Сначала, по приезде, проведя пару часов в пути, протираешь глаза от удивления. Подойдя к парапету над обрывом, где толкутся туристы, беспрестанно снимающие потоки воды с помощью фотоаппаратов и гаджетов (можно подумать, картина ежесекундно кардинально меняется!), ты вдруг видишь: слева – обыкновенный, ничем не примечательный водопад.

Но справа… справа бушует немыслимая красота, исторгающая дивные брызги со встающей из них радугой; под романтический шум испытываешь жутковатое ощущение непреодолимости природных стихий. Это Ниагара канадская. И над ней, конечно, столпотворение путешественников и зевак. «Алмазна сыплется гора» – пожалуй, про водопад точнее Гавриила Державина не скажешь.

Сама пенящаяся река Ниагара далеко внизу. А у нас тут, наверху, – барьер по грудь, за ним ещё метровый каменистый выступ с пожухлой травой; и тонны воды прямо перед тобой валятся на 70 метров вниз. Кто-то в толпе спорит – на 90. По энциклопедии – жалких 50. Как бы то ни было – настоящая энергетическая аномалия, глаз не отвести.

Весь день внизу разыгрывается почти спектакль, почти хэппенинг, почти философская драма. Время от времени к водопаду, преодолевая дикий напор воды, приближается кораблик. Сверху он выглядит игрушечным, но на палубе сотни две-три любителей острых ощущений в синих дождевиках – хорошо видно, как целлофановые плащи надуваются ветром, словно паруса. Кораблик с этими синими надувными шариками подходит всё ближе к громокипящей стене. Всё сильнее сопротивление даже не воды, а бурлящей пены. Мотор работает вовсю, скорлупка, как в балладах XIX века, борется из последних сил, её то и дело отбрасывает по течению реки от водопада и, наконец, под едва доносящийся хор воплей резко разворачивает и несёт обратно по течению.

Гложут нелёгкие думы о собственной судьбе. Вот кораблик – есть у него цель или нет, – но он лишь игрушка стихии и вынужден изо всех сил напрягаться даже не для того, чтобы продвинуться вперёд, а хотя бы остаться на месте! Такая вот битва с дикой природной силой.

Очень долго можно смотреть, и слушать, и философски заморачиваться в таком редком и очень благотворном для этого антураже. Впадаешь даже в своеобразную нирвану.

Но минут через двадцать замечаешь: спереди ты весь в мельчайших ледяных брызгах, лицо под ветром застыло, свитер на груди весь мокрый и холодный. Зато макушку и спину солнце уже изжарило совершенно. В общем, долго не постоишь.

Кстати, канадская сторона считается более туманной. Учёные причин не называют, считая это загадкой. А нам, людям простым, кажется, что здесь просто брызг больше. Это хорошо видно сверху, с вертолёта.

Большая Подкова

Владелец вертолётной станции Руди Хафен своим бизнесом очень доволен. Он катает туристов над Ниагарой и приграничными просторами; очередь к нему чуть не на год, хотя удовольствие недешёвое.

Записывается 50 тысяч туристов в год. 10 минут полёта стоят 65 канадских долларов, но едут автобусами, сюда стоит живая очередь. Руди – богатый человек. Вертолётов у него пять, по 2 миллиона 700 тысяч каждый.

Ангар, где они отдыхают и чинятся, похож на постройку «Лего» для Гулливера. Здесь чистота необыкновенная. Ни запаха бензина, ни пятнышка масла, гладкие верстаки, яркие краски подсобных поверхностей. На полу – фетровые дорожки для каждого из пяти серебряных красавцев.

Кроме Руди на борт вмещается ещё четыре человека. Вертолёт на компьютерном управлении, да и Хафен – человек опытный, обожающий своё дело и очень позитивный, так что всё вроде бы надёжно. Но поджилки трясутся. Руди беспрестанно шутит. И лучше б ему оставаться просто острословом, потому как его трюки ждут любителей специального экстрима, не чета московской журналистке.

Например, он зависает над канадской Ниагарой, соловьём воспевает её эстетические преимущества перед американской дурнушкой – потом вертолёт резко падает вниз, чуть ли не на тот самый кораблик, а в последний момент взмывает вертикально вверх. И тут-то очень хочется крикнуть: остановите, я сойду!

