Самые первые очаги цивилизации в Египте, Междуречье и др., если смотреть непредвзято и объективно, очень напоминают собой советскую историю, естественно, с поправкой на примитивность первых форм государственности. Во-первых – все они «осаждённый лагерь». Все они в «кольце врагов». Во-вторых, враги эти враждуют не только с цивилизацией, но и между собой (как империалистические хищники в ХХ веке). В третьих, враги, осаждающие очаг цивилизации, называют себя… «свободным миром»!

Есть масса свидетельств антиковедов, что зачастую низы цивилизованного общества, устав от учёбы и великих работ, проявляли чувство зависти и симпатии к «свободному миру» варваров вокруг первых государств, симпатию к племенной распущенности и вседозволенности… К отсутствию административных барьеров и государственного регулирования, налогового бремени, бюрократизма чиновников, простоте нравов, отсутствию жёстких законов и идеологического (жреческого) давления на «свободные стаи» кочевых хищников… Словом, ко всему тому, что на протяжении тысячелетий является либерализмом, но не всегда так называлось.

В первых же очагах цивилизации начинается активная идеологическая борьба администрации и жречества с «вредными влияниями» «свободных голосов». Например, в Древнейшем Египте появляется плакатный жанр, на удивление схожий с советскими идеологическими плакатами.

Период Древнего царства охватывает несколько веков III тысячелетия до н. э.[1] В одной из гробниц времени VI династии находится изображение, восхваляющее «распределение (дословно: «отведение») рыбы «отрядам трудящихся» (судя по сопровождающим изобразительным знакам, — мужчинам и женщинам) Здесь изображено торжественное, словно бы первомайское, шествие рыбаков со всевозможной рыбой на шестах, на плечах в руках, в корзинах, в связках.

«Писец отрядов», следящий за справедливостью распределения, ведёт «запись рыбы». В одной лишь корзине её оказывается «сотня». Другой «писец отрядов личного дома» строго учитывает выдаваемую рыбу.

Два «начальника рыбаков» передают рыбу четырём «начальникам» и шести «руководителям» отрядов с призывом ускорить «кормление народа». Двое мужчин уносят рыбу с возгласом: «Мы накормлены!». Отметим, что это не единичный пример древнейшего плакатного жанра, взывающего к сознательности трудящихся и бюрократии. Сходное изображение имелось и в одной гробнице времени V династии. Примерно такое же изображение имеется и из быта ткацких мастерских. Оно помпезное, благостное – историки подозревают, что оно было приукрашено с целью плакатной однозначности.

В ряде изображений пахоты, сева, жатвы, увоза урожая с поля мы видим большие корзины с хлебом, пивом и овощами, а на одном изображении даже навес со всевозможными припасами. На изображении огорода вельможи показана доставка занятым там работникам корзины с хлебом. На изображениях, посвящённых скотоводству можно нередко видеть приготовление пищи в значительном количестве. На другом изображении видна доставка в мастерскую, где работают медники, корзины с пивом и какой-то сумы. Подчёркнуто, что все эти работники временно или постоянно получали довольствие из единого хозяйства.

Ещё один, дошедший до нас древнеегипетский плакат-барельеф изображает рыболова. Рыболов на этом изображении хвалится своим уловом, в котором видит добро, и осуждает воровство рыбы.

Пытаясь подогнать этот материал под марксистские схемы[2], советские историки говорили, что речь идёт о частной собственности вельмож. Однако даже в советской историографии толкование хозяйства, изображаемого на стенах гробниц, как «личного дома» вельможи было принято далеко не всеми учеными. Многие исследователи даже тогда, рискуя оспаривать марксизм, полагали, что речь идет о храмовом хозяйстве, предназначенном для обслуживания заупокойного культа. Эта гипотеза целиком и полностью укладывается в нашу логику неразрывной связи между:

1. Инфинизацией[3] психики человека (ядро религиозности).
2. Обобщающей идеей справедливости.
3) И формированием цивилизации с её государствами и культурой.

О жизни трудового люда Египта мы знаем по изображениям на гробницах крупного начальства, и эти изображения показывают рядовых египтян, работающих на храмы заупокойного культа. На стенах этих храмов заупокойного культа изображены (с надписями «слава труду!») бесчисленные работающие землепашцы и садоводы, пастухи и охотники, птицеловы и рыбаки, медники и золотых дел мастера, гончары и каменотёсы, плотники и столяры, ткачи и сапожники, пекари и пивовары.

