Аномалии личности

В науке до сих пор нет общепризнанного определения понятия «норма»: существуют разные подходы к этому вопросу. Чаще всего норму рассматривают как что-то среднее, устоявшееся, обычное, ничем не выделяющееся. Подсказывает такое понимание прямой перевод английского слова normal — «нормальный, обыкновенный, стандартный». Однако в реальности провести грань между нормальным и ненормальным оказывается достаточно сложно.

Студенты психологических и психиатрических факультетов сталкиваются с этой проблемой уже во время первой практики в клинике. Для них специально подбираются наиболее яркие, типичные, «студенческие» случаи ментальных расстройств: их знакомят с пациентами, которые обладают наиболее выраженными, «чистыми» симптомами, по которым легче поставить диагноз. Однако на деле студенты обнаруживают, что эти пациенты ведут себя как здоровые люди: поддерживают разговор, высказывают оригинальные идеи и т. п. Оказывается, что в жизни клинические проявления патологий мышления, нарушений личности и самосознания больше похожи на логические ошибки, в которых пациенты просто почему-то упорствуют и которые, как кажется, легко исправить, если на них указать. Студенты отмечают, что такие «заблуждения» характерны для многих из нас.

Это вызывает разочарование: такая картинка слабо ассоциируются с киношными образами сумасшедших, бросающихся на стену и ведущих себя в крайней степени неадекватно. В реальности больные удивляют их своей нормальностью, а определение нормы перестает казаться очевидным.

Второй наиболее распространенный подход — статистически-адаптационный — рассматривает норму как то, что встречается чаще всего и наиболее приспособлено к окружающей среде. Скорее всего, вам знакома кривая Гаусса — кривая нормального распределения. Она имеет выраженный купол посередине и два «хвоста» в разные стороны. Если мы возьмем какой-нибудь признак, например рост, то в «хвостах» окажутся люди очень низкого и очень высокого роста, а в куполе — среднего. Психологические признаки тоже описываются этой кривой: скажем, тесты на измерение IQ разрабатывались таким образом, чтобы результаты по всей выборке описывались кривой нормального распределения, то есть у 68,2% результаты были средними, у 13,6% — чуть выше среднего, а весь тест могли решить правильно лишь единицы.

Считается, что проявления признака, вписывающиеся в высокую часть купола, являются наиболее адаптивной формой, то есть такой формой, которая дает возможность индивиду приспособиться к реальности и взаимодействовать с ней наиболее успешным способом. И если очень низкий интеллект не позволяет человеку жить самостоятельно, обслуживать себя и принимать решения, это будут рассматривать как отклонение.

Мечтая о великолепной жизни, обычно мы мыслим линейно. То есть представляем некую прямую, на которой условно слева находится нежелательное проявление признака (очень глупый, или очень бедный, или очень плохой специалист), а справа — желательное (очень умный, очень богатый или лучший специалист в мире).

Где-то посередине — норма, которая скучна, неинтересна и почти постыдна, а мы должны обязательно добиваться выдающихся результатов, как можно правее по прямой.

При этом отклонением будет считаться не только такой уровень развития признака, который не дотягивает до нормы, но и который оказывается значительно выше ее. Например, сверхлогичное мышление — это клиническое проявление паранойи. Человек с ОКР (обсессивно-компульсивным расстройством) может до крови мыть руки, потому что на них микробы и их нужно смыть. Но, выходя из ванной, мы беремся за дверную ручку, на которой тоже есть микробы, — значит, руки нужно мыть снова. И так 300 раз в день. Параноик может объяснить что угодно, каждое событие вписывается в его картину мира и ничему не противоречит, в то время как нормальным людям приходится иметь дело со случайным и непонятным — и принимать это.

Гениальность, кстати, тоже отклонение. Суперкрасота, супердоход — всё это отклонения, которые создают своим обладателям определенные трудности адаптации.

Мегаум требует энергетических затрат, у гениев могут быть проблемы с социализацией, супербогатства надо сохранять от разграбления, а для поддержания неземной красоты тоже необходимы ресурсы. То есть кроме бонусов выдающиеся качества приносят своим обладателям и множество неудобств, которые мы не всегда учитываем. Например, известная феминистка nixelpixel говорила, что если бы ее «подготовили к масштабу негатива», с которым предстоит столкнуться, будучи активисткой, — не факт, что она выбрала бы этот род занятий; а основатель Alibaba Джек Ма жаловался на слишком большие нагрузки и сказал, что в следующей жизни ни за что не будет заниматься бизнесом, а лучше посвятит время путешествиям.

Результаты психологических исследований заставляют сомневаться, что стремление развить выдающиеся качества — наиболее выигрышная стратегия в реальной жизни. Возьмем, к примеру, интеллект как одно из самых важных качеств, на которое ориентируются люди при выборе партнера. Австралийские психологи задались вопросом, насколько наши утверждения, что мы влюбляемся в самых умных, соответствуют истине. Выяснилось, что это касается только среднего и чуть выше среднего интеллекта, а интеллект сильно выше среднего уже не кажется столь привлекательным. То есть до какой-то степени движение вправо по прямой работает на нас, но лишь до той точки, которую приблизительно можно соотнести с границей статистически расширенной нормы.

Статистически-адаптивный подход часто критикуют за то, что, рассматривая гениев как отклонение от нормы, мы пытаемся причесать всех под одну гребенку, усреднить, сделать посредственными ярких и выдающихся личностей. Однако и такая позиция вызывает вопросы.

Во-первых, если мы заглянем в толковый словарь, то обнаружим, что устаревшее значение слова «посредственный» — «изрядный, хороший, отличный» — противоположно современному.

Жить посредственно — это жить по средствам, и это хорошо, реалистично. Что-то близкое к do my best без надрыва.

Другой синоним для описания нормального и среднего — «заурядный» — тоже используется сегодня в негативном значении, хотя он происходит от корня «ряд» и связан со словами «порядок», «зауряд» («исполняющий обязанности»). То есть изначально слово означало нечто, что соответствует тому, что от него ожидается, а в перфекционистическом мире стало ругательным.

Кроме того, если последовательно и максимально аккуратно придерживаться статистического подхода, то для определения нормальности реального человека придется учитывать не одно качество, например коэффициент IQ, а несколько характеристик. Давайте отбросим в сторону философский вопрос, сколько качеств нужно взять, чтобы рассмотреть человека во всей полноте, и допустим, что существует некое конечное количеств таких качеств, и снова обратимся к кривой Гаусса.

Согласно закону нормального распределения мы рассматриваем около 68% выборки как «нормальных», обладающих средне выраженным признаком. Известный психолог Юлия Гиппенрейтер предлагает для удобства счета округлить эту цифру до 50% (только в нашей мысленной модели). Тогда получается, что еще по 25% находятся в зоне «отклонения» в каждую из сторон — их обозначим как «ненормальных». Это легко сделать, когда признак один, но если мы будем оценивать личность уже по двум признакам, то в «нормальную» зону попадут только 25%, а 75% — в зону «отклонения» от среднего показателя, и мы будем вынуждены отнести их к «ненормальным». Если мы возьмем 5 качеств, то только 1 человек из 32 будет «нормальным», а если рассматривать 10 качеств, то — 1 из 1024. То есть чем более реалистичную и обладающую большим количеством качеств модель человека мы рассматриваем, тем более абсурдным становится вопрос нормальности.

Норма становится крайне редким явлением, а отклонение и уникальность — наиболее распространенной формой существования.

Есть и другие подходы к пониманию нормы. Медицинский подход базируется на дихотомии «норма — патология»: если у человека нет заболеваний, значит, он нормальный. Для социокультурного подхода характерно понимание нормы как того, что соответствует требованиям культуры; с этой точки зрения нормальным будет считаться тот, кто исполняет ее предписания. Соответственно, норма рассматривается как нечто исторически подвижное, однако этот подход не объясняет того, что есть отклонения, не зависящие ни от культуры, ни от эпохи. Возможно рассматривать норму как образец совершенства: здесь имеются в виду попытки психологов и философов XX века собрать образ идеального человека и определить, какими качествами он должен обладать. Например, самоактуализированная личность по Маслоу — модель человека, развитого во всех отношениях, максимально раскрывшего свой потенциал. Это тип людей, к которому нужно стремиться, но при этом действительно самоактуализированными становятся единицы.

Норма может также пониматься как норматив: когда устанавливаются некие стандарты, которым требуется соответствовать. В этом случае норма определяется без отсылки к абсолютному идеалу, исходя из условного здравого смысла, удобства или традиции. Но тогда встает вопрос: а кто имеет право устанавливать такие нормативы, почему именно он и на каких основаниях? А можно вообще сузить понимание нормы до индивидуальной — тогда ваше текущее состояние сопоставляется не с другими людьми, а с наиболее привычным для вас состоянием на протяжении жизни. Например, если у человека есть хроническое заболевание, то его актуальное состояние разумно сравнивать не с идеалом, а с тем, которое для него естественно.

В общем, единого понимания, что такое норма, в психологической науке сейчас не существует. Но есть парадокс: когда человек приходит на терапию к психологу, он ощущает свою ситуацию как уникальную и неразрешимую и страдает от своей ненормальности и непохожести на других. При этом он ищет подтверждение тому, что другие люди тоже сталкиваются с этим и как-то справляются, и это осознание приносит облегчение. Вопросы «Я нормальный?» и «Со мной всё нормально?» составляют топ рейтинга самых часто задаваемых вопросов в кабинете психолога.

Тренинг нормальности

Попробуйте встать перед зеркалом и произнести: «Я обычный человек». Произнести так, чтобы действительно в это поверить. Не понарошку, чтобы оставить лазейку «ну все-таки не совсем обычный, конечно». Не демонстративно, чтобы отличиться от всех остальных, считающих себя особенными. А вот так: «Совершенно обычный, такой же, как все». Большинству из нас эта мысль доставляет боль и дискомфорт, а в голове проносятся аргументы, опровергающие тревожную идею.

