Но главное – просто что-то заработать на жизнь, пока не найдём, куда податься. И понять – а можно ли, вообще, сейчас достойно зарабатывать на земле? Ну, и не забудем про правильное питание, чистую воду и жизнь на свежем воздухе.

Встреча: по соседству с нашей дачей в селе Ильинском. Случайно зашли на частную территорию. Увидели вдалеке огромное трехэтажное кирпичное здание с элементами готики на фасаде. Из дома вышел хозяин, который представился Николаем.

Познакомились – художник, скульптор, заканчивает строительство, провёл нас внутрь дома. Мы не скрывали, что являемся журналистами в свободном полёте.

Николай проявил к нам неподдельный интерес и предложил поработать у него на ферме. Ответили, что обдумаем его предложение, обменялись номерами телефонов. В середине августа состоялся телефонный разговор: в устной форме договорились на оклад в 30 тыс. рублей в месяц на семью.

Обозначили обязанности на ферме, проживание – в небольшом домике на территории усадьбы. Но буквально через пару дней после разговора происходит ЧП – у Николая сгорает ферма. Выжило только стадо коз и два пони.

Мы подумали, что эксперимент уже не получится, но Николай на удивление подтвердил прежние договоренности. Третьего сентября для нас начался новый этап в жизни – фермерский.

Репортаж из заповедника

В чьих же владениях мы оказались? Знакомьтесь – Николай Лавданский, модный скульптор и художник, чьи произведения продаются за весьма внушительные суммы.

Выпускник Строгановского училища. Генеральный директор мастерской «Киноварь», которая специализируется на изготовлении иконостасов и проведении росписей храмов.

Стоит только почитать интервью нашего новоявленного «хозяина» (http://www.kinovar.com/ARCHIVE/kino2014/ortox-n/index.html) – он очень много говорит о самых возвышенных вещах и принципах в своей работе.

Этакий заповедник – в активе у него 16 га земли, дом площадью под 500 кв. метров, упомянутая ферма со стадом коз и дюжина пятнистых оленей, которые содержатся в отдельном вольере. И, в общем, сам Николай тоже вызвал у нас неподдельный интерес.

Мы с воодушевлением принялись за работу, которая оказалась весьма непростой, если не сказать стрессовой. Ферма после пожара представляла поистине жалкое зрелище.

Обгоревший остов здания из пеноблоков, везде обугленные деревяшки, погибшее оборудование и скрученные листы оплавленного профлиста – бывшей крыши агрокомплекса.

Про коз мы не знали практически ничего, как их доить и как за ними ухаживать – просвещались в Интернете. Но дело налаживалось – провели ремонт в служебном доме, убрали следы пожара на ферме, научились доить коз.

Обустроили загоны и кормушки, огородили леваду, смастерили домик для козла. Стали ходить и за пятнистыми оленями.

Золотой цыплёнок

Первые «звоночки» о том, что не все ладно в этом заповеднике, прозвенели уже вскоре. К нам захаживал бывший работник фермы Николаич, долго работавший у Лавданского. Николаич упорно твердил нам, что хозяин не платит. И не стоит ему доверять.

Чуть позже из разговора с работником, строившим дом Лавданского, выяснилось, что прошлым летом на ферму подрядились две женщины из Курской области. По словам собеседника, они упорно трудились, на ферме всё было вычищено, животные ухожены и накормлены.

До пожара хозяйство Лавданского было намного внушительнее – помимо коз и пони содержались кони, перепёлки, куры и кролики. Женщины наладили сбыт козьего молока, стали варить не только творог, но и сыры.

Но продержались они у хозяина лишь сорок дней, по неясным причинам он решил с ними расстаться. И расставание, по многим признакам, не было мирным.

Да и официальная версия пожара на ферме –


уже выглядела не столь однозначной.

Следующие тревожные «звонки» прозвучали уже от жителей Ильинского. Они удивлялись, что мы нанялись на работу к Николаю, реноме которого в деревне было откровенно плохое.

Одна женщина прямо сказала автору статьи:


Не порадовало и приветствие сельчанина:


Мы, естественно, начали наводить справки. И выяснилось, что Лавданский не раз нанимал на работу людей, которых затем прогонял. Либо они сами сбегали, нередко без зарплаты. Среди них были как россияне, так и представители ближнего зарубежья.

Ключевой момент настал уже в октябре – Лавданский снизил оплату нашего труда до 20 тыс. рублей, при этом о заключении какого-то письменного договора речи не шло. Встал вопрос – оставаться ли нам дальше или же закончить нашу фермерскую миссию?

На помощь пришли родители Николая, живущие по соседству. Они заканчивали дачный сезон и попросили нас присмотреть за домом и курятником. Не задаром – и финансовая ситуация несколько улучшилась.

Разделение труда

Мы снова втянулись в работу, которая была и тяжёлая, и радостная одновременно. В начале нашего знакомства Лавданский не раз говорил о том, что все мы соратники, делаем одно дело. Мы обсуждали планы развития территории, в том числе реализации различных туристических идей.

Дом-то у Николая непростой – целый мини-отель с несколькими номерами для туристов.