Их непосредственные начальники сами работают вместе с подчинёнными — будь то надзиратель за хлебопашцами или начальник ремесленников: медников, плотников, кожевников и др. В начале IV династии один высокопоставленный сановник величает себя, например, «начальником двора молольщиц (муки для) остроконечного хлеба» и «начальником двора молольщиц (муки для) лепёшек».

Мало того: надо ли сложить в скирды хлеб или обмолотить его, полить виноградник или давить виноград, доставить улов рыбы или тащить клетку с пойманным зверем, варить пиво пли ковать металл, — к работникам, судя по гробничным изображениям, присоединяются и выполняют эту же работу жрецы заупокойного культа.

Один раз мы видим, что в помощь выжимающим виноград был придан и некий «хранитель ведомостей». Хозяйства храмов играли огромную роль в экономике страны того времени. Владения их были разбросаны по всей стране — в Нижнем и Верхнем Египте.

У одного главного начальника (вельможи) могло быть более одного «домоправителя», что доказывает – речь не идёт о частной собственности. Ведь в личном дому хозяин волен нанимать кого и как хочет, а тут ему регулируют штаты законом!

Домоправитель был главным, ответственным управляющим «дома», иначе — хозяйства храмов заупокойного культа. Ему были подчинены писцы, хранитель ведомостей, мерщик и счётчик зерна. Этими людьми осуществлялся верховный надзор за хозяйством; им были подотчётны все низшие начальники.

+++

Это был суровый мир, только выглянувший из бесконечного океана первобытного зверства и всеобщего насилия: здесь чинили палочную расправу над всеми провинившимися. Как и в государстве в целом, в управлении хозяйством мы видим повсюду писцов «большого дома»: при полевых работах, при перегоне стад, в производственных мастерских. Отчётность в связи с этим стояла на высоком уровне; домоправитель неизменно представлял начальству пространные ведомости, хранитель хозяйственных книг предъявлял отчет за весь прошлый год.

Владения управляющих храмами распадались на отдельные населённые пункты — «дворы», «селения». Во главе отдельных дворов и селений стояло по «властелину» (хека). Хека тоже работает. Мы находим «властелина» при севе и жатве, на гумне и скотном дворе. Соответственно и отчитывается «властелин» как в собранном хлебе, так и в поголовье скота.

Нередко такие отчёты кончались избиением «властелинов», которые, однако отнюдь не были, как иногда трактуют термин «хека», деревенскими старостами. Когда надписи сообщают их звания, они оказываются в то же время и государственными чиновниками[4].

Поля и гумна были распределены по отдельным селениям. На поле при севе и при жатве работали рабочие «отряды»[5]. Если в страдную пору не хватало жнецов, то заведующий храмовым хозяйством мог в помощь отрядам своего «храмового дома» привлечь «царских людей». Это напоминает отправку советской интеллигенции на село в помощь крестьянам при сборке урожая, или на овощебазы…

Посевное зерно выдавалось из централизованной житницы, и собранный хлеб был там же. Обобществлены были, словно в колхозе, и записаны на начальника селения коровьи упряжки, на которых пахали землепашцы[6]. Один номарх перечисляет инвентарь своего хозяйства: зерно, плуги, быки, люди. Туда же относились и ослы, отвозившие хлеб с поля на гумно[7].

Рабочие отряды с особыми начальниками во главе мы находим и на судах и при сухопутной перевозке тяжестей (изваянии вельмож, поставленных на сани). Когда надо было повалить быка-великана, призывались опять-таки рабочие отряды. Их же возможно, использовали и на охоте. Таким образом, очень похоже на то, что одни и те же отряды направлялись по мере надобности то на одну, то на другую работу.

Пастухи были тоже подчинены разным начальникам. Скот, который пастухи пасли, откармливали и доили, либо стоял в централизованных хлевах, расположенных во дворах и селениях, либо пасся на отдалённых выгонах. Хлева являлись одновременно крупными молочными хозяйствами.

