Летом я живу в маленькой деревушке. Это глушь, ссылка и вообще кулички. Пару лет назад, чтобы позвонить отсюда по сотовому телефону, нужно было забраться на дерево.

Представляете картину: сидит печальная тетенька на липе и кричит в трубку:

- Мама, привези бананов!

Как будто ее только что из Африки вывезли в суровую Россию и она еще не привыкла, что здесь нет бананов на деревьях. Залезла на липу и растерялась.

Вот эта тетенька была я.

Вокруг такие леса, что в них теряются даже кабаны и лоси. Ходят вокруг деревни, кричат тревожными голосами. Жители в ответ тоже кричат тревожными голосами.

- Шуууур, кабана-то видела?! К бане вчера выходил!

- Мааааань, у меня, чай, свой кабан в дому-то! Глаза б мои на него не глядели!

Свой кабан - это дядя Толя. Выпив, он всегда ходит по двору и роет землю - ищет клад. Мама говорит тете Шуре, что ее муж в прошлой жизни, наверное, был пиратом и закопал под пальмой сокровища. Но тетя Шура утверждает, что ее муж в прошлой жизни был такой же свиньей, как и в этой.

Как-то раз, выпив, дядя Толя с тоской оглядел свой перекопанный огород, взял лопату, взмахнул ею над головой, со свистом разрезав воздух, и вышел на улицу, размахивая лопатой. Жители с визгом разбежались и попрятались по домам.

То же самое сделали и мы с мамой. Потому что дядя Толя ростом с лося (с рогами включительно) и весит сто двадцать кэгэ - столько же, сколько мы с ней вместе взятые. И у нас из оружия только детская скакалка, а ею от лопаты не отмахаешься.

Дядя Толя прошел по опустевшей деревне, размеренно матерясь под нос. Остановился напротив нашей калитки. И вдруг, к нашему ужасу, перелез через нее, заранее перебросив лопату.

- Алена! - сказала мама очень храбрым дрожащим голосом. - Надо его отвлечь.

- Отвлечь от чего? - спросила я.

- От нас, - сказала мама. - Давай мы с тобой бросим что-нибудь ему из окна.

Тем временем дядя Толя забрел под навес и злобно швырнул на землю несколько поленьев.

- Давай, - согласилась я. - Например, гранату. У тебя есть граната?

Мама сказала, что у нее даже завалящегося ружья в доме не водится. А то бы она уже давно открыла сезон охоты на дядю Толю, хоть он и наш сосед через улицу.

Дядя Толя под окнами издал такой рык, что закачались яблони. Мама осторожно выглянула из-за занавески и вскрикнула.

- Мам, ты чего? - испугалась я. - Он ломится в дом?

- Нет! - прохрипела мама. - Он идет к клумбе с настурциями!

Надо сказать, что мама любит цветы, и они платят ей взаимностью. Все, кроме настурций. Но в тот год у мамы первый раз клумба покрылась желтыми и оранжевыми цветами, и она хлопотала над ними больше, чем надо мной, когда я поступала в институт.

Дядя Толя действительно направлялся к настурциям. Он дошел до клумбы, остановился и перехватил лопату поудобнее.

Мама приглушенно пискнула и метнулась к двери. Прежде, чем я успела ее остановить, она уже стояла на крыльце.

- Анатолий Семенович! - крикнула мама.

Дядя Толя опустил занесенную лопату и перевел на маму мутный взгляд.

- Анатолий Семенович, не здесь! - решительно сказала мама.

Дядя Толя смотрел на маму. Я стояла за ее спиной, не дыша. Видно было, как он мучительно обдумывает что-то.

- А где? - с безмерной русской тоской спросил дядя Толя. - Скажи, где?!

- Там! - сказала мама и протянула руку к нашей старой бане, стоявшей на самом краю участка. В этот момент она выглядела как Ленин на броневике.

- Внутри.

- Точно? - усомнился дядя Толя.

- Клянусь! - поклялась мама, не отводя направляющей длани.

Дядя Толя вздохнул, развернулся и пошел к покосившейся баньке. А мама немедленно помчалась к настурциям, чтобы убедиться, что с ними все порядке.

Настурции цвели и пахли, и моя храбрая мама облегченно выдохнула.

- Мам, - спросила я, глядя вслед дяде Толе, ввалившемуся в предбанник. - Тебя совесть не мучает?

- Еще нет, - сказала мама, проследив за моим взглядом.

Через некоторое время из бани раздался крик.

- Вот теперь немного мучает, - призналась мама.

Старой баней мы не пользовались уже много лет. В предбаннике, прямо над входом, завелось гнездо шершней. Зашедший внутрь человек, выпрямившись, неизбежно должен был задеть головой гнездо. Особенно если он ростом с лося с рогами включительно.

Когда дядя Толя вывалился из бани, размахивая лопатой, мама вздохнула. Она смотрела вслед соседу с таким выражением, с каким святоша смотрит на грешника, которого терзают бесы: с напускным сочувствием и тихим злорадством.

Дядя Толя проворно пересек наш участок и с молчаливой сосредоточенностью побежал по соседскому, перепрыгивая через грядки картошки. Лопата ему мешала, и он ее бросил.

Мама потом подобрала ее и отнесла тете Шуре.

И между прочим, та была очень обижена на нас. Потому что на ком сорвал свой гнев ее протрезвевший супруг? Правильно, на тете Шуре.

А к моей милой интеллигентной маме идти побоялся