Да тут ещё и пятнистые олени, которые без сомнения вызовут интерес у любителей животных.

Но затем между нами пролегла почти невидимая преграда – мы занимаемся делами на ферме, а об остальном Николай позаботится сам.

Лавданский не раз устаивал вечеринки для друзей, на которые фермерских работников никогда не звали. Да мы особо и не стремились – у нас малолетний ребенок, а тут алкоголь, музыка, а порой и стрельба по мишеням из огнестрельного оружия. У скульптора в активе имеется ещё и небольшой арсенал.

Зато финансовый вопрос оставался для нашей семьи актуальным – мы не раз просили Лавданского вернуться к упомянутым 30 тыс. рублей. Однажды он даже пошёл нам на встречу – решил, что доходы от посещения оленей туристами будут идти нам.

В это время в усадьбе уже стали появляться первые гости. За несколько дней до Нового года, прогнозируя приток публики на праздники, самостоятельно привели всю въездную площадку в порядок: убрали с глаз разбросанное оборудование, оставшееся от пожара, разобрали огромную кучу разбитых пеноблоков.

Со второго января началось нечто невообразимое – туристы со всей округи, в первую очередь из Киржача, углядев в Инстаграме информацию про оленей, устремились в усадьбу к скульптору.

Уже 3 января число посетителей уверенно перевалило за сотню, хотя развлечение это платное – по 200 рублей с каждого взрослого.

Мы с женой были, по сути, брошены на туристическую «амбразуру» – людей надо оперативно встречать, показывать оленей, проводить хотя бы небольшие экскурсии, а затем показывать наших подопечных коз и пони.

По семь часов на морозе, да ещё с малолетним ребенком дали знать – мы устали и стали опасаться за здоровье, в основном не своё – ребёнка. А организаторы действа – Николай с подругой – на туристическом «фронте» не появлялись.

Развязка в Рождество

Однако вместо слов благодарности и поддержки на оперативной «планерке» на нас вдруг обрушился поток хамства и ругательств. Самое мягкое, вылетавшее из уст Лавданского, было


Дело дошло чуть ли не до драки.

В следующие дни Николай с подругой взяли туристический поток под свой контроль.

7 января, в Рождество, наступила развязка.

Утром мы, как обычно, направились в курятник, чтобы покормить кур и налить им воды. Но тут перед нами пронёсся на огромной скорости Николай на своем белом «Лендкрузере».

Мы подошли к участку его родителей, открыли калитку. Ночью выпал снег, и на нём отчетливо были видны поспешные следы от кроссовок.

Скульптор наведался за яйцами, как он считал – за своими яйцами. Перед отъездом родители Николая сказали, что он имеет право на часть куриной продукции, но и зерно для них должен был купить сам.

От этого Лавданский отказался, и нам пришлось целый месяц за свой счет покупать корм для пернатых. Впрочем, яиц он в курятнике не нашёл, от чего, видимо, и разозлился.

В 10 часов на въездной площадке в присутствии, как он выразился, «полковника», Николай заявил нам, что больше в нашей работе не нуждается.


Мы были шокированы и попросили объяснить такое решение.

Но скульптор его никак не аргументировал. Мы с женой указали на то, что у нас много личных вещей и малолетний ребенок, нам будет трудно собраться так быстро.

В итоге было достигнуто соглашение, что мы собираемся и уезжаем через три дня. При этом Лавданский даже сказал, что выплатит нам зарплату за период с 15 декабря по 6 января.

Но около 18 часов вечера в дверь и в окно домика стали громко стучать. Открыв окно, мы увидели Николая и рядом с ним неизвестного мужчину.

Они стали требовать, чтобы мы немедленно покинули дом, задавая при этом вопросы:


и

Миссия невыполнима

Обоснованно восприняв это как прямую угрозу, мы позвонили участковому полицейскому и попросили помощи и защиты. Представитель правопорядка повел себя странно – начал говорить, что приехать не может, нет машины, а Лавданского он хорошо знает, и что он не представляет угрозы.

Поняв, что от участкового помощи мы не дождёмся, позвонили в дежурную часть полиции в Киржаче. Там обращение оперативно приняли, и минут через 20 приехал наряд полиции во главе с майором. Ему мы объяснили, что у нас много вещей, за один раз не сможем их вывезти – часть из них предстоит отправить на нашу дачу, расположенную поблизости.

Майор верно оценил ситуацию – наряд остался в усадьбе. Проконтролировал вывоз всех вещей и сдачу служебного дома в целости и сохранности его хозяину.

А Николаю на помощь подоспело целое сборище его дружков, которые, несмотря на присутствие сотрудников полиции, стали оскорблять нас и бросать сальные шуточки. Одна из произнесенных фраз была:


указывая на мою жену.

Выбравшись под защитой полиции из усадьбы, мы отправились в отделение МВД, где было составлено заявление о привлечении к ответственности гражданина Лавданского.

Так закончилась наша аграрная миссия на ферме скульптора.

Вместо P. S.

Это был репортаж. Но по законам жанра нельзя не предоставить слово другой стороне.

Поэтому вот цитата Николая Лавданского из его интервью: