История немецкой семьи Сони и Маркуса Бергфельд никого не может оставить равнодушным. Счастливая европейская семья с пятью детьми была разрушена германской службой защиты детей «Югендамт» после того, как в летнем лагере отдыха старшему из пяти детей Бергфельд прописали сильные психотропные лекарства, которые родители отказались давать ребенку, поскольку посчитали избыточными. В итоге всех детей изъяли, старшему убили здоровье уколами, а родителей объявили в розыск за попытку похитить собственных детей.

РИА Катюша публикует рассказ Общественного уполномоченного по защите семьи в Санкт-Петербурге Ольги Баранец, которая лично помогала несчастным родителям въехать в нашу страну:
— Обычная европейская семья: папа хорошо зарабатывает, мама растит детей, счастье и мир царят в доме. Так было до тех пор, пока семьей не заинтересовалась немецкая службы защиты детей «Югендамт». В летнем лагере отдыха старшему из пяти детей — Нико — буквально на второй день пребывания на «отдыхе» прописали психотропное лекарство (метилфенидат, или риталин) в очень большой дозе. Родители, получив консультацию местного врача о необоснованности препарата (заключение имеется), отказались пичкать ребенка психотропом. Однако врач лагеря, узнав об отказе родителей от его рекомендации, позвонил в «Югендамт» с жалобой.

В итоге отказ родителей давать сильный препарат ребенку послужил поводом для признания родителей безответственными. Последовало изъятие всех пятерых детей. Никаких предупреждений от «Югендамт» не было. Всех детей отобрали внезапно и одновременно — в 5 утра, командой из 20 вооруженных человек, при этом избили отца на глазах у детей и жены. Дети после отобрания были размещены в разные детские дома, сильно в них страдали, были лишены общения с родителями и между собой, в их отношении регулярно применялись неизвестные медицинские препараты; одну из девочек изнасиловали, 26 раз перемещали из одного детдома в другой, их попытки бегства домой были безуспешны.

Для родителей началась долгая и изнурительная борьба за возврат детей.

Решение суда о лишении родительских прав (которое состоялось буквально в течение недели после отобрания детей) построено фактически на двух обстоятельствах — на отказе родителей от рекомендации врача давать психотропный препарат ребенку и на клевете о наличии дома ссор. Родители прошли абсолютно все инстанции в попытке обжаловать это решение. Но суды были проиграны — суд в европейских странах всегда стоит на стороне служб опеки.

Соня и Маркус неоднократно участвовали в митингах против антисемейной политики в ФРГ. В 2014 г. организовали фонд помощи родителям, пострадавшим от службы защиты детей, на Мальте (куда надеялись вывести своих детей). На одном из митингов против ювенальной политики в Соню стреляли, она была ранена, потеряла сознание, попала в больницу и у нее вырезали часть почки.

Пока велась борьба за детей, старшему сыну Нико исполнилось 18 и его, совершенно больным, выдали родителям, повесив при этом на мальчика непосильную сумму долга в 240000 евро с ежемесячной выплатой государству по 7000 евро за «заботу о нем в детском доме». Оказалось, что применение сильнейших медицинских препаратов подорвало здоровье Нико необратимо.

Понимая, что и младших детей ждет такая же участь, родители умудрились вывести других двух сыновей и Нико в Испанию. Лечение Нико выявило необратимые процессы разложения костей и через два года в возрасте 20 лет Нико скончался.

Испанские врачи запросили у Германии подробности «лечения» Нико, чем раскрыли место нахождения родителей и других мальчиков. В начале марта «Югендамт» забрал младших братьев Нико прямо из школы в Испании. Соня и Маркус, понимая, что их обнаружение закончится 10 годами тюрьмы за «воровство» собственных детей из-под опеки государства, не могли вернуться в ФРГ, и фактически с тем и в том, что было при себе, решили бежать туда, где они не будут выданы немецкой полиции. Т.е. в Россию.

Опасаясь за свою жизнь, Бергфельды добрались до Латвии и обратились за помощью в посольство РФ, в Патриаршую комиссию по защите семьи и к российским просемейным организациям, в том числе к Общественному уполномоченному по защите семьи в СПб, который направил ходатайство о помощи семье в посольство.

Рассмотрев дело, российское посольство посчитало, что семья Бергфельд действительно имеет право на получение убежища в России. Но помимо теоретической возможности получения убежища на территории Российской Федерации, встал вопрос о его практическом воплощении.

Забрать семью в Риге из российского посольства было не трудно, но по мере приближения к российской границе нарастала тревога — из документов у немцев на руках были только внутренние паспорта. А для пересечения российской границы нужны загранпаспорта и визы. Чем ближе мы приближались к границе, тем более росло ощущение, что это Российская Государственная граница, а не КПП в бизнес-центре, и разъяснение от посла РФ в Латвии, что семья имеет право получить убежище — не более чем рекомендация. Фактически мы подъехали к границе только с горячим желанием оказаться в России.

Мою машину остановили уже на подступах к границе, фактически на нейтральной стороне. В течении 2 часов объяснений и переговоров мы оставались перед заветным шлагбаумом.

