Как оказалось, что не у всех народов в радуге 7 цветов. У некоторых шесть, в частности в Америке, а есть и такие у кого всего 4. В общем, вопрос совсем не простой, как может показаться на первый взгляд И как это часто бывает на бескрайних просторах Интернета нашлась статья по этой теме. Написана она настолько интересна, что я не удержался и решил переопубликовать ее у себя, чтобы все смогли с нею ознакомиться.
Фраза «каждый охотник желает знать, где сидит фазан» известна каждому с детства. Этот мнемонический прием, так называемый акрофонический способ запоминания, предназначен для запоминания последовательности цветов радуги. Здесь каждое слово фразы начинается с той же буквы, что и название цвета: каждый = красный, охотник = оранжевый и т.д. Таким же образом те, кто поначалу путался в последовательности цветов российского флага, сообразили, что для его описания подходит аббревиатура КГБ (снизу вверх) и больше не путали.
Такая мнемоника усваивается мозгом скорее на уровне так называемого «кондиционирования», а не просто обучения. Учитывая, что люди, как и все другие животные, — жуткие консерваторы, то любая задолбленная в голову с детства информация у многих очень плохо поддается изменению или даже просто блокируется от критического подхода. Например, русским детям со школы известно, что в радуге семь цветов. Это зазубрено, привычно, и многие искренне недоумевают, как так получается, что в некоторых странах число цветов радуги может быть совсем другим. Но кажущиеся несомненными утверждения «в радуге семь цветов», так же как и «в сутках 24 часа» — это лишь продукты человеческой фантазии, к природе никакого отношения не имеющие. Один из тех случаев, когда произвольная выдумка становится для многих «реальностью».
Радугу всегда видели по разному в разные периоды истории и в разных народах. В ней различали и три основных цвета, и четыре, и пять, и сколько угодно. Аристотель выделял только три цвета: красный, зеленый, фиолетовый. Радужный Змей австралийских аборигенов был шестицветным. В Конго радуга представляется шестью змеями — по числу цветов. Некоторых африканские племена видят в радуге только два цвета — темный и светлый.
Так откуда же взялись пресловутые семь цветов в радуге? Это как раз тот редкий случай, когда источник нам известен. Хотя явление радуги объяснил преломлением солнечных лучей в каплях дождя еще в 1267 году Роджер Бэкон, но проанализировать свет додумался только Ньютон и, преломляя луч света через призму, сначала насчитал пять цветов: красный, желтый, зеленый, синий, фиолетовый (он называл его пурпурным). Затем ученый присмотрелся — и увидел шесть цветов. Но цифра шесть верующему Ньютону не приглянулась. Не иначе, как бесовское наваждение. И ученый «высмотрел» еще один цвет. Цифра семь ему подходила: число древнее и мистическое — тут и семь дней недели, и семь смертельных грехов. Седьмым цветом Ньютону причудился индиго. Так Ньютон стал отцом семицветной радуги. Правда, сама его идея белого спектра, как совокупности цветных, в то время отнюдь не всем понравилась. Даже выдающийся немецкий поэт Гете возмущался, называя утверждение Ньютона «чудовищным предположением». Ведь не может быть, что самый прозрачный, самый чистый белый цвет оказался смесью «грязных» цветных лучей! Но тем не менее со временем пришлось признать правоту ученого.
Разделение спектра на семь цветов прижилось, и в английском языке появилась следующая запоминалка — Richard Of York Gave Battle In Vain (In — для синего indigo). А со временем об индиго забыли и цветов стало шесть. Так, по выражению Ж. Бодрийара (хоть и сказанному совсем по другому поводу) «модель стала первичной реальностью, гиперреальностью, превратив весь мир в Диснейленд».