В одной гробнице плакатно, с призывами к ударному труду изображено доение множества коров и затем длиннейшее шествие мужчин, несущих молоко начальнику.

Наряду с «властелинами» к отчету о вверенном поголовье привлекались и начальники скота, а тот из них, кто не мог отчитаться, подвергался истязаниям. Особым начальникам были подчинены рыбаки и птицеловы, которые обыкновенно работали целыми группами.

Ремесленники бывали объединены в общую мастерскую - «палату мастеров», где могли работать одновременно медники, золотых дел мастера, каменотёсы, мастера по ценным камням, изготовители каменной посуды, ваятели, столяры, плотники-судостроители и т. д. Это не мешало по отдельным ремёслам иметь особые мастерские или особых начальников.

Был ещё третий вид мастерских — изготовлявших пищевые продукты; эти мастерские были одновременно и хранилищами припасов[8]. Такой мастерской могло быть придано и гончарное производство, изготовлявшее посуду для пива[9].

+++

Нечто подобное, только в более мрачной форме, с примесью демонических культов, происходит и в другом очаге ранней цивилизации, в Междеречье. Здесь с храмового хозяйства появляется и государство. Начинается такая же последовательная борьба с частной собственностью и коллективном эгоизмом общины: общеплеменная собственность стала государственной собственностью. Продукция храмового хозяйства шла в основном на содержание государственного аппарата и жречества.

В начало III тысячелетия до н. э. Двуречье ещё не было политически объединено и на его территории находилось несколько десятков небольших городов-государств. Города Шумера, построенные на холмах и окружённые стенами, стали основными носителями шумерской цивилизации. Они состояли из кварталов или, вернее, из отдельных посёлков, восходящих к тем древним общинам, из соединения которых и возникали шумерские города. Центром каждого квартала был храм местного бога, являвшегося владыкой всего квартала. Бог же главного квартала города почитался господином всего города.

Лица, работавшие на земле, выделенной храмам или царю (в том числе — на что есть указание источников — и на земле, отвоёванной у целины, у степи), были госслужащими планового хозяйства. Они работали в храмовом хозяйстве круглый год и получали, как колхозники, за работу натуральное довольствие, а земельные наделы частной собственности стали вспомогательным приусадебным хозяйством. . Урожай на храмовой земле не считался урожаем общин. Более того: и земельные владения знати в основном, за некоторыми исключениями, стали ограничиваться наделами, которые они получали от храма..

Уруинимгина, правитель Лагаша в Шумере (около 2318 г. до н. э.), считается древнейшим в мире, известным нам законодателем. Он же и древнейший социалист. Законодатель изъял храмовые земли из собственности семьи правителя, прекращены были поборы и произвольные действия людей правителя, уменьшены платежи ремесленников, улучшено положение младшего жречества и более самостоятельной части зависимых людей в храмовых хозяйствах, отменены долговые сделки, а также уменьшены и упорядочены ритуальные оплаты.

Самоуправление общин было восстановлено. Младшие братья общинников больше не привлекались в принудительном порядке для работ над ирригационным сооружением, как прежде, а самим занятым на этих работах общинникам полагалось дополнительное довольствие. Свободные общинники были впредь защищены от захвата своего имущества (скота и дома), приглянувшегося тому или другому знатному лицу. Аналогичным образом было запрещено посягательство на имущество «низших» воинов и их вдов. Перечисление своих реформ Урукагина заканчивает указанием на издание законов, призванных охранять граждан Лагаша от ростовщической кабалы, от обмана при взимании податей, от воровства, убийства, грабежа, а также защищать права вдов и сирот. В первом же законодательстве, известном цивилизации – мы встречаем цели социальной справедливости.

+++

Тем более ярко мы встречаем ИДЕЮ СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ и в древнем Египте, более светлой цивилизации (относительно мрачного Междуречья). Из документов очевидно, что египетскому номарху предписывалось тщательно различать между тем, что было лично его — «имуществом самого его по истине», и тем, что считалось его имуществом лишь «по должности».

Неприкосновенность благоприобретённого, «правильного имущества» подчёркивалась со всей определённостью. Хозяева гробниц, значительных и помельче, в надписях наперебой заверяли посетителей в своём законном и потому нерушимом праве на эти сооружения: чтобы воздвигнуть их, они-де никого не ограбили, создали их на собственные средства, «из имущества правильного», сполна оплатили мастеров.

