Домой я вернулся только к девяти вечера. Хотелось просто немного полежать и расслабиться. Проблемы, регулярно возникающие в последнее время, выматывают меня окончательно.

Расслабиться не получается, я полулежу на диване в дневной, закрываю глаза, но тут же в голове начинают вертеться мысли о том, сколько я ещё не успел сделать за сегодня. И что нужно что-то поесть, нет не хочется, просто нужно. А потом ещё часа три поработать, разобрать бумаги и отпечатать пару новых договоров. А завтра, опять в семь утра нужно быть уже на ногах.

С ненавистью сжимаю кулаки и пытаюсь отогнать мысли о работе. Я уже не помню, когда в последний раз нормально спал. Злость стала моим привычным состоянием. Я устал. И в то же время, я знаю, что не могу останавливаться. Только не сейчас.

Я рискую слишком многим, фактически могу потерять все, что у меня есть. Если остановлюсь то уж точно потеряю. Иногда в голове появляются предательские мысли: "Зачем вообще нужна такая жизнь?" Я ненавижу серые дождливые дни, я ненавижу яркое солнце, бьющее по глазам, я ненавижу себя.

Терпеть не могу, если никто из друзей не звонит по телефону, когда же звонят, я с ненавистью смотрю на выписавшийся на дисплее контакт и думаю: "Откуда же ты взялся? Что вам всем от меня надо!"

У меня просто нет сил жить, мной движут еще какие-то непонятные злость и ненависть ко всему.

-Так, все, хватит! - одёргиваю я себя. Сейчас, отгоню все мысли о проблемах, просто полежу и все же попытаюсь расслабиться.

Стараюсь ни о чем не думать, расслабляю кисти рук и просто слушаю тишину. Некоторое время мне это удаётся, но вскоре опять, медленно по-змеиному, в голову начинают лезть мысли о том, сколько проблем нужно ещё решить. Появляется ненависть к самому себе.

За то что устал, за то, что не могу разрубить этот узел проблем одним ударом меча. Как я сюда попал, что я вообще делаю уже столько лет в этой чужой стране? Сука-жизнь... Опять гоню от себя все мысли, нет не пытаюсь думать о чем-то хорошем, пытаюсь не думать ни о чем.

Тишина взрывается звонком телефона. Какого черта! На настенных часах уже без пятнадцати десять. Что ещё кому надо от меня!? Иду за мобильником. На дисплее высвечивается номер моих родителей.

Ну что вам, родные мои? Только не спрашивайте как у меня дела, не спрашивайте почему голос злой и усталый. И пожалуйста, не спрашивайте когда я приеду в гости! Я знаю, что уже полтора года не был дома. Знаю, что уже четыре месяца обещаю приехать, "как только с проблемками разберусь". Но не могу! Поймите меня, не могу я сейчас приехать! Слишком много работы, слишком многое рискую потерять. Не могу.

- Алло, - знаю, что голос у меня недовольный и уставший, но ничего не могу с собой поделать. Ещё недавно притворялся, а сейчас уже не могу, да и не хочу.

- Макс, привет, - слышу голос отца. Уже это удивляет, в такое время звонят обычно мама или бабушка, - Как у тебя дела?

В ответ хотелось сказать, что плохо, что ужасно устал и не вижу просвета, но что-то сдержало. Может его серьёзный тон, может что-то другое.

- Ничего, как у вас?

- Полчаса назад отвезли деда в больницу. Инсульт.

Молчу, пытаюсь понять, что он мне говорит. Не может быть! Дед здоров как бык, я только позавчера вчера с ним говорил. Он же до сих пор гирю пудовую поднимает раз двадцать!

- В каком он состоянии?

- Не знаем, мы в больнице. Я вышел только тебе позвонить.

- Я вылетаю!

- Ну чем ты поможешь? Ты лучше дела свои подтягивай.

- Ну не знаю, побуду с ним, поговорю.

- Он в себя не приходит, иногда глаза открывает и мычит только. Он даже не знает где он и, похоже, никого не узнаёт.

Молчу в ответ, в голове проносится всё, что я когда-нибудь слышал об инсульте. Немного, понимаю, что просто ничего не знаю, ничем помочь не могу. Самое страшное в жизни - понимать, что бессилен помочь кому-то из близких. А страх всегда порождает злость, злость и ненависть. Сука-жизнь...

