Дима Билан о дырявых брюках, лысине и русском мате
Дима Билан рассказал, почему резко менял имидж, а еще вспомнил о самых неприятных историях, которые происходили с ним на гастролях. И, конечно, упомянул и о своем новом альбоме, и о любви. Про Диму Билана ходят разные слухи. Ему приписывали порочные связи, уличали в пагубных привычках, а недавно просто похоронили. Но в ноябре Билан все же поднялся на сцену за званием заслуженного артиста России и вдобавок объявил о грядущем большом концерте, в преддверии которого выпустил новый клип. Узнайте о том, где Билан нашел источник кайфа, как столкнулся с харассментом и почему пропадал — в большом откровенном интервью и исключительно на «вы».
— Что такое «Планета Билан», что нам с ней делать и что вы хотите сказать, открывая ее?
— Во-первых, хотим создать свой собственный неповторимый контент. Он не будет экспроприирован у кого-то, ничего не будет содрано. Повторения, конечно, наверняка не избежать — на тему космоса рассуждал не один музыкант. Тема бесконечности волнует меня постоянно. Я решил высказаться, оправдаться за все свои проступки. Материал, который давно не звучал, музыка… Люди все-таки любят музыку, правда же? Любят и ходят на шоу.
— В пределах восьми тысяч, это ВТБ-арена, которую достроили совсем недавно. Давно я возле этого здания ходил и облизывался. И вот 6 февраля все свершится. Шоу — это разговор с собой, такой искренний рассказ про свою жизнь. Через призму музыки. Всем известно, что музыка — это янтарь, якорь, который замораживает эмоции. Мы все возвращаемся в свое прошлое. Оно прекрасно в разных аспектах. Это важная информация, настольная. Те, кто скучал по старой музыке и новой, смогут получить удовольствие. Будет история, построенная на свете. И, конечно, на артисте. Шоу тоже должно быть неподражаемым.
— А если проще?
— Это такой мюзикл, который стремится к новому жанру. Рассказ про собственного меня. «Планета Билан» — это планета со своей гравитацией, со своим миром. Там будет такая мысль, что каждый человек неподражаем, у каждого есть свой характер, свой климат, своя атмосфера.
— Все это красиво звучит. И очень заоблачно.
— Все будет действительно так. Постараемся все выполнить. Я еще обязательно должен отметить, что это шоу будет ходить по городам-миллионникам. Я давно размышляю на тему космоса, меня интересует вся эта научная составляющая в том числе.
— Некоторые из нас настолько далеко выходят в космос, что теряют ориентацию. Вам, например, знакомо такое понятие, как харассмент?
— Ох, да. Много лет назад меня домогалась одна дама. Ходила на все мои концерты. Преследовала меня. Но это мне нравилось. Она мне была симпатична. В итоге мы какое-то время жили вместе.
— А со стороны мужчин были знаки внимания?
— Может, что-то и было. Ты же артист — значит, ты космополит. Ты встречаешь огромное количество характеров. Но какой смысл на этом заострять внимание, зацикливаться? Ты должен оборачивать все в шутку. Взять то же самое Евровидение. Понятно, что туда приезжает много различных сообществ, которые нужно уважать. В конце концов, в первую очередь они просто люди. Меня там тоже причисляли к тем или иным…
— Есть сейчас люди, от которых вы сильно зависите?
— Ни от одного человека.
— Нет ни одного человека, кто мог бы разрушить вашу карьеру, вашу жизнь?
— Нет. Бог только.
— Это глубоко.
— Это высоко. Я независимый человек. Конечно, я не камикадзе. У меня сейчас контракт с PMI.
— С ребятами, которые концерты делают?
— Да. Естественно, это взаимный интерес, взаимный заработок. И мой, и компании, которая вкладывается и всем этим занимается. Поэтому я соблюдаю пункты контракта.
— Они жесткие?