Теперь наш «волшебный Диснейленд» весьма разнообразен. Русские до хрипоты будут спорить о радуге семицветной. Американских детей учат шести основным цветам радуги. Английских (немецких, французских, японских) тоже. Но все еще сложнее. Кроме разницы в количестве цветов существует другая проблема — цвета не те. Японцы, как и англичане, уверены, что в радуге шесть цветов. И с радостью вам их назовут: красный, оранжевый, желтый, голубой, синий и фиолетовый. А куда делся зеленый? Никуда, его в японском языке просто нет. Японцы, переписывая китайские иероглифы, иероглиф зеленого цвета потеряли (в китайском он есть). Теперь в Японии зеленого цвета нет, что приводит к забавным казусам. Российский специалист, работающий в Японии, жаловался, как ему один раз пришлось долго искать голубую (аой) папку на столе. На видном месте лежала только зеленая. Которую японцы видят голубой. И не по тому, что они дальтоники, а потому что в их языке нет такого цвета как зеленый. То есть он вроде и есть, но это оттенок голубого, как у нас алый — оттенок красного. Теперь, под внешним влиянием, существует, конечно, и зеленый цвет (мидори) — но это с их точки зрения такой оттенок синего (аой). То есть не основной цвет. Вот и получаются у них голубые огурцы, голубые папки и голубой цвет светофора.
Англичане согласятся с японцами по количеству цветов, но никак по составу. У англичан в языке (да и в других романских языках) нет голубого цвета. А раз слова нет — то и цвета нет. Они, конечно, тоже не дальтоники, и голубой от синего отличают, но для них это просто «светло-синий» — то есть не основной. Так что англичанин искал бы упомянутую папку еще дольше.
Таким образом, восприятие цветов зависит только от конкретной культуры. А мышление в конкретной культуре сильно зависит от языка. Вопрос «цветов радуги» — не из сферы физики и биологии. Им должна заниматься лингвистика и даже шире — филология, поскольку цвета радуги зависят только от языка общения, ничего априорно физического за ними нет. Спектр света непрерывен, и его произвольно выделенные участки («цвета») можно обозвать как угодно — теми словами, которые в языке есть. В радуге славянских народов семь цветов только потому, что есть отдельное название для голубого цвета (по ср. с англичанами) и для зеленого (по ср. с японцами).
Но и этим проблемы цветов не заканчиваются, в жизни все еще запутанней. В казахском языке, например, радуга семицветна, но сами цвета с русскими не совпадают. Тот цвет, что переводится на русский язык как голубой — в казахском восприятии смесь голубого с зеленым, желтый — смесь желтого с зеленым. То есть то, что считается смесью цветов у русских, считается самостоятельным цветом у казахов. Американский оранжевый — это отнюдь не наш оранжевый, а зачастую — скорее красный (в нашем понимании). Кстати в случае цвета прически, наоборот, red — это рыжий. Со старыми языками то же самое — Л. Гумилев писал о сложностях отождествления цветов в тюркских текстах с русскими, например «сары» — это может быть и цвет золота, и цвет листьев, т.к. занимает часть «русского желтого» диапазона и часть «русского зеленого».
Меняются цвета и от времени. В киевском изборнике 1073 года написано: «В радуге свойства суть червеное, и синее, и зеленое, и багряное». Тогда, как мы видим, на Руси в радуге различали четыре цвета. Но что это за цвета? Сейчас мы поняли бы их, как красный, синий, зеленый и красный. Но так было не всегда. К примеру, то, что мы называем белым вином, называлось в древности вином зеленым. Багряный мог обозначать любой темный цвет, и даже черный. А слово красный вообще было не цветом, а обозначало первоначально красоту, и в таком смысле сохранилось в сочетании «красная девица».
Сколько же цветов в радуге на самом деле? Этот вопрос практически не имеет смысла. Длины волн видимого света (в диапазоне 400-700 нм) можно обозвать какими удобно цветами — им, волнам, от этого не тепло и не холодно. В реальной радуге, конечно, бесконечное число «цветов» — полный спектр, и выделить из этого спектра «цветов» можно сколько угодно (условных цветов, лингвистических, тех для которых мы можем придумать слова).