- Макс, ты не волнуйся. Здесь сделают все возможное, остальное - воля Бога. Я вообще тебе говорить не хотел, у тебя и так проблем хватает. Но это было бы нечестно. Давай, созвонимся.

- Пока.

Я ставлю чайник на огонь. В общем-то я довольно спокоен. Я люблю деда, очень люблю. Но ему уже восемьдесят один... Мы люди и мы не вечны. Ему восемьдесят один и еще позавчера он говорил со мной, рассказывал, что каждый день делает зарядку, что больше 15 раз от пола не отжимается, себя бережёт. А это уже неплохо, очень даже неплохо. Дай Бог всем так...

Я откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза. Я очень устал. И в то же мгновение нет. Уже нет. Потому что я вдруг вижу свои детские ноги в сандаликах, вскакиваю с лавочки во дворике и бегу навстречу деду. Он радостно улыбается.

- Ну что, казак, скучал без меня? Смотри, я тебе гостинцы принёс.

Гостинцы меня мало интересуют, больше меня волнует, что он обещал смастерить мне лук после работы. Мы идём за дом, к сараю, где у него инструменты, и он рассказывает мне из какого дерева лучше его делать. Его выбор останавливается на яблоне. Смотрю как все спорится у него в руках. Он же вырезает выемки для тетивы и рассказывает мне про своё босоногое детство.

- Отца забрали у нас тогда, по ошибке. А нас у матери семеро было, ну вот и думали как прокормиться. Я обычно драться ходил за пирожки. Ну понимаешь, Федьку побьют в соседнем селе, он ко мне бежит, жаловаться. Ну а я говорю ему, чтобы пирожков братьям и сёстрам моим принёс, и иду с обидчиками его разбираться. Ты не смотри, что я ростом маленьких, руки видишь какие! - он показывает мне свою жилистую руку. Я вдруг вспоминаю, что бабушка говорила несколько дней назад, что он гвозди в дерево без молотка забивать умел.

- Деда, а это правда?

- А ты сходи в сарай, принеси мне "соточку".

Неужели! Я думал, это он в молодости только мог. Я возвращаюсь с несколькими десятисантиметровыми гвоздями.

- Так, куда бы его? - дед смотрит по сторонам.

- А вон, в яблоню!

- Ты что! Она же живая, нельзя так, - качает в ответ головой, подходит к деревянной стене сарая, - А вот сюда мы его.

Я смотрю как он ставит гвоздь к стене и одним ударом забивает его почти по самую шляпку. Потом второй, третий.

- А почему до конца не забьёшь? - не успокаиваюсь я, гвозди на сантиметр торчат из доски.

- Так стенку гвоздодёром портить не хочу, - подмигивает мне дед, упирается левой рукой в стену, пальцами правой берёт гвоздь за шляпку и выдёргивает его из стены, потом достаёт и другие два.

- Я в молодости кулаком никого не бил, пальцы сломать боялся. Дам отак от ладонью по уху наотмашь, с ног слетит человек и больше не лезет.

Я молчу в ответ, только гвоздь за спиной пробую пальцами своими детскими. Очень уж хочется мне вырасти и тоже так научится. Дед подмигивает мне, возвращается к ветке и продолжает мастерить лук.

Свисток чайника заставляет проснуться. Жаль конечно деда, очень жаль, но все же восемьдесят один ему уже. Очень хочу, чтобы выжил, но если что - надо смириться, и так пожил - дай Бог каждому. Вдруг неожиданно представляю, как он лежит сейчас в палате, как периодически приходит в себя и испуганно оглядывается по сторонам, пытаясь понять, где он и почему не может двигаться.

Я вдруг понимаю, что ему сейчас безумно страшно. Эта мысль пронзает меня внезапно и от этого становится больно. - Дед, ты только не бойся, ничего не бойся. Я не хочу, чтобы тебе было страшно. Не хочу и ничем не могу помочь. Меня даже нет рядом...

Мне надо закончить только пару важных вещей. Тогда я смогу выехать домой. Вроде бы все готово, по крайней мере с моей стороны. Но опять что-то срывается, один из партнёров тянет время и не подписывает нужных мне бумаг. Ему не к спеху. У меня же появляются ещё и новые проблемы, заклятый круг какой-то.

