Общеизвестно выражение Суворова: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу». Обычно считается, что это такой афоризм военной мудрости. Великий полководец подчёркивал важность для воина быть в полной готовности к длительным маршам и к бою. Особенное значение Суворов всегда придавал действиям ночью и на рассвете, когда противник скован сном. Потому важно самому не впадать в долгий сон ночью, а лучшее средство для этого – не наедаться сытно вечером.

Что касается завтрака, то тут понятно: утренняя трапеза у солдата должна быть самая полноценная, ибо что там будет днём – неизвестно. На войне как на войне. Суворов сам следовал некоторым из этих рекомендаций. Впрочем, оказывается, дело тут было не только в военных соображениях.

Суворовский обед

В походно-полевой обстановке Суворов просыпался задолго до рассвета, около часа пополуночи, и долго мылся ледяной водой – сгонял с себя сон. В два часа он пил крепкий чай, выпивая обычно чашки три. В скоромные дни он пил чай обязательно с густыми сливками, в постные – пустой, но всякий раз с сахаром. Суворов вообще потреблял, как увидим, немало сахара, и это, видимо, в значительной степени удовлетворяло нужду его организма в легко усваиваемых углеводах.

Чаепитие можно рассматривать как своего рода «суворовский завтрак», который он поглощал сам. Обед он действительно разделял с друзьями – подчинёнными генералами и офицерами штаба. При этом обед у Суворова приходился на то время, когда обычные люди завтракают – восемь часов утра. Изредка, если к обеду ожидали приглашённую важную особу, за стол садились в девять утра.

На обедах у Суворова было не больше семи перемен блюд, что по тем временем считалось у знатных персон очень скромным, даже в военно-полевых условиях. При этом сам Суворов ел очень мало. Он обычно спрашивал у повара, что тот готовит к обеду. Повар перечислял все блюда, предназначавшиеся для гостей.

«Ну, а щи есть?» – спрашивал Суворов в скоромный день. В постные дни Суворов спрашивал уху. Повар отвечал, что есть. «А жаркое какое-нибудь есть?» – иногда, но далеко не каждый день спрашивал Суворов. Эти первое и изредка второе блюда предназначались лично для него.

В обед рядом с Суворовым всегда стоял его камердинер Прошка Дубасов. Ему полководец вменил в обязанность следить, чтобы его хозяин не увлекался едой. Если Прошка забывал вовремя отнять тарелку, то Суворов потом сильно пенял ему за это.

Это не было какой-то причудой великого полководца. Он всегда испытывал проблемы с желудком. Увлёкшись едой, он мог съесть больше, чем следовало, и ему становилось не на шутку плохо.

Из-за желудочной болезни Суворов и своего повара всегда возил с собой на званые обеды, даже к самой императрице.

Алкогольные пристрастия Суворова

Сказанное, однако, не исключало употребления Суворовым алкоголя. Крепкие напитки вообще считались тогда вроде лекарства, и Суворов вполне разделял это убеждение. Когда при нём кто-то из офицеров, занедужив, просился в госпиталь, он рекомендовал ему выпить чарку водки с толчёным перцем. «Доктора тебя заморят, – всегда прибавлял он. – На первый день тебе будет постель и кушанье хорошее, а на третий день – гроб». Он и сам, чувствуя недомогание, первым делом всегда выпивал рюмку импровизированной перцовки – то есть обычной горькой водки с мелко настроганным туда стручком жгучего перчика.

Перед обедом, который уже описан выше, полководец всегда выпивал рюмку тминной водки – очень сладкой и не сильно крепкой. Закусывал ее куском редьки с солью. Во время обеда Суворов пил венгерское вино или сладкую малагу, никогда, впрочем, не налегая на них. В праздники пил за обедом шампанское.

Где-то в полдень Суворов выпивал стакан английского пива с сахаром и натёртой лимонной коркой, после чего ложился немного поспать. Этот дневной сон компенсировал недостаток ночного сна.

Обед, происходивший во время завтрака, был у Суворова единственной полноценной трапезой за день. Вечером, незадолго до отхода к ночному сну (полководец ложился на закате), он съедал десерт. Последний обычно состоял из лимона, порезанного на дольки и густо обсыпанного сахаром или из нескольких ложек варенья. Десерт съедался под сладкое вино типа малаги. Более сытного ужина у Суворова не было, так что можно сказать, что он его «оставлял врагу».

Суворовская закалка

Суворов очень тщательно соблюдал церковные посты, не исключая и военного времени, хотя в походе воин освобождается церковью от обязанности всегда придерживаться пищевых запрещений. Впрочем, во время Великого поста Суворов вкушал рыбу, хотя в обычных условиях церковь это не позволяет. Всю Страстную неделю он даже не притрагивался к пище, а пил один лишь чай.

У Суворова было много оригинальных привычек, из-за которых он казался окружавшим его своего рода сверхчеловеком. Все удивлялись его способности переносить холод. Никогда его, даже в самые сильные морозы, не видели иначе, как в простом мундире. Это было результатом длительной системы закаливания организма, которую Суворов начал практиковать ещё в отрочестве, готовясь к военной службе.

Но это не значит, что он был нечувствителен к холоду. Периодические переохлаждения требовали компенсации, и у себя дома Суворов жарко натапливал печи, так что ходил совершенно раздетым. Надо полагать, это способствовало лучшей циркуляции крови, чем у большинства его современников, сидевших закутанными в сукно в сырых и прохладных комнатах. Вообще, Суворов интуитивно понимал значение физических упражнений, водных процедур и гигиены тела лучше большинства докторов своего времени.

Все эти сведения о прославленном русском полководце почерпнуты из воспоминаний отставного сержанта Ивана Сергеева, непрерывно прослужившего рядом с Суворовым шестнадцать лет. Воспоминания были впервые опубликованы в 1842 году в журнале «Маяк».