Более всего, на мой взгляд, антицивилизационную природу Запада подчёркивает бесперспективность этой формы организации общественной жизни в решении базовых вопросов цивилизации.

Казалось бы, ясно, что:

Цивилизация должна сокращать нищету и голод в мире, а Запад их наращивает год от года.

Цивилизация призвана сокращать разрыв между богатыми и бедными, а Запад её только наращивает.

Цивилизация очевидным образом стремится сократить количество наркоманов, алкоголиков, криминальных элементов – а Запад постоянно наращивает их число.

В США в тюрьмах уже сидит больше, чем в СССР при Сталине сидело. И какова перспектива? Они посадят в грядущем в тюрьмы пол-страны? А потом и всю страну?!

Цивилизация, раз уж она называется «человеческая» - казалось бы, должна наращивать человечность отношений: а рыночная конкуренция, напротив дрессирует в людях взаимную ненависть и жестокость, в лучшем случае – равнодушие ко всему, что не касается твоего кошелька.

Совсем уж трудно спорить с тем, что перспектива цивилизации – рост образованности, знаний, культуры людей. Но и в этой области у Запада результаты более, чем удручающие! Деградация образования и культуры налицо. И дело не только в том, что бесплатные изначально знания пытаются продавать, сделав товаром, но и в том, что:

- богатой элите не нужны умные, системно-образованные низы (угроза конкуренции, вызов лидерству элит);
- а фальшивой политической системе, основанной на промывании мозгов, вредны культурные и грамотные рядовые избиратели.

Сам принцип организации общества выступает противником как умственного, так и духовно-нравственного развития личности.

Совершенно очевидна деградация рыночного здравоохранения, медицины, в которых бедные никому не нужны, а богатых обманывают, вымогая побольше денег за лечение (видя в болезнях не врага, а компаньона). Плюс крепнущая год от года фармацевтическая мафия, заговор торговцев здоровьем и жизнью… У такой медицины нет цивилизованного будущего.

В ней уже сегодня бедные, которых никто не лечит, живут дольше богатых, которых откровенно залечивают, вымогая оплату за ненужные процедуры и лекарства.

Западный тип организации общества обессмыслил и проституировал борьбу с коррупцией, превратив её в борьбу с обогащением в обществе, где главный культ – богатство и в борьбу с тайным обогащением в обществе, где священной считается коммерческая тайна. Поэтому при капитализме борьба с коррупцией всегда была и всегда будет лишь орудием борьбы преступных кланов, каждый из которых стремится обвинить в коррупции конкурента, а занимаются ей все (пока есть сверхбогатые – есть ведь и грязные источники этого сверхбогатства).

Особый, достаточно новый блок проблем человеческой цивилизации – экология. Как можно защищать окружающую среду в условиях частной собственности и рыночных отношений? Двумя способами: беспочвенной болтовнёй, за которой не следует реальных дел, и вышибанием конкурентов под экологическими предлогами, с помощью экологических придирок.

Но ведь наивно же думать, что частная фирма, главная (уставная) цель которой – личное обогащение, будет всерьёз, по настоящему наращивать убытки, заботясь о чистоте окружающей среды для грядущих поколений! Она не только не будет этого делать – она официально, по уставу, освобождена от всякой общественной деятельности…

Как могут частные собственники отказаться от загрязнения природы – если им это загрязнение выгодно? Только одним способом: перестав быть частными собственниками. Иначе ответственных сожрут безответственные в рамках конкуренции. То есть стремление загрязнять победить стремление к экологической чистоте. Закон рентабельности никто не отменял…

+++

Мы видим, как бесперспективен любой вопрос цивилизации при западной форме организации общества. И дело не в каких-то придирках или личной неприязни автора к Западу, вовсе нет! Даже предельно доброжелательный, но объективный наблюдатель, увидев графики американской или европейской жизни, воскликнет: ребята, они у вас давно уже растут не в ту сторону!

