Раскатистое, р-р-р-р! как гром, неожиданный на спокойной лазури неба, проваливается в захватывающее дух, восхищенное о-о-о-о, а потом резко звенит острое, опасное, как шипы на гордом цветке З-З! и апофеоз - восторженный выдох в одобрительное брависсимо а-а-а-а!

Ро-за…

Почему отец назвал тебя этим именем? Неужели он тогда, в малышке, рожденной в сложное, тревожное время, разглядел необыкновенно привлекательную будущую девушку? Великолепную, опасную в спокойной и будоражащей воображение аристократической красоте женщину? И не потому ли она способна мгновенно покорить сердце мужчины на всю жизнь, и стать ему верной преданной женой.

Не знаю…

Возможен и другой вариант выбора имени, более прозаический – отец с головой погрузился в революционные идеи зарождающейся новой страны, а имя Роза отчасти было символом новой свободной женщины.

Тебе было 12 лет, когда ты узнала, что твоя мама тебе чужая. Нашлись «добрые» люди, которые пожалели сироту и раскрыли ей глаза. Зачем? Детям твоего поколения хватило сиротства сполна. Отец погиб в первые месяцы на фронте, а теперь и мама, которая никогда не была ласковой - вечно в заботах, тревогах – оказалась мачехой.

«Кто я, расскажи, мама, откуда, чья?» - вопросы не находили ответа. Мама/мачеха так и не раскрыла тайну рождения Розы.

И тогда ты решила, что тебя бросили…

Спустя многие годы, мы решили найти твое прошлое. Сестра кропотливо, по крохам, по единственной открытке о гибели на фронте нашего деда, выяснила правду. Настоящая твоя мать умерла при родах, отец женился вторично и увез семью далеко от родных мест. После войны мачеха вышла замуж и связи с семьей нашего деда были потеряны окончательно.

Твои родные искали тебя, мама, после известия о гибели отца, но сделать это было в послевоенные годы крайне трудно. А потом ты вышла замуж за военного летчика, сменила фамилию и началась долгая кочевая жизнь.

Мама, помнишь, как ты вспоминала свое первое знакомство с семьей мужа - смешное, непривычное для тебя испытание. Ты очень волновалась. Незнакомая всем девушка - как ее примут в этой огромной семье с давними традициями? Выбрала свое самое красивое платье из светлого хлопка. С удивлением заметила, что папа надевает старые рубашку и брюки.

Когда молодую жену представили всем членам семьи, ты обратила внимание, что все были одеты, мягко говоря, не совсем празднично. В самый разгар веселья наконец-то поняла почему. Во время бурного семейного спора один из двоюродных братьев не выдержал, схватил ведро с водой и вылил на оппонента.

Только в этот момент молодая жена и заметила, что во всех углах большого сада были размещены эмалированные и жестяные ведра, огромные чаны, деревянные бочки с водой. Мгновенно завертелось все вокруг, закружилось: сплошные потоки воды со всех сторон, женская половина семьи с заразительным хохотом плескалась кружками и ковшами, мужчины грозно и гротескно хмурясь, хватались за ведра, кто-то легко, как пушинку, поднял тебя и просто посадил в огромную бочку с водой, погрузив по самую макушку

«Дочь, а я обрадовалась - летом в городе всегда стояла такая удушливая жара» - улыбаясь, вспоминала ты…

Самое яркое воспоминание с торжественных смотрин: дед мужа, всеми уважаемый человек, седой аристократ в пенсне на инвалидной моторизованной коляске с ведром воды в ногах, азартно и весело потрясая руками, несется по дороге за кем-то из сыновей или внуков, улепетывающих от него со всех ног.

***

Мои родители поженились, не оповещая никого о своих намерениях. Семья строила относительно отца серьезные матримониальные планы, ему уже нашли невесту, отец которой был каким-то высшим партийным чином. Вместо этого, сын женился на бесприданнице, практически сироте, он - любимец всей семьи, единственный сын родителей и старший внук! Но маму они приняли - искренне, открыто - она перестала ощущать себя сиротой и наконец-то обрела большую и дружную семью.

Папа любил свою жену всю жизнь, считая самой красивой и умной женщиной в мире. И она действительно была очень привлекательна. Синие глаза, которые становились фиолетовыми в солнечные дни и темнели в моменты гнева или страха, правильные черты лица, аккуратный носик с легкой горбинкой, красиво очерченные губы, белая кожа, нежная-нежная. Очень заразительно смеялась, удержаться не мог никто, все начинали безудержно хохотать.

Прекрасно пела – у нее был абсолютный слух. Мгновенно обучалась любому делу, за что бы ни бралась. Хотя по характеру мама была скорее властной, в отдельные моменты бескомпромиссной, но никогда не была грубой. Если кто-то задевал ее любимых дочерей или мужа, просто закрывалась, и этот человек переставал для нее существовать. Прощать умела. Но только тех, кого любила.

