1. Возможность самим определять, как именно мы умрем.
2. Отсутствие боли.
3. Вовлеченность в какую-либо религиозную или духовную практику.
4. Хорошее эмоциональное состояние.
5. Ощущение завершенности жизни, чувство, что мы оставим что-то после себя.
6. Возможность выбирать лечение.
7. Возможность сохранить свое достоинство в процессе умирания.
8. Наличие семьи и возможность с ней попрощаться.
9. Достойные условия жизни в период умирания.
10. Хорошие отношения с медицинским персоналом.
11. Прочее: некоторые пожелания, связанные с культурными особенностями, наличие домашних животных, стоимость медицинских услуг…

Учитывая эти факторы, которые ассоциируются у нас с мирным процессом умирания, мы можем лучше подготовиться к смерти тех, кого мы любим, да и к своей собственной.

Большинство из нас не любит говорить о смерти. И все же разговор о том, как мы собираемся закончить свою жизнь, необходим, считает главный автор исследования, психолог и специалист по паллиативной медицине из Университета Сан-Диего Эмили Мейер. И лучше всего обсудить все это загодя. Тогда впоследствии нам удастся лучше справляться со всеми сопутствующими эмоциями.

Лучший вариант, по мнению Эмили Мейер, — письменно оформить свои пожелания на этот счет и обсудить их с близкими. Это позволяет сохранить чувство контроля над своей жизнью перед лицом неизбежности и даже увидеть смысл в процессе умирания. «Когда мамина жизнь подошла к концу, мне невероятно помогало ясное понимание того, чего она сама хотела бы», — говорит писательница Наташа Биллауала, живущая в Лос-Анджелесе.

Оба ее родителя задолго до своей смерти оставили подробные письменные инструкции, отмечая, какие процедуры для них желательны, а какие нет и какие решения они позволяют принимать от их имени своим детям. Наташа Биллауала много раз беседовала о смерти со своей матерью, страдавшей нейродегенеративным заболеванием (боковым амиотрофическим склерозом).

Соответствовала ли смерть ее матери тем критериям достойной смерти, о которых говорится в исследовании? Оказалось, и да и нет. Ее мать еще не готова была уйти. Но утрата жизненно важных функций не позволила ей принять последнее решение и ускорила ее кончину. И тем не менее писательница уверена, что возможность быть рядом с матерью во время смерти — это дар. «В этом было столько любви, я так была включена в то, что с ней происходило, — это было прекрасно, и это навсегда останется со мной».

Умирание может длиться долго. Иногда пациенты вынуждены просить, чтобы им дали обезболивающие или отключили аппараты жизнеобеспечения для избавления от страданий. Мать Наташи Биллауала последние дни провела на морфине. Моя бабушка тоже принимала наркотические препараты от хронических болей.

Нельзя сказать, что ее смерть была легкой. Перед кончиной у нее едва работали легкие, руки и ноги дрожали, она закатывала глаза… но я думаю, можно сказать, что ей было настолько спокойно, насколько это возможно в такой момент. Уж во всяком случае, легче, чем если бы ее срочно повезли в больницу и начали подключать ко всем этим аппаратам.

Неудивительно, что многие в конце отказываются от активного медицинского вмешательства и просто хотят уйти с миром.

Благополучие — совокупность всех причин, по которым мы хотим жить, согласно определению, которое дает писатель и врач Атул Гаванде. Среди этих причин и простые удовольствия: посещение концерта, прогулка или чтение книги. «Когда мы становимся жертвой серьезной болезни или травмы и наш разум или тело начинают разрушаться, на какие компромиссы мы готовы или не готовы идти?» — спрашивает он.

Это можно прояснить для себя, если заранее записывать свои пожелания, исходя из вопроса «Какое качество жизни желательно для вас?». К этому призывает своих подопечных психолог Крис Кеворкян, которая специализируется на помощи людям, переживающим горе, утрату, умирание.

Больничная обстановка может вызывать тревогу у больного или умирающего человека, поэтому Крис Кеворкян советует родственникам попытаться создать ему привычную атмосферу, например с помощью музыки, любимых запахов или просто разговоров. А в каких-то случаях стоит подумать, не вернуть ли умирающего домой. Наташа Биллауала говорит, что для ее матери самым важным перед кончиной было то, что дети были с ней. Присутствие рядом членов семьи дарит уходящему умиротворение.

Те, кто открыто говорит о смерти, пока они еще в добром здравии, с большей вероятностью встретят ее с самообладанием, когда придет их час. Вот почему Эмили Мейер поддерживает идею «кафе смерти», которые набирают все большую популярность. В них собираются неформальные группы, цель которых — в уютной обстановке, за чашкой чая с кексом научиться спокойно говорить о смерти. Здесь можно обсуждать все связанное с этой темой — от вероятности жизни после смерти до кремации и траурных ритуалов.

Докторам и медсестрам тоже хорошо бы преодолеть свое нежелание открыто обсуждать смерть, считает специалист в области гериатрической психиатрии и соавтор проведенного в Сан-Диего исследования Дилип Джест. «Нас, врачей, всегда учат думать, как продлить жизнь, — говорит он. — Поэтому каждую смерть мы начинаем воспринимать как свой личный провал».

Хотя большинство врачей убеждены, что обсуждение финала жизни было бы важно, тем не менее недавний опрос, проведенный в Америке, показал, что почти половина (46%) врачей не знают, как говорить с пациентами о смерти. Возможно, если медики поймут, как выглядит хорошая смерть, то и они сами, и обычные люди смогут лучше помогать пациентам совершить этот естественный переход в мир иной.