Мы катаемся около получаса, и, слава богу, после демонстрации всех своих лётных умений Руди даёт разглядеть низлежащую местность во всех подробностях.

Река Ниагара совсем незадолго до водопадов разделяется на пару рукавов Козьим островом (как его до сих пор не снесло?), и оба обрушиваются неподалёку друг от друга. Ширина американской Ниагары 320 метров, и она плоская. Канадская падает полукругом (шириной почти 800 метров), поэтому её называют Подковой. Кроме того, высота водопадов – 53 метра, но у подножия американского навалены камни (после обрушения), поэтому визуально его высота лишь 21 метр. Разница видна невооружённым взглядом.

И Фата невесты в придачу

Руди рассказывает, что само слово «Ниагара» – от ирокезского Onguiaahra, что значит «гром воды». По индейской легенде, в святилище бога грома под водопадом живут души влюблённых, прыгнувших в него, чтобы не быть разлучёнными.

Обе Ниагары постепенно отступают вверх против течения реки – то есть сжирают под собой почву. В начале 50-х годов американская Ниагара частично обвалилась, и, чтобы укрепить её, в 1966 году, а потом и в 1969-м пришлось реставрировать американский рукав, перекрывать, осушать русло, пуская двойной поток в рукав канадский.

Мода на Ниагару началась в XIX веке. Однако земля по обе стороны попала в частную собственность, и туристы зачастую вынуждены были смотреть на чудо природы через дырки в заборе. Так что нынешнее состояние Ниагар – вполне рукотворный результат облагораживания территории: участки выкупались у частников государствами – США и Канадой соответственно; строительство на близлежащих территориях было ограничено, а контроль за эрозией с тех пор ведётся строгий: укрепляются откосы, подводными плотинами перебрасываются самые разрушительные потоки. Иначе обе Ниагары отступали бы вверх против течения на метр, два или даже три в год! А так – всего на 30 сантиметров.

Чтобы повеселить нас, своих несколько пришибленных пассажиров, Руди вдруг заявляет: «А Ниагар не две. А… три!» – и действительно, возле американского водопада приткнулся ещё один, маленький. С самым красивым названием – Фата невесты.

Герои в бочках и без

Смельчаки не в пример нам время от времени штурмуют Ниагару – реку и водопады.

В октябре 1829 года 22-летний Сэм Пач, по кличке Янки Липер, прыгнул с канадской Подковы и остался жив – первый в истории.

В 1901 году бездетная вдова Энни Тейлор преодолела Подкову в бочке, прежде испытав сей снаряд на собственной кошке. Героическая киска погибла, а Энни выжила: она обложилась внутри бочки подушками. Бочку поймали под водопадом; Энни с разбитым в кровь лицом повторяла: «Не дай бог никому повторить это ещё раз!»

Однако с тех пор не один экстремал испытывал здесь свою крепость духа и мышц. Так, в 1928 году канадец Люссье летел с Ниагары в пучину уже не в бочке, а в специально сконструированном резиновом шаре, снабжённом амортизаторами. Обошлось без жертв.

9 июля 1960 года случилось «ниагарское чудо»: семилетний Роджер Вудворд случайно попал в канадскую Подкову, имея на себе лишь пробковый жилет. Ребёнок почти не пострадал и был подобран внизу туристским корабликом.

Всё-таки жертв было немало; и более ста лет назад с выживших стали брать крупный штраф: и на канадской, и на американской стороне.

Другая напасть Ниагары – канатоходцы. Пионером стал в 1859 году французский циркач Жан Гравле, по прозвищу Блондин. При стечении тысяч зрителей он ездил по канату на велосипеде, ходил по нему на ходулях, жарил яичницу, пил шампанское и в конце концов победно перенёс на плечах над Ниагарой своего импресарио.

Последний подвиг такого рода совершил в июне 2012 года акробат Ник Валленда: за 25 минут он прошёл по металлическому тросу над водопадом из США в Канаду, преодолев 550 метров. С него брать штраф не стали.

Наталья Зимянина