Еще более правильным ответом будет: нисколько, в природе цветов вообще не существует — иллюзию цвета создает только наше воображение. Р.А. Уилсон по этому поводу любил приводить старинный дзэновский коан: «Кто тот Мастер, который делает траву зеленой?» Буддисты это всегда понимали. Цвета радуги создает тот же Мастер. И он может создавать их совсем по-разному. Как отметил кто-то: «сталевары различают массу оттенков в переходе от желтого к красному…»
Тот же Уилсон отмечал и такой момент: «А знаете ли вы, что апельсин „в действительности» голубой? Он поглощает голубой свет, который проходит сквозь его кожуру. Но мы видим апельсин именно „оранжевым», потому что в нем нет оранжевого света. Оранжевый свет отражается от его кожуры и попадает на сетчатку наших глаз. „Сущность» апельсина — голубого цвета, но мы это не видим; в наших мозгах апельсин оранжевый, и мы это видим. Кто же тот Мастер, который делает апельсин оранжевым?»
Примерно об этом же писал и Ошо: «Каждый луч света состоит из семи цветов радуги. Ваши одежды красные по одной странной причине. Они не красные. Ваши одежды поглощают шесть цветов из луча света — все, за исключением красного. Красный отражается назад. Остальные шесть поглощаются. Поскольку красный отражается, он попадает в глаза других людей, поэтому они видят ваши одежды красными. Это очень противоречивая ситуация: ваши одежды не красные, вот почему они кажутся красными». Отметим, что для Ошо радуга семицветна, хоть он уже проживал в «шестицветной» Америке.
С точки зрения современной биологии в радуге человек видит три цвета, т. к. человек воспринимает оттенки тремя видами клеток. Физиологически по современным представлениям здоровые люди должны различать три цвета: красный, зеленый, синий (Red, Green, Blue — RGB). Кроме клеток, реагирующих только на яркость, некоторые колбочки в глазу человека избирательно реагируют на длину волны. Биологи выделили цветочувствительные клетки (колбочки) трех видов — то самое RGB. Трех цветов нам вполне хватает, чтобы создать любой оттенок. Остальное бесконечное множество различных промежуточных оттенков достраивается мозгом, исходя из соотношений раздраженности этих трех видов клеток. Это и есть окончательный ответ? Не совсем, это тоже всего лишь удобная модель (В «реальности» чувствительность глаза к синему цвету существенно ниже, чем к зеленому и красному).
Тайцев, как и нас, учат в школе, что цветов в радуге семь. Почитание цифры семь возникло в давние времена из-за знания человечеством известных ему тогда семи небесных тел (луна, солнце и пять планет). Отсюда и появилась в Вавилоне семидневная неделя. Каждый день соответствовал своей планете. Эта система была заимствована китайцами и распространилась дальше. Число семь со временем стало почти священным, каждому дню недели соответствовал свой бог. Христианский «шестоднев» с добавочным выходным воскресеньем (по-русски изначально как раз и носившим название «неделя» — от «не делать») распространился по всему миру. Так что вряд ли Ньютон мог бы «открыть» в радуге другое число цветов.
Но в повседневной жизни количество воспринимаемых цветов у тайцев зависит от места проживания. В городе скорей будет официальное количество — семь. А в провинции — по разному. Причем цвета радуги могут различаться даже в соседних деревнях. Например, в некоторых поселениях на северо-востоке есть два оранжевых цвета «сом» и «сед». Второе слово значит что-то вроде «более оранжевый». Как и в случае, скажем, с чукчами, имеющими в языке больше разных названий для белого цвета, поскольку они издавна различают оттенки белого снега, выделение тайцами отдельного цвета не случайно. В тех местах растет на деревьях красивый цветок «докджан», цвет которого отличается от привычного цвета апельсина «сом»
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