Вместо того, чтобы покончить с преступностью или наркоманией, и показать нам в музее последнего преступника или наркомана – вы бешено наращиваете число и тех и других. Ваш реальный уровень жизни не растёт с 70-х годов прошлого века, вместо победы над болезнями вы сталкиваетесь с эпидемиями ранее побеждённых болезней, про многие из которых люди уже и забыть успели в ХХ веке!

Ребята, в пору моего детства название фильма «Пираты ХХ века» звучало как интригующий парадокс, как игра слов! А у вас в XXI веке тысячи пиратских кораблей буднично бороздят моря!

«Успешные» страны, вместо того, чтобы помогать отсталым странам выбраться на торную дорогу прогресса – консервируют их дикость и отсталость, помогают средневековым халифатам диких людей свергнуть культурные светские режимы! И закрадывается подозрение: а не воровской ли он, успех «успешных» стран, не построен ли он на принципе «чем хуже всем, тем лучше нам»?

+++

Запад – тупик не потому, что его кто-то не любит или он кому-то внешностью не нравится. Называть его тупиком заставляет принципиальная нерешаемость базовых вопросов цивилизации в рамках предложенного им общественного устройства. Он не только не может, но и не хочет и не стремиться, и не видит нужды – решать базовые проблемы человеческой цивилизации.

Наставая на своём лидерстве, он не может явить ни культурного, ни интеллектуального, ни правового, ни нравственного образца. Основания для своего лидерства он видит только в насилии и бесконечном самолюбовании, потакая собственным слабостям и беззакониям.

Болтовня об эпохах «пост-дефицита» и «пост-труда», в которых, как при коммунизме, будет всем по потребностям, а от каждого – по желанию, без принуждения работать – обернулась кошмаром пост-модернизма с его нарастающей нищетой, массовыми геноцидами, бессмысленным лепетом сумасшедших спикеров над гекатомбами жертв «постмодернизации».

Какая там эпоха пост-труда?!

Отпали и нормирование рабочего дня, и сроки выхода на пенсию, и отпуска с выходными, и вообще все права трудящегося в отчаянных попытках удержать рабочее место, не уступив его безработному. Какой пост-дефицит, когда даже базовые потребительские необходимости (например, жильё) – недоступны большинству населения даже развитых стран! А это же не бриллианты, без которых легко прожить можно, жильё нужно как еда, как одежда (с которыми у «эпохи пост-дефицита тоже далеко не блестяще!).

Рынок сделал жизнь человеческую опасной и непредсказуемой, как в доисторические времена. Большинство людей, просыпаясь утром, гадают со страхом – где и как встретят вечер[1].

И еда и одежда становятся всё более ядовитыми – потому что принцип сбыта противоречит принципу здоровья. Здоровью нужно всё время не то, что нужно кладовщику и продавцу: продукты натуральные, скоропортящиеся, без наркоподобных усилителей вкуса, естественные, с высокой себестоимостью производства. Такие продукты в торговле дорогие и неудобные, они проигрывают соревнование за покупателя вчистую!

+++

Какую проблему цивилизации можно решить рыночными методами? Никакую. И тому есть теоретическое основание, объясняющее сразу всё.

Цивилизацию мы в ЭиМ назвали «храмовой лептой» - она вся и целиком выстроена на пожертвованиях и самопожертвовании человека. Художник, учёный, прогрессивный администратор-управленец, всякий горящий энтузиаст, по вере своей, отрывает от себя и отдаёт людям – чаще всего незнакомым, посторонним, ещё даже не родившимся. Жертвователь занимается не тем делом, которое для него всего выгоднее в сложившихся обстоятельствах, а тем, которое считает наиболее важным для потомков и человечества в целом.

Не будем увлекаться примерами, их слишком много[2]: наибольшим гениям чаще всего сопутствует наибольшая нищета и поругание от современников…

Именно потому, что они работают не на текущую конъюнктуру рынка, а по своим особым представлениям, чаще всего современникам кажущимся безумием…

Рыночная же экономика построена на прямо противоположном жертвованию принципе получательства и поиска оплаты. Именно потому мы и считаем её паразитом цивилизации: ведь получатель платежа не более чем марионетка и орудие какого-то другого человека, плательщика. Человек, ищущий прибыли, не ставит собственных целей, а работает на чужие цели, на тех, кто готов платить. А за что не платят – то он и не делает, не будучи готовым сам, собственным здоровьем и кровью оплачивать своё дело.