— Да нет, нормальные. Концертные, артистические — когда ты включаешься с большой компанией и большим количеством людей в какое-то дело. У меня нет продюсеров. У меня есть компаньон, есть подруга, это Яна Рудковская. Я ни от кого не завишу, я абсолютно свободный человек. Да, можно сказать, что у меня был с ней контракт. Был период притирки, когда мы понимали, что к чему. Вообще, это было нормально. В какой-то степени я был ее мостом для входа в шоу-бизнес. Тогда это было не совсем просто. Благодаря каким-то там проектам, рвению и моей маломальской артистической известности мы вошли в это поле. Конечно, она мне тоже очень помогла. Это было совместное движение вперед. Мы уже шесть лет существуем без контрактов. Я независимый, поэтому если завтра я решу куда-то пойти, я возьму и пойду.
— Куда-то зовут?
— Много куда, много с кем работали раньше. Я вам, наверное, раскрою секрет, но все, кто декламирует, что вот они сделали себя сами…
— …врут?
— Да нет, не врут. Вообще, моя жизнь — это череда принятых мною решений. Как вам — звучит?
— Прямо как цитата из профиля школьницы во «ВКонтакте».
— Ну вот я вычитал где-то — и как дурак повторяю. Поэтому тебе решать, с кем тебе идти, с кем тебе подписывать что-то. Переступить через свои принципы или не переступить. Я выбираю второе зачастую.
— А первое? Было когда-то?
— Да по большому счету нет. Конечно, человек может все оправдать.
— Ну вот это сейчас и происходит. Или нет?
— Если у вас есть другие вариации на эту тему, то…
— Нет-нет, у меня вообще ничего нет.
— А в чем человек переходит принципы? Интересно сейчас как-то звучит и странно.
— Мне кажется, что в каких-то моментах…
— Ну вот вы сейчас сказали — давайте говорите, в чем.
— Я не сказал, я уточняю, интересуюсь. Вот вы говорите, что нет, — я вам верю.
— Хорошо, тогда продолжаем. Я не переступал по большому счету ни разу.
— «По большому счету» — почему оговорка?
— Потому что человек — не идеальное существо. Все люди врут. Кто в чем. Кому-то просто нравится, кто-то от этого адреналин получает. Я зачастую вру, чтобы не обидеть человека. Всегда понимаешь, что тебе нужно найти подход. Иногда ты, конечно, делаешь больно. Не без этого, это сто процентов. Особенно больно можно сделать в личных отношениях. У меня это было неоднократно.
— А есть человек, который может разрушить вашу жизнь или карьеру?
— Опять же — кому-то может показаться, что жизнь разрушится, а другой может на этом возрасти. Тебя попытаются разрушить, а тебя это приподнимет. Бой и скандал влечет за собой интерес. Сложно сказать, все относительно.
— Ну, скандалов было много. Какие из них были особо неприятными?
— Ну, меня разрушали, угрожали…
— Кто угрожал? Чего хотели?
— Ну, скажем так, структуры определенные. Заставляли подписать контракт, я не подписывал.
— Когда это было?
— Давно. Лет девять назад. Все эти вопросы через суды решались.
— И как это разрулилось?
— А вот взялось и разрулилось само по себе. Высшие силы мне помогли.
— Долго длилась эта нервотрепка?
— Ярких шесть месяцев.
— А что это за отголоски прошлой жизни?
— Скажем так, я ушел из одной компании и пришел в другую компанию. Там я был достаточно свободным и никакого контракта не имел. А меня заставляли этот контракт подписать.
— «Заставляли» — это как? Били? Или просто разговаривали?
— Разговаривали, очень долго. Сколько мне тогда было — 25—26 лет. Все происходило по-серьезному. У меня был шок. Я хотел уехать из Москвы, все бросить.
— А куда?
— Да не знаю, куда угодно. В Кабардино-Балкарию. Это к тому, что было разное абсолютно.
— Ну, это мужественно, круто.
— Я не могу называть вещи своими именами. И людей не могу называть.
Все было. На мой неокрепший мозг. И было тогда очень много моментов, после которых можно было загнуться. А я вот продолжаю гнуть линию. Есть люди, которые могут навредить, разрушить жизнь и карьеру. Наверное, это дух времени. Каждого человека может, если и не разрушить, то встряхнуть жизнь. Прощаться с жизнью из-за каких-то опубликованных голых фоток — это ерунда. И с каждым днем это становится все большей ерундой.