Есть и такие социалистические надписи: египетский начальник заверяет читателей, что всегда «жил с имущества» своего «правильного», «с сотворённого своей рукой». То есть – не эксплуатировал чужой труд…

Египетская идеология, как и у Уруинимгины, правителя Лагаша, строилась на культе поддержки голодных и нагих. О заботе в отношении бедных надписи упоминают часто. Один номарх докладывает богам, что уделял из собственного достатка ячмень и молоко голодному, какого находил у себя в области, погребал бедного в своём полотне, вносил зерновую ссуду из своих средств заимодавцу за неоплатного должника (ко времени VI династии).

На исходе Древнего царства один номарх напоминал жителям области и соседям, что никогда не порабощал он дочери кого-либо из них. При VI династии младший брат одного сановника, рассказывая, как он в течение 20 лет управлял его хозяйством, добавлял, что никогда не бил там какого-либо человека так, чтобы тот «пал под пальцами» его, и никогда не порабощал там никаких людей (мужчин и женщин). Не будем забывать – речь идёт о временах почти первобытных, в которые насилие самых грубых форм окружало человека океаном без берегов, и постоянно, со всех сторон (а особенно из окружавшего очаг цивилизации «свободного мира») вторгалось в жизнь.

Есть и памятники обличительной литературы: например, вдова и сын молят дух покойного защитить их от обидчиков: те захватили не только всё, что было в доме, но и всех трёх прислужниц. В начале периода IV династии текст берёт под защиту мелких землевладельцев; у них один сановник скупал землю.

+++

В пору наивысшего могущества царского самовластия фараон, подобно КПСС, распоряжался в любом из десятков номов, на которые делилось его царство. По своему усмотрению он перебрасывал номархов, словно номенклатуру советского времени, из области в область — из Нижнего Египта в Верхний и обратно.

Все в государстве, начиная с мероприятий по орошению, суд и кара, назначения и пожалования, наложение повинностей и освобождение от них, военные походы, поездки за рубеж и мероприятия по судоходству, государственное строительство и разработка горных недр - все в конечном итоге возводилось к приказам царской власти: царь назначал, он приказывал, он посылал.

Государственные хранилища всевозможных благ были не более, как частями «дома царя», государственные работы были работами «дома царя», пожалования государственным сановникам - его пожалованиями.

Есть и сведения о «перевыполнении плана» во славу Родины: плакат-барельеф VI династии изображает управителя Верхнего Египта, который призывает повторить его пример: собрать двойную норму налогов, в два раза перевыполнить задание фараона.

Но этому лидеру просвещённой нации (в которой кроме зоологической частной собственности появилась и государственная) идеология предписывала быть самым человечным из людей. Фараон не был недоступен.

Документы фиксируют, что одному он разрешал следовать за собой в носилках, другому - умащаться в его присутствии, третьему выказывал заботу в дни болезни, четвертому писал письма, полные предупредительной любезности и даже собственноручно. Дело дошло однажды до извинения царя перед сановником за невольный ушиб, и не только устно, но и письменно, с увековечением этого факта в надписи!

Египетские судьи породили суд и феномен правосудия через религиозный культ идеи справедливости. Чаще всего судья, по совместительству – жрец богини Маат — «правды». Он приносит клятву быть всегда справедливым.

Судопроизводство было довольно развитым; требовалось множество судей и писцов, так как подробно записывались многочисленные свидетельские показания. В судебном порядке, хотя и тайно, рассматривались даже провинности царицы.

Конечно, в это время, когда человечество только робко вставало на ноги, можно найти множество примеров самого дичайшего зверства в египетской, и тем более шумерской практике. Но мы сознательно выбрали факты идеологии, противопоставившей себя грубому насилию, и ведущей с ним упорную борьбу. В окружавшем очаги цивилизации «свободном мире» варваров, такого разделения не было. Насилие и террор всех над всеми встречали человека повивальной бабкой и провожали его в курган со множеством человеческих жертв в качестве могильщика. Мысль «свободного мира» варваров не поднималась до представлений о каком-то ином мире, кроме мира «войны всех против всех».

