Эдуард Асадов — Хочу понять:
Верить можно лишь в то, что всегда понятно.
В непонятное как же возможно верить?
Непонятное, правда, порой занятно,
Только все-таки это — глухие двери.
Вот никак не пойму: почему, зачем
Божьим силам угоден лишь раб скорбящий,
Раб, повсюду о чем-то всегда молящий,
Уступающий в страхе всегда и всем?
Отчего возвеличен был в ранг святого
Тот, кто где-нибудь схимником век влачил,
Кто постами себя изнурял сурово
И в молитвах поклоны бессчетно бил?
Он не строил домов, не мостил дороги,
Он не сеял хлебов, не растил детей
И за чьи-либо горести и тревоги
Не платился в борьбе головой своей.
Он молился. Все правильно. Но молиться
Много легче, чем молотом в кузне бить,
Плавить сталь иль сосны в тайге валить.
Нет, молиться — не в поте лица трудиться!
Но в святые возвысили не того,
Кто весь век был в труде и соленой влаге,
А того, не свершившего ничего
И всю жизнь говорившего лишь о благе.
И правдиво ль Писание нам гласит,
Что повсюду лишь тот и отмечен Богом,
Кто склоняется ниц пред Его порогом
И в молитвах Ему постоянно льстит?!
Бог — есть Бог. Он не может быть людям равным,
Уподобясь хоть в чем-нибудь их судьбе.
Разве может он быть по-людски тщеславным
И вдыхать фимиам самому себе?!
И оттуда — из гордого великолепья
Я не верю тому, что в людских глазах
С удовольствием видит ОН Божий страх
И униженно-жалкое раболепье!
И никак не могу я постичь душой,
Почему и в былом, и при нашем времени
Жизнь мерзавцев, как правило, — рай земной,
А порядочным — вечно щелчки по темени?!
И коль ведомо Богу всегда о том,
Что свершится у нас на земле заране,
Почему ОН не грянет святым огнем
По жулью, подлецам и по всякой дряни?!
Да, согласен: ОН есть. Но иной, наверно,
И не все, может статься, в Его руках,
Значит, биться со всем, что черно и скверно,
Надо нам. Нам самим, на свой риск и страх.
Да и надо ль, чтоб лезли в глаза и уши
Жар свечей, песнопенья и блеск кадил?
Бог не жаждет торжеств, не казнит, не рушит.
Пусть Он вечно живет только в наших душах,
Где учил бы труду и любви учил.
Жить по совести — это и есть — прекрасно.
И действительно честным не слыть, а быть,
И со всякой нечистью биться страстно —
Вот такое мне очень и очень ясно,
И такому я вечно готов служить!