— Потому что столько сейчас этих голых фоток. Кого ими удивишь?
— Люди модифицируют свой мозг, для многих это становится нормой. Можно вспомнить какие-то совсем шапочные времена, года, столетия. Блудливые. Все было. Все разрушалось запросто. Потом были доблестные времена, доблестные люди. Сейчас мы движемся к Вавилону. Когда все — норма. То, что раньше убило бы человека, сейчас… Перевертыши на каждом шагу. Что было нормой, стало не нормой, и наоборот. Это все общие слова, да?
— Ну а примеры есть? Что было нормой, а сейчас шокирует?
— Публикуют там какие-то фотографии. Кто-то делает это специально.
— Это медийность дополнительная.
— Десять лет назад это было о’кей.
— Нет, это было шоком, конечно.
— Вот, а сейчас это добавляет хайпа. Ха-ха. Главное, не сваливаться в эту историю. Я вот как раз взял курс на то, чтоб не скандалить, не участвовать в каких-то там разборках, не быть санитаром леса и не решать проблемы других. Потому что им виднее — их проблемы. Внимания к себе я не хочу. И к тому человеку, который оступился. Я не буду бить лежачего. По таким принципам и живу. Вот поэтому я скучный.
— А как поймать кайф, выступая под звон тарелок на корпоративе?
— Я пою для себя в первую очередь. Для самоощущения. Эгоистический абсолютно подход. Я уверен, что нужно быть жадным до каких-то вещей: до эмоций, благ, общения, людей. Нужно собирать образы — иначе ты пустеешь, иссякаешь, тебе нечего рассказывать. Если тебе нечего рассказать, ты заканчиваешься. Перестаешь существовать как артист. Сегодня все есть, завтра — нет. И чтобы оставаться на двадцать лет и дальше, тебе нужно быть наполненным и насыщенным человеком. И придумывать что-то новое. Потому что люди и города повторяются.
— Каждый из нас повторяется.
— Надо создавать у всех ощущение, что это не повтор. Боремся мы за что? За творчество! Не словами и каким-то компроматом друг на друга. Чтобы добиться людей, которые захотят к тебе прийти. Сейчас есть новая волна артистов, она замечательная. Я тоже когда-то был новой волной: исполнял R&B, и все говорили, что это хрень. Но я знал, к чему стремиться. Дух сегодняшнего времени — быстро по верхушкам проскакать, что-то показать, куда-то попасть, улететь, и все. А вот в долгую пойти…
– Ну, вот что вы сейчас хотите сказать нам всем?
— Я все доказываю только себе. Скажу честно, я эгоист. И я гедонист — получаю удовольствие и кайфую. Если удовольствие получают люди вокруг, значит, я их заряжаю. Вы, наверное, заметили, как приятно находиться рядом с человеком, который горит и любит свое дело.
— А вы сами от кого заряжаетесь?
— Так от людей же! От вас сейчас сижу и заряжаюсь. Мы говорим, мне интересно, все какое-то новое, другое. Где-то острота, где-то еще что-то. И природа. И любовь, конечно. Короче, либо от природы заряжаешься, либо от любви. Третьего не дано.
— И что такое любовь?
— О, это слишком долго! Любовь — это желание понять, наверно. Раньше казалось, что это неспокойствие. Когда это треш, взрыв, и ты не можешь даже дышать. Но на самом деле это не более чем желание секса — когда все такое гипертрофированное, яркое, всепоглощающее.
— Такая вспышка, увы, угасает.
— Не угасает, а меняет свой цвет, оболочку. Свою ценность. Каждые десять лет или семь.
— Сейчас у вас какие ценности, какая оболочка?
— Хочется просто, чтобы понимали и не лезли в душу. И не хочется зависеть от этого чувства. От любви, то есть. Она отнимает много времени. Да, дает много производных, но само чувство тяжелое.
— Местами даже больное.
– Да. Поэтому идеально было бы так: ты зашел, включил в розетку любовь, попользовался, потом выключил — и вышел. Так, конечно, не бывает. А как было бы круто: позвонил, когда захотел, и сказал: «Приезжай!»
— Это супер! Только вот потом никто не уезжает.
— Да! Душит это все.
— Вот не все чувствуют момент — когда хорошо бы уже и свалить. Ну а сейчас есть тот, кто вдохновляет или хотя бы «душит»?
— Я сейчас кайфую от подготовки к шоу «Планета Билан», от творчества. У меня много планов. Я не слишком сейчас завишу от кого-то. Я не в обязательных отношениях. И это прекрасно.
— А чувствовался когда-нибудь кризис среднего возраста?
— Да. Год назад. В 35 лет. Когда я перестал чувствовать, где поверхность, а где дно.
— Помните момент, когда это было?
— Все наложилось: потухшее состояние детского «Голоса», работа в благотворительном проекте «Не молчи» с Натальей Водяновой. Нет, проект супер! Но я не люблю полумеры, поэтому погрузился в это с головой. Потратил много сил и энергии. На каждом концерте выкладывался перед родителями особенных детей, занимался с детьми с ограниченными возможностями. Они все были в проекте «Голос», и там почему-то так повелось, что ко мне нужно обязательно прикоснуться — и будет счастье. Но чудес не бывает. Я устал соответствовать образу какого-то волшебника. Поэтому я начал нарочито показывать свою жуткую сторону. Не с детьми или их родителями, а вообще — публике. В какой-то момент ушел в себя и начал разрушаться.
— Бухать?
— Нет. Начал терять силы. Все внутри было выжжено. А такое состояние очень вредит карьере. Потому что, находясь в нем, ты, например, вдруг бреешься налысо. Но мне было абсолютно наплевать! Это был жуткий протест. Я перестал в людях видеть самостоятельные единицы. Для меня все вокруг слились в единое пятно. Вот есть я один, а вас — много. И что вам от меня вообще нужно! Что вы напали все на одного, вам не стыдно?! А получите!
— Ну а внешне нравились себе лысым?
— Я кайфовал. Я говорил себе: «Кто сказал, что мне это не идет? Кто сказал, что я не могу это сделать? Я позитивный и положительный? Смотрите, вот вам». Но вот если бы я тогда этого не сделал, не коснулся, сейчас я был бы в некоторых вещах зажатым. Понятно, как личности мне всегда есть куда расти. Но в какой-то момент пришло осознание: я — человек. Вовремя пришло. Я все сделал тогда, когда это было нужно.
— И пропали черт-те на сколько. Вас уже некоторые хоронить начали.
— Ага, все писали: «Билан умер». А я первый раз за всю свою жизнь в шоу-бизнесе позволил себе взять отпуск на целых три месяца! Улетел в Исландию, где, кстати, все равно не переставал работать — снимал там много всего. Клип вот выйдет.
— И все-таки — как здоровье?
— Да прекрасно! Сейчас я светел, легок. Чувствую себя на 25—26 лет. А опыт — это же важно, я подрос головой.
— А как вашу лысую голову воспринимали на концертах в регионах?
— Протест протестом, но я стеснялся, работал в шапках. Одно дело ты выкладываешь фото в соцсетях, получаешь какие-то лайки, но ты не ощущаешь физической реакции. А другое дело — появиться перед живыми людьми. Потом была большая пауза, я немного отвык от сцены и на концерте в Таллине решил перешагнуть этот барьер и первый раз вышел лысым. И люди, конечно, просто… они жалели меня, сопереживали! А для меня жалость — это производная любви. Жалеешь — значит, тебе небезразлично.
— Потом уже нормально выходили на сцену без шапки?
— Да, спокойно, с удовольствием. Я реально вырос. Когда ты выходишь, снимаешь шапку и оголяешь лысину, ты сразу вырастаешь на несколько лет.
— А почему налысо, а не покраситься?
— Тупо не идет.
— Кто-нибудь отказался работать с вами после этой выходки?