Людям свойственно переоценивать себя. Мы склонны чересчур высоко оценивать свои водительские навыки. Мы предпочитаем считать, что наш уровень интеллекта или юмор выше среднего. Инвесторы и трейдеры верят, что выбирают акции лучше, чем другие игроки на рынке, а в итоге зарабатывают меньше. Когнитивная ошибка оптимиста возникает из-за того, что собственный опыт нам понятен, у нас много данных о нем, а о чужом известно несравнимо меньше. По этой же причине люди склонны переоценивать свой вклад в общее дело или думать, что риски для других выше, чем для них самих, — так, например, мы пренебрегаем конкуренцией и надеемся, что сокращения и технологическая безработица нас не коснутся.

Когнитивную ошибку оптимиста еще называют «эффект озера Вобегон». В 1980-х годах на «Общественном радио» штата Миннесота выходила программа о вымышленном городе на берегу озера Вобегон, в котором все жители были выше среднего: красивые, умные, богатые и талантливые. Программа была так популярна, что транслировалась на многих радиостанциях США и за их пределами. Термин, возникший в ходе исследований в области социальной психологии, был заимствован у создателя программы Гаррисона Кейлора, который издал несколько книг про этот город.

Опять-таки всё дело в когнитивных ошибках. Если нам свойственен перфекционизм, мы мыслим в категориях «всё или ничего», требуем от себя выдающихся результатов: пробежать марафон за 3,5 часа, а не за 4, как обычные люди; быть не просто добротным пиарщиком или маркетологом, а топовым, которого знает вся страна.

Однако когнитивные ошибки в любом случае на уровень выше, чем наши глубинные убеждения и правила, которые позволяют нам адаптироваться к модели мира, созданной нашим сознанием, исходя из этих глубинных убеждений. История может быть такой: в школе одноклассники меня не принимали, и со мной не общались те, с кем я хотел. Я решаю, что недостаточно хорош и вырабатываю правило: если я буду сильно стараться и много работать, всё будет хорошо. У этого правила есть и обратная сторона: если я не буду много работать и менять себя, я прослыву неудачником. Так формируется перфекционистская стратегия — двигаться как можно правее по прямой достижений, чтобы быть принятым в группу. А пока большинство всё еще меня не принимает, рождается компенсаторная копинг-стратегия — считать, что все эти нормальные люди — серая масса, не заслуживающая внимания. Потом детство заканчивается, окружение меняется, а правила и убеждения остаются те же.

Нам страшно видеть себя в числе средних и нормальных только тогда, когда к ним нет уважения.

Если мы воспринимаем других людей как сброд, то, конечно, нет ничего хуже, чем быть как все. Но если все вокруг — чудесные люди, что страшного в том, чтобы быть таким же нормально чудесным?

Но зачем вообще нужен тренинг нормальности?

Вокруг только и говорят, что корень всех проблем в низкой самооценке, поэтому кажется, что считать себя лучше других — вполне нормально. На деле же только принятие себя обычным человеком помогает справиться с тревожностью. Представим ситуацию: Катя работает копирайтером, она считает, что она суперпрофессионал и всегда должна показывать только выдающийся результат. И есть клиент, которому нужно отправить работу. Если клиент очень важный, то Катя начинает волноваться: а вдруг он подумает, что мои тексты не так восхитительны? А уж если правки еще на неделю затянутся, то вообще беда. Такие опасения могут привести к тому, что Катя перестанет брать клиентов, которые могут усомниться в ее компетентности, или к прокрастинации, или к перфекционизму и затягиванию сроков, чтобы довести проект до идеала. Если же Катя считает себя обычным, нормальным копирайтером, не идеальным, а просто средним, то не страшно отправить неидеальный текст, не страшно, если клиент не задыхается от восторга, не страшно получить правки или вообще отказ. И тревоги нет — есть только сосредоточенность на работе.

В целом сам концепт нормы довольно токсичен.

Одних он заставляет страдать от того, что они слишком нормальны, других — от того, что они ненормальны. Но истина — (иронично) где-то посередине. Когда мы рассматриваем свою нормальность или ненормальность, обычно мы учитываем только один, или несколько, или просто некое ограниченное количество критериев. Однако поговорка о том, что гении гениальны во всем, в реальности не находит подтверждения: почитайте дневники Льва Толстого о том, как он пьет чай, зевает, страдает от боли в животе и ощущения, какое он ничтожество. Даже гении едят через рот, дышат через нос и большую часть жизни живут как обычные люди. А у самого нормального человека наверняка найдется что-то «ненормальное» типа необычного цвета глаз.

Уникальность — это норма. Так что про любого человека можно сказать, что он нормален и ненормален одновременно. И самое главное — это будет правдой. И нормой.