Звонит телефон и мне сообщают, что подписание бумаг откладывается ещё на пару дней. Дед по-прежнему в реанимации, и как оправдание тому, что я не могу к нему приехать, слова , что к нему все равно никого не пускают. Хотя, меня пустили бы. Я точно знаю, что пустили бы, но я по-прежнему не могу выехать. И я очень хочу его видеть. Ненавижу все вокруг себя, ненавижу себя самого. Ещё этот звонок.

Да все вокруг, абсолютно все, за что ни возьмусь, валится из рук, а если не валится то ускользает. А я просто уже отупел от всего вокруг, от усталости, от постоянной борьбы со всеми. От понимания того, что партнёры попросту видят моё состояние и думают, что попросту меня надо дожать и я сломаюсь. Лишний плюсик к их благосостоянию. Им плюсик и им даже наплевать, что они пытаются забрать у меня абсолютно всё. Неужели они не понимают, что то, что они пытаются забрать, это попросту всё что я имею? Может им объяснить? Так и сказать прямым текстом. Нет, не для того, чтобы пожалели. Эти не пожалеют, они бизнесмены. Чтобы поняли, что хватит пытаться. Что я устал хитрить и бороться за то, что и так по праву моё. И что если даже вдруг у них и получится, то мне нечего больше терять. И если это случится, то им то уж точно деньги уже не нужны будут.

Смотрю по сторонам, вспоминаю, что через дорогу от меня казино. Раньше заходил иногда, от проблем здорово отвлекает. Шагаю туда, не для того чтобы отвлечься и не для того, чтобы выиграть. А просто потому что зол, чтобы проиграть и иметь ещё одну лишнюю причину сказать: "Какой же ты, Макс, мудак!" Бред какой-то.

Иду к автоматической рулетке, заряжаю пятьсот евро и тупо и зло делаю глупейшие ставки. Проигрыш. Отлично! Ещё раз - опять мимо! Конечно мимо, ставить все на одну цифру, это один к тридцати шести. Зло тыкаю в сенсорный дисплей, даже не смотрю на что ставлю. Ставки окончены, я поставил сотни полторы на несколько номеров. Опять мимо! Хм, мазохизм какой-то, играть и хотеть проиграть.

Опять беспорядочно ставлю и случайно выигрываю около сорока евро. На секунду появляется мысль отвлечься от проблем и все же попытаться отыграть уже проигранную сумму. И что потом? Да ничего. Гоню эту мысль и продолжаю просаживать деньги. Не успеваю поставить все оставшиеся деньги, остаётся ещё пятнадцать евро кредита. Проигрыш. Ставлю остаток на ноль. Ставки окончены. Ну вот и все, пара секунд и можно идти. Хоть злость как то выплеснул.

Шарик почти беззвучно скользит по колесу и послушно падает где-то в районе маленькой серии. Вот и все. Нет, он не ложиться в ложе, он ударяется в перегородку, разделяющую тридцать три и шестнадцать, приподнимается и медленно катится против часовой стрелки. Прокатившись таким образом треть колеса, он послушно ложиться в ноль. "Вы выиграли, сумма выигрыша - пятьсот сорок евро", точнее пятьсот двадцать пять плюс ставка, пятнадцать. В другой ситуации я был бы рад, но сейчас, словно рулетка ударила мне пощёчину, вернув то, что я хотел проиграть.

Пытаюсь поставить весь выигрыш на ноль, но срабатывает ограничитель максимальной ставки. Максимальная ставка на номер - сто пятьдесят. Нет, я торчать тут не собираюсь, зло давлю на кнопку "выплата" и автомат выплёвывает мне принт с выигрышем. Я даже проиграть не могу, злость охватывает меня ещё сильнее. Сука-жизнь, ничего не получается.

Ещё несколько дней проходят в работе и беготне. Я по-прежнему не высыпаюсь. По-прежнему нахожусь в постоянном напряжении. Если это и есть жизнь, то стоит ли жить? Если вокруг одни проблемы, стоит ли бороться? - Я не уверен, злость, только злость и ненависть гонят меня вперёд. Одна хорошая новость - деда перевели из реанимации. Вторая - плохая, у него отказала левая сторона, он всё ещё не может говорить. Только мычит. И моргает, oдин раз - да, два раза - нет. Ещё одна плохая - я по-прежнему не выехал. После работы набираю мамин номер - она сегодня осталась дежурить в палате с дедом.