+++

Эти интереснейшие аналогии заставляют нас отыскивать единое ядро цивилизации, которое всегда одно и то же под разными оболочками. Конечно же, нельзя механически уравнивать древнеегипетскую и советскую организации труда. Древнеегипетская первая – и потому очень примитивная.

Она жестока, она круто замешана на рабовладении, неизбежно видеть архаичную недоразвитость всех отношений. Тем не менее, если убрать случайные черты, и обратиться к смысловому ядру – то есть к вопросу «зачем они всё это делали?» - мы получим представление о подобии цивилизационных устремлений самых разных поколений рода человеческого.

Они познали вечность (первичность религиозного начала). Познав вечность – они обрели обобщённое (абстрактное) мышление. Научившись обобщать в головах – они перенесли это на окружавший их мир, во-первых, обобществляя имущество, а во-вторых, создав представление о законе, который отличается устойчивостью от простого произвола силы.

Сиутский номарх Теф-иби, живший в III тысячелетии до нашей эры - в следующих словах выражает своё представление о цивилизации: «У меня были прекрасные намерения, я был полезен своему городу… моё лицо было обращено к сироте и вдове… я был Нилом для своего народа».

Такого рода широковещательные заявления связаны, несомненно с глубинными и массовыми процессами в психике людей. Связаны эти процессы цивилизации не с развитием производительных сил, не с механическим движением во времени (из древности в современность), а с моральным состоянием общества.

Общество и дичает, и развивается, прежде всего, в головах: всё внешнее лишь отражение вероисповедания масс. Христианский святой первых веков гораздо более приспособлен для социализма, чем «фарцовщик» ХХ века, живущий между космодромом и АЭС. Лучшие люди человечества появляются в самые первые его эпохи, и наоборот – худшие отбросы рода человеческого обильно представлены в самые поздние и высокотехнологичные эпохи.

Марксисты пытались называть первых «опередившими своё время», вторых – «пережитками проклятого прошлого», но это неубедительно. Гораздо логичнее предположить, что не время делает людей, а люди делают своё время, точно так же, как не ткань делает ткача, а ткач-материю.

Как же это будет выглядеть, описанное в теории? А вот как:

+++

Совершенно ясно, и бесспорно, что цивилизация требует преемственности служения, и вся построена на преемственности, на эстафете поступательного накопления знаний и качеств. Из этого вытекает непригодность для цивилизации (государства, культуры, прогресса) человека, который думает только о себе.

Из этого же вытекает ограниченная и сомнительная пригодность человека, который много думает о себе. Чем больше он локализуется в своих личных, шкурных интересах – тем менее он пригоден для культурной и цивилизованной среды.

Цивилизация открывает эпоху борьбы с самовольством, самодурством, произволом человеческих похотей, с частной собственностью и собственническим инстинктом, с индивидуализмом. Победить их до конца невозможно. Подавить их до ПДК (предельно допустимой концентрации) – можно, но всегда чревато реваншем Зверя. Ведь семена индивидуализма и шкурничества хранятся в самой сердцевине любой особи, и в благоприятных условиях бурно разрастаются.

В итоге получается игра «казаки-разбойники» или сюжет любого детективного фильма: люди делятся на две категории, на преступников и следователей, к которым примыкают свидетели, помощники следствия.

- Есть люди, которые решают проблемы общества;
- И есть люди, которые сами по себе – проблема общества.

Почему-то принято считать, что первые всегда численно преобладают. Но это никем не доказано, да и не может быть доказано. Процент людей, которые своей деятельностью разрушают устои общества, никогда не был константой. Иногда это 1%, иногда 3, 5%. В критические времена, например, в эпоху крушения цивилизации, в смуту – количество смутьянов может приближаться к большинству или даже стать большинством населения.

Нет никаких гарантий, что число преступников и лиц с преступными наклонностями[10] - стабилизируется на каком-то вечном показателе. Год от года их то меньше, то больше, но главное – число их ассиметрично.

Нетрудно понять, что когда возрастает удельный вес людей, настроенных (внутренне, искренне) решать общественные проблемы – то цивилизация укрепляется их совместными усилиями.

Но точно так же, когда возрастает удельный вес людей, настроенных быть проблемой общества – без всякой координации усилий с их стороны их частные действия складываются в общую картину разрушения культурного быта и перспектив развития.

