата».

Боевики Бембы знали эту особенность африканского общества. Массовые изнасилования в их руках стали действенной тактикой устрашения и контроля населения.

Кстати, по меркам местных варлордов, устраивающих резню по обкурке, Бемба был ещё приличным парнем. Просто ему не повезло — он стал первым, кого в МУС обвинили в массовых изнасилованиях.

Долгая эволюция к гуманизму

Ещё древние войны поставили перед полководцами вопрос: что делать с покорённым населением? Поддерживать жёсткую дисциплину в своих войсках или давать им «стравливать пар»? В итоге сошлись на третьем варианте: грабить и насиловать можно, но исключительно по команде. К тому же нередко платить солдатам было нечем. В результате действовали по логике «вот тебе оружие, и крутись как хочешь». Женщинам в этом процессе отводилась роль трофеев — таких же, как столовое серебро или домашний скот.

Ценные трофеи, включая рабов, отправлялись в хозяйство завоевателя. Войны ведь никогда не велись просто так, от нечего делать, у них всегда была чёткая экономическая причина.

Это продолжалось тысячелетиями, пока в Европе не додумались кодифицировать законы и обычаи войны.

Всё, что мы слышали о необходимости гуманного отношения солдат к пленным и гражданскому населению, насчитывает порядка 300 лет. И было бы излишним оптимизмом думать, что эти идеи добрались до каждой дыры планеты Земля.

Впрочем, рецидивы типа Третьего рейха или итальянских фашистов (на худой конец — действия стран Европы в колониях) свидетельствуют, что и в нашей части планеты не всё слава богу.

Трайбализм обретает европейский лоск

Бывшую британскую колонию Сьерра-Леоне на карте Африки найдёт далеко не каждый. Однако в начале 1990-х годов новости оттуда не сходили с первых полос европейских СМИ. В стране шла ожесточённая гражданская война, зверства которой лишь немного не дотягивали до руандийского геноцида.

(Фото: Ян Даго)

Местные повстанцы — люди с громкой риторикой, а по сути рвущиеся к куску пирога националисты, опирающиеся на этнические группы, — занимались племенными чистками и массовыми изнасилованиями. По неполным данным, за 11 лет войны (1991–2002 годы) в стране изнасиловали более 60 тысяч женщин.

Чаще всего это были групповые изнасилования, после которых женщин либо калечили, либо убивали. По мысли военных, это должно было устрашить население и подорвать «демографический потенциал» противника. Женщинам травмировали половые органы штыками, дубинками и прочими подручными средствами. Таким образом терроризировали этнические группы, которые поддерживали врагов. В результате их общественная организация фактически распадалась.

Ну просто мечта завоевателя — даже сжигать ничего не надо!

Хотя уничтожение и грабёж имущества населения тоже шли по нарастающей.

В соседней Либерии, где в эти годы также бушевала гражданская война, стороны не менее активно применяли тактику массовых изнасилований. Только по официальным данным жертвами насилия стали около 40 тысяч женщин.

Эти примеры типичны для Африки. Отсталость африканских обществ, которую законсервировал колониализм, сыграла злую шутку: «благородный дикарь» на поверку оказался просто дикарём, и последствия от его действий были самые разрушительные.

Впрочем, руководители повстанцев «дикарями» как раз не были: у них через одного было прекрасное образование, полученное в лучших вузах Франции. Они просто использовали в целях своего обогащения невежество и отсталость своих обществ.

В полной мере это продемонстрировала Демократическая Республика Конго.

Судьба Бембы из ДРК

В конце ХХ века на территории Демокраратической Республики Конго одна за другой велись две войны, каждая из которой унесла жизни миллионов людей. Некоторые даже называют их «африканские мировые войны», поскольку они затронули десятки стран Чёрного континента — от Севера и до самого Юга.

Восточные провинции ДРК, на территории которых в основном и проходили бои, в буквальном смысле превратились в ад.

Тут было всё: работорговля, массовые убийства, сжигание людей живьём, варварская добыча полезных ископаемых при помощи рабов. И конечно, массовые изнасилования. Их практиковали все стороны конфликта: местные организации под названием маи-маи, руандийская армия, правительственные войска и центральная оппозиция.

Насилию здесь подверглись более двухсот тысяч женщин. Но это официальные оценки. Сколько было на самом деле — сколько женщин скрывали произошедшее, боясь, что их выкинут из деревни и лишат дома, скольких изнасиловали при нападении на колонны беженцев или в поле во время сельхозработ — этого никто на самом деле не знает.