- Привет, ну как вы?

- Лучше, Максимка, намного лучше. Он уже нас узнаёт, врачи говорят, что выздоровеет.

- Он спит?

- Нет, я ему как раз книгу читаю.

- А можешь подержать телефон, я с ним поговорю.

- Он же не говорит ещё, мы же тебе говорили...

- Так и не надо, я буду говорить, пусть просто слушает. Спроси его, он не против?

Слышу как спрашивает деда, помнит ли он меня, похоже дед моргнул один раз. Она спрашивает, может ли он меня послушать - мычание в ответ.

- Да, Максим, я ему даю трубку, держу точнее, говори.

- Привет! - как то непривычно говорить в одностороннем режиме, когда тебе не могут ответить.

- М-мм, - в ответ.

- Ты не говори, не напрягайся, - спешу сказать ему я, - Я просто буду говорить, а ты послушай. Ты главное не бойся ничего, дед. Врачи сказали, что скоро выпишут. Что ходить будешь. Ты сейчас набирайся сил, не напрягайся и не нервничай, просто отдыхай. Ты же сильный и ты мне обещал, помнишь как ты мне обещал, что еще правнуков нянчить будешь? Помнишь?

- Мммм...

- Не надо говорить, дедушка, не надо. Ты просто слушай меня. Я скоро приеду, слышишь, приеду и ты вообще на ноги встанешь. Я знаю. Я много думал, всё вспоминал как ты меня рисовать учил. Помнишь, на чердаке дома. Я там себе полигоны устраивал, а ты поднимался по лестнице и мне про жизнь свою рассказывал. А потом рисовать учил. Лошадей сначала, они у меня ещё на ослов похожи были. А потом ты ещё смеялся, что я постоянно портрет девушки перерисовывал. Я до сих пор иногда рисую, когда настроение есть. И как на коляске меня катал помню, и как сабли мне делал деревянные... А помнишь, как мы гуляли и я телёнка испугался? Потому что он замычал в мою сторону. А ты мне рассказывал, чтобы я не плакал. А я не успокаивался, пока ты не пошёл и не начал его авоськой по бокам шлёпать. Помнишь? Я смеялся потом. Ну все, дед, ты выздоравливай, родной. Просто выздоравливай.

- Алло, Максим? Ну что, вы поговорили уже? - мамин голос.

- Да, мама. Держитесь там, я скоро приеду, очень скоро.

- Эй, Максим, подожди!

- Что? Что такое?

- Подожди, по-моему дед хочет ещё тебя послушать, - а потом вопрос к деду, - дать еще телефон? - опять мне, - Да, он просто здоровой рукой бить по постели начал, он нервничает что-то, даю ему трубку.

Конечно давай, если ему это приятно, я готов хоть до утра деду байки травить, только бы на пользу ему.

- Что, родной мой? Я тебе ещё расскажу сейчас...

- М-м-м...

- Ты только не нервничай, давай я буду говорить, а ты...

- Мммаксим, - он называет моё имя, голос звучит так, будто ему приходится говорить с полным ртом. Я слегка напуган, боюсь чтобы он не перенапрягался и, в то же время, я рад, что он заговорил.

- Я ддддолжен сказать, - продолжает он, а я не решаюсь его перебить, - я наслаждаюсь тем, что я жив. Жизнь прекрасна, Ммммаксим. Ты ддддолжен знать, жизнь прекрасна...

- Дед, я знаю. Спасибо тебе. Она прекрасна, несмотря ни на что! Я теперь это точно знаю.

Мама опять взяла трубку, мы попрощались и я сидел ещё какое-то время не двигаясь. И смотрел, как за окном идёт тёплый майский дождь. Мобильник только чересчур крепко сжал в руке, завтра новый купить придётся, но это я не со злости. Стыдно просто немного стало. И за злость мою, и за то, что весна на исходе, а я, со своими проблемками, её чуть не пропустил. И за то, что совсем забыл, точнее позволил себе забыть в последнее время, что жизнь прекрасна. Прекрасна и удивительна.