Несмотря на то, что Пётр I поменял многие исторически сложившиеся на Руси традиции, в некоторых обстоятельствах он проявлял бессмысленную, казалось бы, жестокость, свойственную, скорее, монархам Средневековья, чем просвещённому императору. В частности, речь идет о казни Виллима Монса.

Пётр и семейство Монсов

С семьёй Монсов Пётр познакомился ещё совсем юным, когда начал посещать Немецкую слободу в Москве. Коммерсант Иоганн-Георг Монс выполнял обязанности поставщика товаров для русской армии, а его дочь Анна много лет была фавориткой Петра.

Анна Монс умела пользоваться расположением царя и сумела убедить его предоставить выгодные должности своим родственникам. Но когда выяснилось, что помимо Петра, у неё есть и другие любовники, например, саксонский посланник Кенигсек, царь порвал эту связь.

Однако на остальных членах семьи Монсов это никак не сказалось. Например, сестра Анны Матрёна (Модеста) Монс в 1720-х годах стала статс-дамой второй жены Петра императрицы Екатерины, а также супругой генерала Балка, а их брат Виллим Монс выполнял обязанности сначала императорского адъютанта, затем камер-юнкера и камергера императорского двора.

Управляя вотчинной канцелярией государыни, молодой человек вёл её переписку и бухгалтерию, ведал дворцовым хозяйством, сопровождал Екатерину во всех поездках, в том числе заграничных.

Екатерина и её камергер

Виллим Монс был довольно хорош собой, образован, изящен, умел держаться в обществе и вести себя с женщинами. В отличие от императора, который был скорее практиком и прагматиком, Монс был не чужд романтики, писал стихи. Все это не оставило равнодушной молодую императрицу.

Как и многие придворные чиновники, Виллим Монс часто брал взятки за предоставление различных привилегий. Посредницей между ним и его «клиентами» выступала обычно сестра – Матрёна Монс. Постепенно Монс стал так популярен, что к нему начали обращаться за решением различных вопросов члены императорской семьи и сам светлейший князь Меншиков.

За свои услуги он, как правило, получал подношения, многие заискивали перед ним. Разумеется, нашлись и завистники.

Следствие и суд

5 ноября 1724 года некий таинственный незнакомец, встретив на Невском проспекте дворцового лакея Ширяева, передал ему анонимное письмо на имя государя. Поскольку пакет был запечатан, Ширяев решил отнести его кабинет-секретарю Макарову. В конце концов он всё же попал в руки самого императора.

В письме говорилось, что Виллим Монс, Иван Суворов (дядя будущего великого полководца), а также царский шут Иван Балакирев и стряпчий Егор Столетов, так сказать, используя служебное положение, активно занимались мздоимством и составили заговор с целью отравить государя. Точное содержание текста неизвестно, но скорее всего, в нём шла речь и об отношениях Монса и Екатерины.

В наличие заговора Пётр, похоже, не очень поверил, но вот известие о любовной связи жены с щеголеватым чиновником его буквально взбесило. Ранее он устроил расправу над возлюбленным своей первой супруги Евдокии Лопухиной – Степаном Глебовым, хотя на тот момент они уже не состояли в браке. Глебова посадили на кол, а епископа Досифея, попустительствовавшего этой связи, лишили сана и колесовали.

Пётр поручил провести следствие по делу Монса руководителю Тайной канцелярии графу Толстому. 8 ноября Монса арестовали. Палачи даже не успели приступить к пыткам: камер-юнкер сразу же начал признаваться во всех грехах.

На суде, состоявшемся 13 ноября, были выдвинуты лишь обвинения экономического характера. Монса обвинили в присвоении оброка с вотчинных деревень, взяточничестве и казнокрадстве. Вместе с ним судили также и предполагаемых сообщников. Но только одному Монсу был вынесен смертный приговор - казнь через отсечение головы.

Конец Монса

Утром 16 ноября Монса подвели к эшафоту, где его уже ждал палач. Перед казнью он успел передать протестантскому пастору золотые часы, в крышку которых был вставлен портрет императрицы Екатерины.

После этого бывший камер-юнкер снял с себя нагольный тулуп и сам положил голову на приготовленную плаху. Одним взмахом отрубив голову, палач привычным жестом насадил её на шест с заостренным концом. Сестра и главная помощница Монса – Матрёна Балк – отделалась куда легче: её всего лишь выпороли кнутом и сослали в Сибирь. Егора Столетова и бывшего шута Ивана Балакирева отправили на каторгу. Оправдаться удалось одному лишь Ивану Суворову.

Что же касается Екатерины, то к ней практически не было применено никаких карательных мер. Возможно, факт прелюбодеяния все же не удалось доказать. Пётр ограничился тем, что привёз жену на место казни и продемонстрировал ей насаженную на кол голову её бывшего фаворита. К тому времени она была привязана к специальному колесу и выставлена на площади на всеобщее обозрение.

Поглядев на это зрелище, Екатерина произнесла: «Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности». Похоже, этой фразой она пыталась отречься от обвинений в интрижке с Монсом, представив дело так, словно проворовавшийся чиновник не имел к ней лично никакого отношения.

Пропавшие головы

Существует также легенда о том, что заспиртованную голову Виллима Монса по приказу Петра поместили в спальню императрицы, дабы она напоминала Екатерине о совершенном ею грехе. Через несколько дней она бросилась перед мужем на колени и, простояв так три часа, сумела вымолить у него прощение.

В конце XVIII века княгиня Екатерина Дашкова обнаружила, что в подвале Кунсткамеры хранятся два сосуда с заспиртованными человеческими головами: одна из них будто бы принадлежала Монсу, а вторая – фаворитке Петра I Марии Гамильтон, казнённой за детоубийство.

В 80-е годы XIX столетия историк Михаил Семевский попытался разыскать эти экспонаты, но так и не смог найти никаких следов. Есть версия, что по приказу императрицы Екатерины II головы захоронили в земле.