Соня призналась, что у нее так сильно колотится сердце, что сейчас выпрыгнет из груди. Мое спокойствие было натянутым и поддерживалось только моими коллегами из Петербурга. Наконец нас пропустили в погранзону. Следует отметить, что обращение пограничников было предельно строгим, корректным и вежливым. Хочу особенно поблагодарить начальника пограничного пункта на Российско-Латышской границе — спокойно, вежливо, но в рамках закона, терпеливо, учитывая создавшуюся нестандартную ситуацию, он разъяснил нам порядок и процедуру в сложившихся обстоятельствах. В его кабинете нам предложили кофе и чай с печеньем, что, конечно, несколько успокоило моих подопечных. С этого момента начались бесконечные вопросы: кто, откуда, куда, почему. Детальнейший опрос моего участия, обстоятельства их появления на границе, с чьим участием и т.д. и т.п. Теперь, если меня спросят, где в России порядок, я могу смело ответить: на границе у нас полный порядок! Можно спать спокойно — мышь не пробежит. Даже записать подготовленное заранее интервью мне не дали. Не положено! Граница! По сути, я выступала не только как переводчик, но и как проситель за эту семью. Пришлось убеждать пограничников, что ювенальная юстиция — это не вымысел. В рассказ Маркуса на границе сначала не поверили, и только фотографии и документы убедили пограничников, что семья действительно пережила все ужасы потери детей. Опрос длился несколько часов. По итогам, согласно регламенту, были заполнены необходимые документы, но в управление они отправились только утром.

Начались долгие часы ожидания. За это время Бергфельды рассказали, что отсудить детей у «Югендамт» в ФРГ практически невозможно. Соня сообщила, что к ним обращалась даже семья адвокатов, у которых также забрали детей и они, будучи сами адвокатами, ничего не смогли сделать и потеряли собственных детей. Также к Соне и Маркусу в период работы их фонда помощи немецким семьям на Мальте обращалась семья врачей (врачи в Германии имеют высокий социальный статус), которые не смогли вернуть детей из лап «Югендамт».

То, что сотворили с Нико немецкие «защитники прав» ребенка, может служить прекрасной иллюстрацией для будущего Нюрнбергского процесса над ювенальной юстицией — по факту, это было не что иное, как медицинские эксперименты на детях или даже преднамеренное убийство, совершенное с особой жестокостью. А сколько еще таких детей томится в застенках «Югендамт»?

Разумеется, Соня и Маркус, имеющие на руках доказательства бесчеловечного обращения «Югендамт» с детьми, представляют опасность для «Югендамт» и реально рисковали своими жизнями, оставаясь на территории Евросоюза.

Соня рассказывала, что, пробираясь из Испании в Латвию, они постоянно боялись, что любой пассажир автобуса может их выдать и их арестуют. За долгие часы ожидания на границе Соня неоднократно с ужасом спрашивала: могут ли их отправить обратно в Европу? Я утешала, что, конечно, нет. Как отрадно, что мои слова не оказались пустым утешением! К утру напряжение оказалось невыносимым. Маркус с нордической выдержкой пытался шутить, но очень часто просил приставленного к нам пограничника разрешения покурить. Для Сони я достала лоскуты, и прямо на границе мы стали с ней шить квадраты в технике лоскутного шитья. Это занятие и расслабило, и успокоило. К 5-6 утрам мы заснули прямо за столами в учебном классе погранзаставы. Утром нам сообщили, что документы переданы в МВД и ожидаются сотрудники для заполнения полного комплекта необходимых документов. Еще через пару часов эти сотрудники прибыли, и руководство погранпункта разрешило пройти на пункт юристу Патриаршей комиссии и переводчице с немецкого, которые в срочном порядке приехали помогать семье из Москвы. Последнее, что я слышала, собираясь в Петербург, — «у ее дочери полный запрет от "Югендамт” на обучение и получение профессии». Где граница этого безумия?!

И вот по образцу этой системы и систем других европейских стран у нас выстраивается нечто подобное под громким лозунгом «Права ребенка». (Вспомним хотя бы недавний пример, как сотрудники КДН и органов опеки защищали права детей до смерти этих детей. )

На сегодняшний день беженцы из Германии ждут решения наших органов о своей дальнейшей судьбе. В случае легализации в России им предстоит дальнейшая борьба за детей, в чем мы постараемся оказать им содействие. Пожелаем им удачи и вздохнем с облегчением, что такого беспредела в России пока нет. Надеемся, что и не будет!

Благодарим всех, кто принял участие в судьбе этой семьи: активистов Российского всероссийского сопротивления, которые оказывали помощь семье в Европе, сенатора Елену Мизулину, которая поддержала нашу просьбу, направив письмо в МИД, сотрудников посольства России в Латвии, пограничников и всех неравнодушных людей, которые помогали нам в этой истории. Просьба всем, у кого есть такая возможность, пожертвовать любую сумму на первичное обустройство семьи Бергфельд в России: сейчас бедные родители и сопровождающие их активисты — такие же беженцы от немецкой «Югендамт» — вынуждены ждать в гостинице оформления необходимых документов.

Ольга Баранец