— Нет. Ни в одном контракте не было пункта, который запрещал бы мне это делать. И такой — раз, и проскочил. Но на самом деле была тревожная ситуация. Но все разрулили.
— Сейчас у вас много рекламных контрактов?
— Многие обращаются, да. Но я не буду сейчас говорить: «Предлагают много, просто я отказываюсь». Все так говорят, я не хочу. Главное, чтобы нравилось мне самому. Если мне что-то нравится, то я могу просто так повесить пост.
— Например?
— Пробовал, например, телефон известной марки. Но мне не понравилось ни меню, ничего вообще. У меня «макбуки», сложно было переключиться. Но я честно хотел перейти на последний, девятый, по-моему. Или вот понравится какая-нибудь еда, ресторан. Без денег постил тот же «Паризьен», в котором мы сейчас сидим. Это старое место. Я здесь выступал лет 18 назад. А построили здание в 1881 году.
— Есть границы, которые вы бы не переступили, заключая рекламный контракт?
— Я вспоминаю интервью Литвиновой. В нем она рассказывала сюжет ролика, в котором ей предложили сняться: «Ты типа озвучиваешь селедку, ей отрезают голову, и ты говоришь, что это счастье находиться в этом салате». Я бы так ответил на ваш вопрос: мне рекламируемый товар должен нравиться.
— А вам приходилось агитировать? Например, во время выборов.
— Я снял частный самолет и полетел в Кабардино-Балкарию на выборы президента.
— Сколько стоит частный самолет из Уфы в Кабардино-Балкарию?
— Около 30 тысяч евро. Я прилетел, проголосовал и улетел на концерт. Для меня был принципиальный момент попасть на выборы. Я хотел обхитрить прессу, я прописан в Кабардино-Балкарии. Открепительный не взял, значит, не смог бы проголосовать. А в Instagram я сказал, что проголосую. Это еще одна мотивация, но это вторичная мотивация. Главное, что я сам хотел это сделать.
— За кого голосовали?
— Я голосовал за Путина.
— В экономе давно летали? Богато вообще живут наши звезды?
— Смотря кого мы так называем. Настоящие артисты и звезды — те, кто был в восьмидесятые и девяностые. Бывает, живут так же, как голливудские артисты, это правда. Только наши затрачиваются побольше. Сил больше вкладывают.
— Вы много тратите? Чувствуете, что сил слишком много приходится вложить?
— Нет, сейчас все в кайф.
— А было такое, что набрал такую скорость, что голова отлетает?
— Да, когда ты неграмотно рассчитал гастроли, а потом тебе предлагают проект «Голос», но ты не можешь не пойти. И хочется и колется. Ты идешь туда и сдыхаешь. Перед Новым годом тебя не существует просто.
— А вспомните самое дно, где приходилось выступать.
– Был как-то у меня концерт, на котором было два человека. Ну, конечно, это было очень хорошо оплаченное выступление, корпоратив. И может, не дно это вовсе. Но с эмоциональной точки зрения — полный ад. Вообще не понимаешь, что тебе делать, как себя вести.
— Это больше похоже все-таки на топ, а не на дно. А вот когда приезжаешь — встречает раздолбанная тачка, обшарпанный ДК, разбитая гримерка…
— Такое было, конечно. И понимаете, в чем дело: тут главное — не показать слабость. Иначе ею будут пользоваться. Поэтому выход один: если ситуация патовая, ты видишь раздолбанную тачку и понимаешь, что все пошло не так — нужно обхитрить ситуацию. Ты садишься в эту тачку и начинаешь ржать. Приезжаешь в гостиницу и спокойно, медленно начинаешь там все переделывать. Спокойно говоришь администратору: «Вот этого человека меняем, этого убираем». Только не надо резких движений и громких возгласов. Потому что ты не можешь вопить на весь отель: «Что за хрень у вас тут происходит?!» Потом же все повернут так, будто ты наезжаешь на весь город, а не на конкретных организаторов. Понимаете, какие это рамки?
— Совсем молчать тоже глупо. Да и в какой-то момент становится уже просто не смешно?
