Родился будущий советский ас в феврале 1914 г. на полпути между хутором Харьковка и станицей Каменской Области Войска Донского, в соляном обозе, где трудилась его мать. В годы революции и гражданской войны постигал «университеты» среди беспризорников. Надежда на одни только свои собственные силы наложила отпечаток на всю дальнейшую жизнь Ивана.

В девять лет он взялся за ум и к 1928 году окончил первую ступень школы (пять классов). Затем были рабфак, школа ФЗУ, первый курс Луганского пединститута. Одновременно работал слесарем, помощником машиниста и машинистом маневренного паровоза.

В 1932 году его как ударника производства направили в 11-ю школу военных пилотов. 1937 год молодой лётчик, командир звена, встретил в небе Испании. Повоевал не только с франкистами, но и с немецкими пилотами из авиалегиона «Кондор», направленного Гитлером на помощь мятежникам.

Получил два ордена Красного Знамени. Командование сообщило Фёдорову, что по возвращении на Родину его ждёт Золотая Звезда Героя.

Железный крест от… Гитлера

Вернувшиеся из Испании свыше ста советских лётчиков, артиллеристов, пехотинцев и моряков были приглашены на банкет в Кремль. К каждому прикрепили сотрудника НКВД.

Рядом с Фёдоровым оказался «не нюхавший пороха» нагловатый тип, который после двух-трёх тостов стал задирать лётчика. Ни слова не говоря, военлёт нанёс ему короткий удар правой рукой. Возникла потасовка; организатором объявили Фёдорова.

Назавтра лётчика вызвали к начальнику Генерального штаба по авиации Я. Смушкевичу. «Слушай, Иван, – объяснил Смушкевич, – воевал ты геройски, а теперь всё насмарку. Ни о каком звании Героя нет и речи. А НКВД на тебя завело особую папку». Теперь упоминать о Фёдорове и его подвигах в печати было запрещено.

Наступил 1939 год, а вместе с ним и подписание советско-германского пакта о ненападении. И тут об Иване Евграфовиче вспомнили.

«Перед Великой Отечественной войной несколько немецких лётчиков более трёх месяцев изучали, а затем облётывали нашу авиатехнику, – вспоминал он. – Главным образом истребители. Наш визит был ответным. Разрешили поехать в Германию только четверым: мне, Стефановскому, Супруну и Викторову. И мы, прибыв в Берлин, в темпе испытали всё, что нам было предложено немецкой стороной: самолёты Мессершмитта, Хейнкеля, Юнкерса, Дорнье. На прощальном банкете Гитлер вручил нам награды. Я получил железный крест…»

Как же лётчик поступил с фашистской наградой, которой фюрер хотел усыпить бдительность не только советского спеца, но и его начальства?

Фёдоров вырезал для неё углубление в подмётке сапога и «полировал» крест при ходьбе, пока тот не стёрся.

Начальство же отправило лётчика от греха подальше – в новую командировку, в Китай, в город Кульджа, где располагался авиазавод по сборке самолётов И-15 и И-16.

Полшага до трибунала

Начало войны Иван Евграфович встретил в Горьком, где испытывал самолёты Лавочкина и Поликарпова. Направить его на фронт отказывались.

Тогда в его голове родился дерзкий план. На опытной машине ЛАГГ-3 Фёдоров сделал три мёртвые петли с заходом под мост над Окой. Такого трюка ещё не было! И теперь его должны были в наказание отправить на фронт.

Но случилось непредвиденное. Охрана моста, решив, что лихач может разрушить мост, открыла огонь на поражение. Лётчик понял: садиться нельзя. Убрал шасси, на малой высоте сделал замедленную «бочку» и передал по радио: «Ждите по окончании войны, если останусь жив».

На оставшемся топливе дотянул без карты 400 км до Монино. А дальше был Клин, аэродром 3-й воздушной армии. Чтобы привлечь внимание командующего М.М. Громова, лётчик десять минут выполнял фигуры высшего пилотажа. А сев, увидел, что к самолёту направляется «кадиллак» Громова. Вместе с ним из машины вышли Байдуков, Юмашев и Вахмистров. Фёдоров доложил всё без утайки. Громов покачал головой и сказал: «Нуте-с, будем разбираться, особисты о вас уже сообщили». И не стал отдавать Фёдорова под трибунал. Так лётчик остался в 3-й воздушной армии и стал воевать на Калининском фронте.