На море солнце особенно быстро покидает свой вечный пост. Камни и песок жадно впитывают остатки солнечного тепла, испаряя частички солёной морской влаги с радужной поверхности. Море игриво отражает мягкий солнечный свет оттенка спелой груши.
Мои ноги всё глубже погружались в золотой песок от нападок отчаянных волн. Мне было хорошо и спокойно, как львице в диких саваннах. Тишина… И только размеренный звук морского прибоя раздавался в вечерней мгле, как метроном в сердце.
Я села на берегу, жмурясь на закатном солнце. Тёплый ветер ласкал моё лицо, и веки, словно одеяло, укрыли глаза…
Светало, когда я сквозь сон услышала, как шумит ветер. Приливная волна коснулась моих пальцев и окончательно пробудила ото сна. Небо было неуютного серо-зелёного цвета, а вчерашний горячий песок покрылся морской пеной и водорослями. Собирался дождь, и верхушки пальм танцевали под музыку ветра. Я хотела уйти, но, заметив на песке раненого краба, наклонилась, чтобы поднять.
– Ты ему не поможешь, – услышала я за спиной холодный и отстранённый голос.
Я обернулась. Позади меня стояла молодая женщина в белом костюме. На сильном ветру её длинные волосы цвета осенней листвы развивались и закрывали красивое маленькое лицо с заострённым подбородком.
– Простите, что напугала, – незнакомка протянула руку для знакомства и улыбнулась, но даже приветливая улыбка вышла у неё какой-то холодной и равнодушной.
Я пожала протянутую руку. Она была на удивление маленькая, холодная и белая, как морская пена.
Девушку звали Агрука Нгаре Рик. Она говорила на чистом русском, но добавляя незнакомые мне слова, вроде «арпитань» и «мальнискас». Она расспрашивала меня о моём путешествии, о моём родном городе, не давая мне задать ей те же вопросы. Агрука смотрела на меня, будто решая сложную задачу, я видела, как по её лицу пробегают, цепляясь друг за друга, мысли.
– Деревья – это прекрасно. Мальнискас. Совершенный арпитань, – мечтательно вздохнула Агрука. – Там, откуда я родом, нет ни единого деревца.
– Быть не может! Откуда же вы? – спросила я.
– Я? У вас пока такого города нет, – был ответ.
Я удивилась и спросила:
– У нас нет? У кого «у нас»? А у вас?
Агрука надменно взглянула на меня и произнесла, как очевидный факт:
– У нас есть. Удивительный, мальнискасный город!
Мои брови добрались до самой макушки. Мне не понравилась загадочность в голосе новой знакомой, её надменная отрешённость и самоуверенность немного пугали.
– Кто же вы? – теряя терпение, спросила я.
– Я из будущего, – победоносно улыбаясь, сказала Агрука. – Из моего настоящего – из вашего будущего. Называй, как хочешь.
Несколько секунд мои мысли витали где-то в предгрозовых облаках. Я не ожидала такого ответа, и, конечно, в первую очередь подумала, не сошла ли моя знакомая с ума.
– Сейчас 2014 год, мы на пляже, и совсем недалеко отсюда госпиталь, – медленно, как ребёнку, объяснила я.
Агрука улыбнулась и достала из кармана костюма прозрачную пластинку. На ней было написано «Паспорт выдан Агруке Нгаре Рик, 2148 года рождения, город Ангелия». Я покрутила паспорт Агруки в руках и кивнула, чтобы подтвердить своё доверие. На всякий случай, я убедила себя, что всё мне снится, и, проснувшись, я вновь окажусь на пустынном пляже. Моя знакомая выглядела совершенно так же, как и все девушки её возраста, но отстранённость, холодность её облика придавали Агруке таинственность и уверенность, и всё в ней от взгляда до манеры резко поправлять рыжие волосы, чтобы они развивались на ветру, напоминало мне принцессу какой-нибудь европейской страны. Агрука не заметив, что я сочинила про неё целую историю, совершенно будничным тоном продолжила:
– В Ангелии сейчас 2173 год от Рождества Христова. Вчера вечером открылся мост сквозь время и пространство. Нас учили, что от пространственных дыр нужно держаться как можно дальше, они непредсказуемы и не поддаются логике. Но я решила, что, возможно, это мой единственный шанс.
– Шанс? Какой шанс? – тихо спросила я.
– Увидеть, как выглядят настоящие деревья, – грустно улыбнувшись, сказала девушка. – Так странно! Ноги не скользят, а плотно притягиваются к этой жёлтой штуке, – она опустила взгляд на песок.
– К песку? В будущем, что, нет песка? – я взглянула на Агруку, затем на песок, затем снова на Агруку, которой слово «песок» было не знакомо.
– Учёные ещё двадцать лет назад преодолели силу трения, мы не ходим, а парим над землёй, как голубиные пёрышки в зоопарке.