Трудно сказать, насколько нужны цивилизации выдуманные марксистами экономические классы, формации и определённые средства производства[11].

Жизнь скорее делится на ад, рай и промежуточные между ними формы, а не на аграрную, индустриальную, информационную стадии. А вот что действительно необходимо любой цивилизации, чтобы начаться и идти путём прогресса – так это формирование ЦОЖ – Цивилизованного Образа Жизни[12]. Такой образ жизни противостоит зверству.

ЦОЖ – поведение по правилам. Зверство – поведение без правил[13], аномия (непонимание норм)[14] или правовой нигилизм (активное отрицание норм и правил). Нетрудно заметить, что ЦОЖ технологически – подчинённость, а зверство технологически – полнота свободы поступков.

Скажем, никто не заставляет льва убивать собачку[15]. Он может с собачкой и подружиться. А другую – растерзать. Лев-зверь свободен в поступках. Гипотетически-нравственный лев был бы в них несвободен: он принуждён нравственностью щадить всех собачек, брошенных к нему в клетку, а не только одну приглянувшуюся.

Несвобода поступков, чувство долга и высокая ответственность, сознательность, преодолевающие капризы и походи особи – первое, что бросается в глазах у лиц, ведущих ЦОЖ, и ярко отличающее их от зоологической естественности зверства.

При этом зверство – это необозримо-огромный океан диффузного бытового бездумного насилия и террора, не имеющий ни дна, ни берегов. Выстроить в этом океане (Библия описывает его в образе Всемирного Потопа[16]) остров человечности, и выстроить так, чтобы его не смыло океанскими штормами зверства – очень и очень непростая задача.

Далее человек разрывается между ЦОЖ и зверством натуры, между искусством воспитания и зоологическим естеством. То он поступает цивилизованно, как завещали вероучители, то зверски, как велит ему животный низ.

Возникает проблема противоречия: есть некий Общий смысл действий (обычно сакральный, идеологический), есть личный смысл в действиях (стремление заработать, более комфортно устроится), есть, наконец, и просто бессмысленное действие, продукт повреждения психической ясности человека.

Личный, индивидуальный смысл поведения предельно отшлифован в необозримое долгое время животным, доисторическим миром. Пытаться вступать в борьбу за личный смысл поведения с инстинктами – бесполезно, потому что плетью обуха не перешибёшь.

Поспорить с зоологией можно только на территории общих, космических, над-человеческих смыслов.

Если же человек будет думать о себе, как о локальной биологической особи, отделившись от прошлого и будущего, от космоса – он в итоге всегда придёт к зоологической матрице поведения. Ведь она появилась не случайно, а перебрав все варианты для локальной особи на протяжении, может быть, миллионов лет!

(Продолжение следует)

[1] Точные границы этого периода пока установить затруднительно. По Манефону, на Древнее царство приходятся династии от III до VIII. Это период окончательного формирования первой страны, сплочение в единое экономическое и политическое целое Верхнего и Нижнего Египта. С окончательным объединением Египта, завершившимся к концу II династии, становился возможным новый подъём хозяйства.

[2] Противоречивость которых в том, что, с одной стороны, всё до-советское выставлялось как мрак и ужас, царство жестокости и обмана, а с другой – это же до-советское должно было как-то развиваться к более совершенным формам, чтобы в итоге через химеру «формаций» привести к советскому обществу. Это манихейский дуализм, в котором есть только чёрное и белое. Уместнее предположить, что жизнь многоцветна, и в ней всегда, во все эпохи, начиная с ранних, смешивались добро и зло, создавая специфическую смесь реальности. Нельзя сказать, что в общественных отношениях до СССР добра вообще не было. Нельзя сказать, что оно прибывало от эпохи к эпохе – оно то прибывало, то наоборот, сокращалось, по воле людей-современников. Нельзя сказать, что советский строй (лишь одна из форм, принятых человеческой цивилизации) не имеет тёмных пятен или пороков. Правда в том, что человеческая цивилизация во все века решала определённую задачу упорядочивания общественных отношений (стремление к точности и определённости). Она её решала, как могла, то хорошо, то плохо, словом, как у кого получалось. Эпоха СССР, трагически оборванная очередным варварским нашествием тут не исключение. А лишь одна из бесчисленного множества попыток правителей обустроить справедливость в обществе.