Мама всю жизнь была труженицей. Она смогла, непрерывно переезжая за мужем по гарнизонам, окончить школу, институт. В доме всегда была великолепная библиотека, мама сама много читала и приучала к этому увлекательному занятию всю семью, а еще она любила устраивать шумные и веселые праздники. Мои друзья приходили к ней просто так - на чай, чтобы поговорить о жизни. Помню, в нашем доме постоянно появлялись чьи-то дети, которым негде было жить во время поступления в ВУЗ. Наш уютный дом был открыт для всех.

***

Жизнь как витраж. Сплошь из разноцветных стеклышек, сквозь которые мы всматриваемся в свое прошлое. С грустью или радостью, нежно или яростно, с теплом или ознобом.

Мне десять лет. Баку. Жарко, влажно, пахнет нефтью, нафталином и чуть-чуть сливочным маслом. У бабушки нет холодильника. Я склонилась над «Сагой о Форсайтах». Мама моет полы. Чувствую, почему-то ей плохо, одиноко, обидно. Неловко задевает плечом угол дивана - очень скользко - грузно оседает на пол. И, вдруг, беззвучно плачет, тыльной стороной ладони вытирая слезы с лица. Хочется подойти к ней, обнять. Но я не делаю этого, мама не любит, когда мы показываем свои эмоции, ей будет неприятно, что я вижу ее в минуту слабости.
Сейчас я бы подошла и долго-долго плакала вместе с ней.

Мы с мужем получили квартиру и въехали в новый дом. Уложила детей, муж на службе, в комнатах везде коробки с книгами, какие-то баулы, мешки с посудой, вещами. Магазины далеко, да и продуктов в них практически нет, и молока для детей тоже нет. Смотрю из окна на грязь, слякоть, морок на улице. Вдруг, вглядываюсь в одинокую фигуру там, на другом конце поля. Мама. В руках сумки с молоком…

Мама в больнице, врачи не дают надежды на ее выход из комы. Мы с сестрой вечером пробираемся в отделение реанимации, за банкноту в карман медсестре нас пустили к маминой кровати. Белое, безжизненное лицо, застывшее, но все равное красивое, даже сейчас. Тихо шепчу: «Мама, если ты еще здесь, вернись, мы любим тебя и ждем, вернись, мамочка!». И мгновенная реакция зрачков под веками влево-вправо, влево-вправо…забегали медсестры, вызвали врача, нас быстро удалили из палаты. Утром она вышла из комы.

Мама после инсульта лежит у меня, впереди долгий период реабилитации, учу ее ходить - обнимаю сзади, чтобы она чувствовала упор на меня и не боялась упасть назад, шаг, другой, третий… пока не получается. Но обязательно получится. Кормить тоже приходится с ложки, руки плохо работают.

Я устала, не высыпаюсь, каждую ночь жду стука в стенку от папы, потому что маме может стать плохо, нужно немедленно колоть препараты. Помню как-то кормила ее обедом, почему-то очень торопилась, а она не может быстро глотать. Ей неприятна собственная беспомощность и меня жалеет, знает, что устаю. Вдруг, поймала себя на раздражении, ну, что же ты так медленно глотаешь? И сразу жаркая волна по телу и стыдно, неприятно за себя, страшно. Что же это я? Это же моя мама. Моя мама.

Она была с нами еще четыре года, но однажды осторожно попросила меня: «Женя, ты не зови меня, если это случится опять... я так жить не умею».

***

После твоего ухода я не могла плакать, будто окаменела. Знаешь, я просто боялась, что не смогу остановиться. Спустя полгода села перебирать старые бумажки: квитанции, открытки, конверты от писем. Вдруг - все вдруг! - наткнулась на твои записки мне в роддом, когда я рожала младшего сына. И услышала твой голос сквозь почерк: «Дочура, с Аленкой все в порядке. Не волнуйся. Я испекла тебе чебуреков. Они теплые, папа обещал сейчас завезти. Что ты еще хочешь?»

И вот тут я заревела, раскачиваясь из стороны в стороны, слезы - потоком по лицу - вытираю тыльной стороной ладони, как ты когда-то. А в груди как будто лопнул тяжелый, шершавый шар. Простила, ты мне все простила…

Как же мне сейчас не хватает нашего с тобой вечернего чая, когда вся семья собиралась после работы дома. Ты расставляешь приборы, достаешь любимый тобой сервиз, белый, с голубыми васильками, а металлическую хлебницу – подарок прабабушки - мы называли серебряной. Сахарница - тоже твоего любимого синего цвета прозрачная. А какие вкусные ты варила конфеты из сливок с сахаром…

И мы говорим долго-долго, все новости обсудим: папины, мои, твои…А потом, годы спустя, ты с таким же интересом ждала внуков из школы или из университета, которые тоже любили поболтать с тобой о своем, секретном. Они тоже скучают по тебе. Ты будешь жить, потому что мы будем помнить тебя всегда.

Нет, я уже не плачу, когда думаю о тебе. Мне легко вспоминать тебя молодую и полную сил, красивую и веселую, в домашнем халате и в строгом деловом костюме, поющую вместе с нами любимые песни у фортепиано и ожидающую моего ежедневного телефонного звонка. Пусть даже две, три минуты, но они были наши.

«Ты как там, дочь?»

«Все хорошо, мамочка, не волнуйся за нас, все в порядке».

Я так люблю тебя, мама...