– Голуби? В зоопарке? – удивилась я. А моя собеседница вскинула утончённые тонкие брови и звонким, как лёд, голосом ответила:
– Животных осталось так мало, что можно было бы собрать небольшой Ноев ковчег из зверей, рыб и птиц всего мира. У меня была кошка, но её забрали. Для экспериментов.
Она скорбно наклонила прелестную головку, но не слишком естественно, точно в этих словах нет ничего необычного. Я неожиданно поняла, почему, когда я спасла краба, голос Агруки показался мне равнодушно-холодным. Я, не спуская с неё глаз, спросила:
– Как же так? Как же вы дышите без деревьев, живёте без животных?
Вместо ответа Агркука откинула прядь рыжеватых волос. Под ней находился небольшой алюминиевый чип с неярким голубым светом.
– У всех людей он есть. Детям дарят его в годик, и он остаётся с нами на всю жизнь, или меняется, когда появляется новая модель, – Агрука посмотрела вдаль и, увлечённая собственными мыслями, на мгновение забыла про свою собеседницу. Я же воскликнула:
– И абсолютно все ходят с этими чипами?
– Да. Видишь голубой огонёк? Он бывает разных цветов, это зависит от характера. Через эти чипы мы получаем кислород, углеводы, жиры, белки, витамины, узнаём, что происходит в мире, общаемся с родными…
– Как телефон или компьютер? – догадалась я.
– Что такое ваши «тилифон» и «компютр» по сравнению с нашими чипами? В этих чипах – вся наша жизнь.
Она надменно посмотрела на меня, как на дикарку, поправила чип, зачем-то кивнула, словно саму себя убеждая в важности собственных слов.
– А что же страны? Как же культуры? Что будет в будущем мире, если в нём нет деревьев, животных? – спросила я, и мой голос звучал будто бы сквозь глухую бочку.
Агрука удивилась, будто я спрашиваю о чём-то очевидном.
– Какие страны? Есть одна большая – Земля. Городов немного – не больше десяти, а дальше – атомная земля, – спокойно отвечала Агрука.
– А люди? Сколько же людей в будущем?
– Три миллиона. Может, меньше. После атомной войны, после экспериментов, после того, как освоили Марс, нас осталось совсем немного.
Я закрыла глаза. Теперь я точно знала, что это не сон. Словно скала обрушилась на мою спину, горло сдавило внезапно накатившее чувство отчаяния. Разве о таком будущем мечтали для своих потомков люди, погибшие за родину, сражавшиеся за свою страну, свою культуру? И что же будет? Ад на земле?
– Как же вы живёте? Что вы видите, если нет ни городов, ни природы, ничего? – спросила я.
Агрука выпрямилась, точно струна, яростно откинула рыжие волосы и на одном дыхании произнесла слова, которые я вспоминаю и сейчас:
– А что? Разве когда-то было иначе? Да, у людей были под носом целые древние цивилизации, целая история, люди были друг у друга. Но разве замечали, ценили они их? Не в ваше ли время машина стала цениться дороже человеческой жизни? Разве что-то изменилось? Мы живём так, не потому что мы так захотели. Земля шла медленными шажками к собственному краху. Нам досталось то, что долгое время совершали наши предки: вы вырубали деревья – мы задыхаемся от недостатка кислорода; вы сражались друг с другом, доказывая, чья страна сильнее – мы живём в разрушенных городах, без культуры, без наследия; вы не ценили друг друга – а мы прячемся от одиночества в своих чипах! Скажи, кто сотворил с миром такое?
Агрука говорила яростно, будто слова выходили из самого её сердца, и я удивилась внезапному исчезновению отстранённого равнодушия в её голосе.
– Это вина всех людей, живших до нас и в наше время. Земля не вечна, и как не поймут это люди, покорившие атомы и уничтожившие культуру? – по утончённому бледному лицу Агруки прошла волна негодования, окатившая и меня, ввергнутую словами новой знакомой в безмолвное потрясение.
Мы долго слушали, как волна беспокойно бьёт о песчаный берег и слизывает погибших в бурю крабов. Но я думала не о крабах, а о людях, которым суждено через многие годы остаться разбитыми и покинутыми как эти крабы.
– Как же люди? С чипами, наверное, не умирают? – я сменила тему разговора, усердно пытаясь выкинуть из головы картинки ужасного будущего, нарисованные рассказом Агруки.
– Люди? Ах, люди отключаются, перестают работать.
– А что же машины?
– А машины умирают, – вздохнула Агрука.
Солнце вставало, и ветер затихал, пугливо замирая в гребнях волны. Мы с Агрукой вдвоём смотрели в сторону морского горизонта, и что-то мне подсказывало, что моя знакомая из будущего первый раз видит море.
– Как ты думаешь, будущее можно изменить? – спросила я, но, обернувшись, увидела вместо Агруки равнодушный мокрый песок.
«Будущее нашего мира в наших руках» – увидела я на песке оставленное Агрукой послание.
Солнце встало. Шторм не случился. Вновь было жарко, высыхал песок, перекрикивали друг друга чайки… Я подумала, что так же изменчив может быть и наш мир, как юный скакун, стремглав несущийся без направления.
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