Художник Линда Форселл

Когда в 2016 году Жана-Пьера Бембу осудили, в частности за изнасилования, это произошло не потому, что общество вдруг приняло близко к сердцу чувства пострадавших женщин. Гражданские войны в Сьерра-Леоне и Либерии, руандийский геноцид, конголезские войны дали слишком большой массив свидетельств того, что изнасилования из последствий военных действий уже превратились в действенный военный метод массового террора.

Недавний лауреат Нобелевской премии мира доктор Дени Муквеге организовал работу госпиталя Панзи в ДРК. Там он и его коллеги оказали помощь более 30 тысячам жертв сексуального насилия. Подобную помощь через свои организации оказывали также «Врачи без границ», Международный Красный Крест и другие организации. Все они отмечали целенаправленность насилия против женщин и его планирование со стороны местных военных организаций.

Некоторых из командиров, чаще всего низшего и среднего звена, удалось впоследствии захватить и этапировать в МУС. Там они вполне откровенно рассказывали о своих художествах. Удивительно, но европейская пресса постоянно избегала сравнения их действий с европейскими фашистами. Хотя аналогия прямо напрашивалась. Тем более что во времена войн в Югославии такие параллели проводили открыто в отношении сербов, хорватов и бошняков.

Именно опыт Демократической Республики Конго окончательно сформировал практику рассматривать планируемые массовые изнасилования как отдельный метод ведения войны, прямо позаимствованный из политики геноцида.

То, что это было верное решение, подтвердил и опыт Южного Судана.

Изнасилования как результат победы демократии

В 2011 году Южный Судан отделился от Судана. Произошло это под контролем «международного сообщества» и подавалось как «победа демократии над злом». В качестве обоснования вспомнили всё: геноцид в Дарфуре, этнические чистки и грабёж населения Южного Судана со стороны Севера, ну и про принудительную исламизацию не забыли.

Сказка закончилась быстро. Как только Южный Судан получил независимость, между его президентом Салвой Кииром и первым вице-президентом Риека Мачаром начались «трения». Каждый полагался на собственную этногруппу и пытался присосаться к большей доле госбюджета: надо же было кормить силовиков и этническую верхушку. Через два года началась война.

Очень быстро выяснилось, что практически у каждого этноса в государстве есть свои парамилитарные группировки. Характерно, что три основные носили название «Народная армия».

Разумеется, первое же, что начали делать «народные армии» и присоединившаяся к ним милиция — грабить, убивать и насиловать население.

Южный Судан ещё нагляднее, чем ДРК, показал использование массовых изнасилований как метода ведения боевых действий. Тактика была очень простой: слабо вооружённые «народные армии» и милиция в прямом смысле слова набегали на территорию противника, откуда выносили подчистую всё, что могли утащить, а что не могли — пытались уничтожить. Мужчин убивали, женщин и детей насиловали. Ряд местностей Южного Судана подвергся буквально тотальному изнасилованию. Наблюдатели говорят об изнасиловании каждой третьей женщины в стране.

В результате таких действий население разбегалось. В 2017 году страну покинули более 2,5 миллионов беженцев — и это лишь примерная оценка.

Бегство населения облегчало боевые действия. Противник лишался тыла, возможности кормить своих бойцов, базы пополнения солдат.

Из-за массового участия мужчин в войне, больше напоминающей племенные набеги, вся «внутренняя экономика» сосредоточилась в руках женщин. Изнасилования, таким образом, подрывали экономику противника. Тройной удар, жестокий и расчётливый.

А что же «международное сообщество»? А ничего. Оно не предотвращало подобные события в прошлом, не предотвращает и сейчас. В этом смысле присуждение Нобелевской премии тем, кто активно рассказывал о таком ужасе, напоминает попытку решить проблему размещением свечки на аватарке. Типа, это не наша вина, наоборот, мы тут боремся изо всех сил.

Вместо постскриптума

В 2016 году Жана-Пьера Бембу осудили на 18 лет, но уже в 2018 году приговор было отменён по апелляции. Серьёзных успехов обвинители не снискали: бюрократия и интересы крупнейших корпораций в ДРК весили больше, чем какое-то чёрное население.

И если вы думаете, что это проблема исключительно Африки, — у меня для вас плохие новости.

Фарид Мамедов