— Еще бы! Недавно в одном городе на меня свалилась куча бед разом. Не буду его называть, естественно. Сначала в гостинице плохо работал интернет. А, извините, без него невозможно работать, работа висит, дедлайны горят — а у тебя не открывается страничка. При этом из крана течет желтая вода, и только холодная! А еще приносят какую-то ужасную еду. И ты понимаешь, что все против тебя. И последняя история в этот же день: я ложусь спать, отодвигаю балдахин, и там лежит презерватив. Причем полный, завязанный в узел! И ты думаешь: «Ну, класс, охрененный день вообще».
— Ну, прямо перевыполнили райдер!
— А что делать, сходить с ума? Это слишком просто. Хрен вам. Я даже хотел в сторис все это снять и выложить, но потом подумал, что отель не виноват. Мало ли, не заметили. Я не жалуюсь в соцсети. Я космополит. Иногда просто беру и переезжаю в другую гостиницу. Так ты чувствуешь себя хозяином положения: ладно, пусть там есть комары, но чем-то ты должен жертвовать. Но в том городе этот отель был лучшим.
— И никого даже не наказали за такой прием?
— Снова сыграло это вечное желание идти на компромисс! У людей, к сожалению, оно воспринимается как слабость. У нас как принято: угрожать, орать матом. Вот это сила. Так делает настоящий руководитель! Крепкий, жесткий. А я думаю, что если ты руководитель, то нужно просто увлекать.
— Это сложнее. Мы по меньшему сопротивлению идем.
— Я это понял и поэтому такой: «Я знаю секрет, ха-ха».
— Ну, а матом…
— Я редко матерюсь, честно. Не могу сказать, что это хорошо. И сразу презираю себя, если это сделал
— Песен матерных у вас при этом нет.
— Нет. Знаете, что еще. Я заметил вот какой дух времени: люди считают, если ты материшься — значит, ты честный, откровенный, правильный. Типа мат — это откровение. Ведь если дома ты материшься, а на публике нет — то лицемеришь. Что за перевертыш?! В какой-то момент я пошел за этим. В одном проекте у меня образ душевный. В другом проекте я принципиальная скотина. Я разносторонний человек. О’кей, ты можешь быть дома каким угодно. Но это лицемерие. Все люди дома другие. Все люди надевают маски, когда выходят в люди. Ты одеваешься, ты хочешь, чтобы тебя воспринимали вот так, а не иначе. Кто-то красит лицо, глаза — а это уже маска. Человек не может существовать без нее.
— Сплошные маски и фейки! На концерте я видел, как вы выбросили пиджак в зал, девочка поймала его, а охранник у нее отобрал сразу. Даже это не по-настоящему?
— Я несколько раз говорил организаторам: «Зачем вы забираете? Я же выкинул его на эмоциях, это правда». Ну, пару раз просил забрать. Часы как-то выбрасывал в толпу. Кстати, вроде настоящие, не подделку. Один влиятельный человек подарил, у которого куча машин, домов. Я их кинул в народ. Еще много рубашек выбросил в толпу. Это так, совсем детский сад.
— В общем, часть забирают, а что-то оставляют толпам?
— Да! Когда отбирают, я постоянно спрашиваю: «Зачем вы это делаете?» Я за честность на сцене во всех смыслах.
— И под фонограмму — никогда?
— Нет, бывает. Я никогда не декларировал: «Вот, я никогда не буду петь под фонограмму». Когда получается, когда нет. Когда вдруг там что-то случается — не расписан сценарий, не поставлена сценография…
— На живом голосе факапили?
— Там все всегда прячется за голую эмоцию. В принцип, все можно сделать. Даже сфакапить. В этот момент я импровизирую.
— Кстати, про факапы. В вашей книге «От хулигана до мечтателя» вы рассказывали, как постоянно рвали брюки — по поводу и без.
— А, да, это часто было. Когда мне давали звание заслуженного артиста Кабардино-Балкарии, я вышел в костюме, и у меня порвались штаны. Это было на площади. Я просто завязал пиджак и продолжил. Я вообще за такие факапы, они мне нравятся.
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.