+++

Суровая и страшная правда жизни в том, что человек, желающий только личного счастья, никак не связывающий своё счастье со счастьем всего человечества – каннибал.

Сам человек вполне искренне может этого не понимать сто раз и многократно. Ему – субъективно – желание личного счастья без учёта счастья всех остальных – может представляться невинным и в розовых тонах. Но объективно (чего бы человек сам про себя не думал) – это так.

Эгоизм начинается выделением своей удачи из общественного блага, а заканчивается людоедством. Если вы не слепы, то даже беглый взгляд на историю человечества вам это покажет до рези в глазах. С чего начиналась «перестройка»? Какими лозунгами? А чем закончилась?

Человек вначале отверг идею всеобщего блага и равенства – и лет за 5-6 перешёл к откровенному людоедству.

Это только потому, что человек – жестокая лживая тварь? Или же есть более глубокие, экономические и социальные причины-законы, которые, в сущности не спрашивают человека, кем ему быть, после того, как он выбрал один из немногих предлагаемых развилкой судьбы путей? Отвечаю:

+++

Чем меньше людей, которым обеспечивают условия – тем лучше эти условия, легче и быстрее их обеспечить. Скажем, 100 пайков по 100 рублей обойдутся дешевле, чем 10 000 пайков по 10 рублей. Легче создать 100 человекам красивую жизнь, чем обеспечить 10 000 просто сносную.

Отсюда вытекает постоянно и мощно ощущаемая во всей истории тенденция к заужению общности, заговору меньшинства против большинства, регулярные попытки решить проблемы обогащения меньшинства за счёт разорения и пауперизации большинства.

Всякая распределительная сила, захватив распоряжение раздачей благ, довольно быстро обнаруживает нежелание делиться. С удручающим постоянством всякая верхушка общества, укрепившись у власти, окукливается в заговор, и проявляет милость к «своим» за счёт «чужих». То есть особые условия приближённым к власти создаются за счёт наплевательского отношения даже к самым насущным потребностям удалённых от неё.

Демократизация потребления всегда связана не только с ростом потребления низов общества, но и со снижением его у верхов. В принципе невозможно создать для всех такие удобство и комфорт, которые легко достигаются, если речь идёт об узком круге «избранных». Это заставляет проходимцев и циников снова и снова штурмовать равенство и равноправие, снова и снова возрождать элитаристкие модели общества. Чаще всего новой зажравшейся «элитой» становится актив, захвативший власть под знамёнами равенства. «К хорошему быстро привыкаешь» – сказал рабовладелец, глядя, как рабы на него работают».

Теоретически можно разделить борьбу людей за ресурсы и борьбу людей за доминирование. Смысл в том, что борцы за ресурсы пытаются отнять обрабатываемое необходимое для труда сырьё – например, захватить землю у индейцев, чтобы потом самим её обрабатывать. А борьба за доминирование – это борьба за порабощение обработчиков вместе с сырьевыми источниками. В этом случае человек самостоятельно обрабатывать никакие ресурсы не собирается, а собирается просто паразитировать на захваченном.

На практике различить горизонтальную борьбу (борьбу с теснотой на Земле) от вертикальной борьбы (за место в иерархии) трудно, да и не нужно. Это разные стороны одного явления: экономического антагонизма между людьми. Формула его очень проста – «что моё, то не твоё, что твоё – то не моё», но к счастью, не распространяется на духовные ценности, на информацию и знания.

Если бы не это – то человеческого общества никогда бы не сложилось, как не сложилось заячьего, медвежьего, кошачьего обществ: живущие одной материи (в мире материализма-вещизма) существа создать общность крупнее семьи (в крайнем случае – стаи) не в состоянии.

Но в области духовной и познавательной твоё легко становится моим и наоборот, не покидая прежнего владельца. Идея, теория, знание, вера – при делении не уменьшаются, как пирог. А увеличиваются, как прорастающие семена. Через какое-то время этот парадокс «умножения делением», лежащий в основе духовной деятельности и человеческой цивилизации начинает влиять и на сферу материального производства, следовательно – потребления.

Знания помогают вывести блага из состояния делимой константы, они создают новый (человеческий) мир, в котором количество благ можно увеличивать, за счёт деления знаниями и технологиями. Это дополнение к зоологическому принципу «твоё не досталось мне, моё не досталось тебе», но оно не снимает и не отменяет зоологический принцип материализма-вещизма.

Если мы делим квартиры или земельные участки – то в любом веке, включая и самые просвещённые века – вспыхивает поножовщина, общность рассыпается на антагонистические индивиды, как в животном мире, где каждый за себя (а каждая стая – тоже за себя).

+++

Что в итоге получается? Цивилизация и общество изначально собрались вокруг Храмов. Люди объединились на почве совместных духовных практик – потому что на другой почве люди объединится не могли (и сегодня не могут). Общество совершенствовалось через совершенствование разума и идеалов. Но оно катилось вспять, если в нём усиливались материализм-вещизм и животный эгоизм частной собственности.

Ярчайший пример, который с юности заронил во мне эту теорию – это чудовищный позор распада советского общества – сытого, благополучного, перспективного, могущественного технически и ресурсами богатого, успешно и динамично развивающегося, в котором, как пел В. Высоцкий – «Никто не стукнет, ни притрёт, не жалуйся/ желаешь двигаться вперёд – пожалуйста»…

И это общество развалилось не в силу бедствий, катаклизмов, голода – пусть не врут либералы, мы там жили, нам лапши на уши не навешаешь! Оно вообще было с точки зрения бытового комфорта – санаторно-курортным… Но оно развалилось с величайшим позором, даже не попытавшись защитить свою общность, провалилось в омерзительное, зоологическое гноище приватизации…

Всю жизнь я ищу ответ на вопрос: почему так случилось? И я нахожу ответ в материализме-вещизме. Задолго до распада СССР был снят сатирический фильм «Гараж» в котором советские граждане, ещё не выражающие и тени политических амбиций (все – правоверные «советиане») делят гаражные боксы. И, глядя на то, как сытые и холёные, защищённые и обеспеченные люди это делают – понимаешь с ужасом, что они уже в 70-е годы ХХ века не являются общностью и обществом. Это зоологическое разделение на индивиды, готовые пожрать друг друга, потому что у них «моё не твоё, твоё-не моё». Ересь антисоветизма пришла не сверху, в виде политической демагогии, она пришла снизу, от метафизической вражды материалистов по гоббсову принципу «война всех против всех». Политическая демагогия «дерьмократов» появится много позже – да она ничего уже и не решала.

Люди пошли за ублюдками приватизации не потому, что святых в них узрели, а потому, что хищно и коварно, каждый шагавший в колонне погромщиков СССР, надеялся лично урвать, надеялся на личную поживу.

Видимо – пришёл я к выводу – уравнение материализма(вещизма) иначе не складывается. Фильм «Гараж» не содержит в себе ответа – как выходить из кошмара зоологической десоциализации. Советское руководство, которое его, конечно, посмотрело, посмеялось и погрустило – тоже никаких выводов из накопления гноя вещизма в тканях державы не сделало. В итоге мы получили то, что получили.

Никакой экономический рост, хоть бы он золотом людей осыпал – не мог бы предотвратить катастрофы СССР, потому что экономическое благополучие не гасило, а играло роль катализатора распада. Чем лучше жили люди – тем больше вещей они между собой упоённо делили. Общество, которое сделало материализм (вещизм) своей казённой идеологией – само себя приговорило к страшному и позорному концу.

Всё социальное (а социалистическое – высшая форма социального) – создаётся духом и в духе. Даже на низших, фараоновых, ступенях – общество (социум) не может базироваться на экономических приоритетах. Ибо всё материальное, вещественное – всегда центробежно, и никогда не центростремительно. Всякий материальный достаток инстинктивно сохраняет себя (инстинкт самосохранения) – тем, что отказывается делиться.

Ибо делиться с ближними (а тем более дальними) для материального достатка – самоубийство: он убывает, тает, как снеговик весной. И потому приоритет материального производит десоциализацию до зоологического, животного, скотского уровня. Речь не только о падении социализма, как вершины социальности, но и о падении любой, даже простейшей, формы общественного бытия.

К. Маркс этого не понимал – и по справедливости такое непонимание должно было бы стать проблемой Маркса; но стало нашей проблемой.

Растлив народ делёжкой материальных ценностей, мы (СССР) разбудили такую древнюю и косматую, такую звериную и страшную силу, которую до сих пор ещё не можем до конца осознать. Обрушение СССР для этой зоологической стихии в душах людей – только начало, только разминка. В целом же речь идёт о последовательном демонтаже всей цивилизации и всей истории, о возврате во времена доисторические.

+++

-Деградация законности – связанная с тем, что сильным законность не нужна (она их только сковывает), а слабые не могут её защитить – именно потому, что слабые.

-Деградация культуры, связанная с тем, что культура – эстетическое оформление культа и его этики, а в отсутствии культа и этики остаётся «самовыражение» одного только скотства и безобразия. Культура, из которой выдернули стержень культа - превращается в бесхребетную слизь (и прямо на наших глазах!)

-Деградация науки – потому что наука нужна только для помощи бедным и облегчения жизни низам – а богатым верхам и без неё хорошо: зачем вентилятор тому, кто имеет раба с опахалом?

-Деградация политической системы, из которой выветривается духовно-культовый смысл храмового служения, и остаётся одна лишь звериная грызня за примитивнейшее зоологическое доминирование, превращающееся в самоцель.

-Деградация семьи и частной собственности – связанная с нарастанием животного эгоизма и утраты принципов заслуженности (законности обладания) собственностью. Когда неважно – каким путём и за что наградой получена собственность – это уравнивает собственничество с уголовщиной.

В итоге всего этого государство, как надстройка, утрачивает все полезные для подданного функции (защиты, организации, культуризации) и превращается в прилипшего к загривку паразита-кровососа, истощающего организм.

От такого псевдо-государства, паразита, утратившего все полезные свойства рядовой гражданин стремится избавиться – то есть выйти в до-государственную эпоху, в доисторические времена. Чем и объясняется, помимо прочего, почему у животных нет государств: никто не хочет тупого безысходно-эгоистичного доминирования над собой, никто не хочет служить и пресмыкаться – не получая за это никакой пользы для себя и своих близких. Из системы, которая для тебя совершенно бесполезна и мучительна – всякий пытается сбежать.

Всё это вместе я называю деградацией реализма[3], то есть угасанием в обществе веры в существование универсалий. В то же время это торжество номинализма[4], как говорят уголовники – «чисто-конкретного» (и не зря уголовники так говорят).

Учение об абсолютной случайности всего и полном отсутствии чего-то общего в вещах и событиях – убивает поиск закономерностей, а через это – и принципы законности. Какие же могут быть законы – если нет закономерностей? Вот и получается «Косово не прецедент» международного права, и т.п., далее по адскому списку либерального Запада…

+++

В 1985-93 годах мы встали на путь, который объективно является путём самоликвидации человека как вида «хомо сапиенс». И все эти «реформы», «либеральные взгляд» - лишь ликвидационная комиссия человечности. Лавочка закрывается, претензии принимаются до такого-то срока, а потом – всё… Никого уже не будут волновать ваши претензии, основанные на человеческих законах, человеческих потребностях и человеческом уровне.

Потому что если не будет человечества, как разумного вида (если биологические инстинкты дожрут нематериальные способности психики быть вне телесного) – то, конечно, не может быть и ничего человеческого: ни законов, ни специфических над-звериных потребностей, ни какого-то особого, расширенного, человеческого взгляда, вооружившего зрение микроскопами и телескопами.