[3] Инфинитика – принятый нами термин, призванный описать свободное от разного рода шаманских примесей, выделенное в чистом виде, ядро религиозного сознания: понимание и принятие в качестве приоритета деятельности бесконечности пространства и вечности времени, постановка вечных ценностей над временными интересами и сиюминутными выгодами.

[4] У одного царского сановника над селением «властвовал» его младший брат.

[5] Судя по изображениям, в них состояли одни мужчины. Женской работой было веяние. На гробничных изображениях женщина с мотыгой или за укладкой снопов — исключительная редкость.

[6] На гробничных изображениях в плуг запряжено неизменно по две коровы, и в подавляющем большинстве случаев при каждой упряжке состоят двое, изредка даже трое взрослых мужчин: собственно пахарь, погонщик, иногда поводырь, идущий впереди и ведущий за собой упряжку.

[7] Для табуна ослов имелось особое обозначение, и он исчислялся, если верить надписям, иногда сотнями и тысячами голов.

[8] Здесь могли производиться разные пищевые продукты, но основным, а иногда, по-видимому, и единственным производством были тесно связанные между собой хлебопечение и пивоварение (пиво приготовлялось из предварительно испечённых ячменных хлебцев).

[9] На изображении подобной мастерской середины V династии мы впервые видим гончарный круг. Во главе мастерской стоял её «начальник», и в ней могла быть своя житница с месячным запасом зерна. Начальники мастерских отчитывались перед администрацией храмового хозяйства, производившей приемку изделий. При неполноценности изготовленного изделия приемщик отклонял его, требуя представить другое.

[10] Ещё не совершивших преступления, потому что страшно, или нет условий для него, но морально уже готовых на злодейство.

[11] История техники показывает, что техническое развитие не является одноколейной дорогой. Совершенствование технических приспособлений может идти по альтернативной линии, и частенько идёт. Отставание по одним видам технических достижений может быть компенсировано прорывами в других видах техники. Отсутствие какой-либо технической детали не является для цивилизованного общества роковым. В то же время и внедрение любой технической детали ещё не делает дикарей цивилизованным людьми.

[12] ЦОЖ, Цивилизованный Образ Жизни – правовая теория (иное имя – меритократия), предполагающая максимально-полное соответствие между поведением человека и его оценкой (наградами/наказаниями). То есть когда всё, что человек получает – рационально обосновано принятыми в обществе и едиными для всех его членов нормами и правилами. В форме афоризма цивилизованный образ жизни был выражен И. Кантом: «поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом». То есть: что доступно тебе, должно быть доступно и другим. Что не доступно другим – тем в одиночку пользоваться безнравственно.

[13] Если выразить первобытную матрицу поведения одним словом – то это слово «дерегулирование». Самые примитивные отношения вообще не регулируемы никем, кроме слепого случая. Затем, по мере развития цивилизации – появляется регулирование, которое с ростом цивилизованности – тоже растёт: оно (госрегулирование) проникает во все сферы, начинает регламентировать до мелочности все аспекты человеческих отношений: и оплату, и продолжительность, и условия труда (найма), и жилищные, и физиологические, и культурные параметры, и вообще всё, чем живёт и дышит человек. Всё становится по закону (плану). Когда общество деградирует – начинаются процессы дерегулирования, высвобождения зоологического самовольства из стеснений законами. Дерегулирование экономики и общества подобно дерегулированию дорожного движения, то есть отмене ПДД. Чем больше машин на дорогах, тем чудовищнее результат отмены правил дорожного движения.

[14] Разделяющееся на катастрофическое снижение нравственных ориентиров, значительное снижение интеллектуально-познавательных способностей общества, деградацию науки, образования, социальных институтов, очень резкое снижение производства, темпов и структуры технологического прогресса, падение уровня культуры, уровня чтения, самообразования, падение престижа интеллигентности, как качества личности и т.п.

[15] Пример из знаменитого детского рассказа Льва Толстого.

[16] "…И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время" (Быт.6:5). Бог произносит слова последнего предупреждения: "…не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет" (Быт.6:3). Это было время покаяния, которым не воспользовались…

Александр Леонидов; 28 апреля 2018