Это я и называю лютым зверем, круглобоким и полненьким от человечины – «полный песец». И он идёт вместе с пургой «зимы человечества», ступая мягкими, но когтистыми лапами на-

…Всё чем жили мы вчера,
На всё, что завтра ждёт…

[1] В 2012 году глава Сбербанка РФ и экс-министр экономики Герман Греф вдруг посетовал: «Мне снятся сны о «XIX веке, когда бизнес-план, который передавался в банк для анализа, закладывал цену на пшеницу, которая была стабильна последние 50 лет, и можно было спокойно прогнозировать кэш-фло проекта на 50 лет вперед». При этом он отметил, что сейчас, в период волатильности, подобное в принципе невозможно. "Сегодня, когда акции самой устойчивой "голубой фишки" в стране, под названием Сбербанк колотит на 5-6% в день при объеме торгов миллиард долларов США, то вообще задумываешься, в каком мире мы живем". Греф – один из богатейших людей России, что уж о нас с вами говорить!

[2] В итоге создатель микроскопа Левенгук – был плохим торговцем шерстью и тканями, упустившим много в семейной прибыли. Сервантес умер в Мадриде в ужасной нищете. Мольер начисто завалил семейное мебельное производство, Серафим Саровский ушёл из купеческой лавки своей семьи знатных купцов Мошниных, ни Попов, ни Менделеев не стали купцами никакой гильдии – а разве их ума не хватило бы на миллионные обороты?!

Руководитель группы ученых Рижского института органической химии, которым удалось синтезировать впервые в Советском Союзе в 1969 году основу для лекарственного препарата Ремантадин, спасшего миллионы жизней по всему миру, Янис Полис скончался в марте 2011 года в Латвии… от истощения. То есть с голоду помер! Николай Лобачевский умер забытый всеми и почти слепой. Андре-Мари Ампер умер бездомным и безработным, попросив высечь на своём надгробье слова «Наконец-то счастлив!».

[3] РЕАЛИЗМ (средневековый) (позднелат. realis — вещественный, от лат. res — вещь) — направление в средневековой схоластической философии, Крайние «реалисты» утверждали, что «универсалии» (общие понятия) существуют реально — в виде самостоятельных духовных сущностей или прообразов, предшествующих отдельным единичным вещам. Исторически и логически корни подобных идеалистических воззрений идут от философии Платона с её потусторонним миром идей — архитипов. Наиболее видными представителями крайнего реализма были средневековые схоласты Иоанн Скот Эриугена (810—877) и Ансельм Кентерберийский (1033— 1109). По учению представителя умеренных реалистов Фомы Аквинского, общие понятия существуют до отдельных вещей лишь в мышлении Бога; в самих вещах они выступают как общее в предмете (аналогично аристотелевским «формам»); после вещей универсалии суть общие понятия, созданные человеческим мышлением. В столкновении номинализма с реализмом, в теолого-схоластических спорах вырисовывались последовавшая в дальнейшем борьба опытного знания против богословского рационализма, тенденции борьбы материализма с идеализмом.

[4] НОМИНАЛИЗМ (от лат. nomen — имя, название) — направление в средневековой схоластической философии, утверждавшее, что общие понятия (т. н. универсалии) являются лишь именами, словами, порождением человеческого мышления и языка, а подлинное, реальное существование имеют только отдельные вещи. Номинализм зародился в 11 в. Первым его крупным представителем был средневековый схоласт И. Росцеллин. Его ученик — французский философ П. Абеляр разрабатывал теорию концептуализма, близкую к номинализму. Наибольшего развития номинализм достиг в 13—14 вв. Видными номиналистами этого периода являлись английские схоласты И. Дунс Скот и У. Оккам. Номиналистические идеи оказали значительное влияние на теорию познания английских философов-материалистов Т. Гоббса и Дж. Локка.

Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ»; 6 апреля 2018