СТУПА Поможет ли президентский законопроект в борьбе с коррупцией?
Ступа - сосуд, в котором толкут, мельчат что, ударяя пестом. Ступы мельничные, долбленая колода, кряж, в которую бьют окованные песты, толкачи. Ступа кухонная, ступка, иготь, чугунная и медная. В аптеках ступки, ступочки каменные. Ступа, стар. стенобитное орудие, таран, баран. С лестницами и с проломными ступами к воротам пришел, летописн. Тяжелая колотушка, кий, трамбовка, ручная баба, для убиванья земли: здесь ступа принимает значенье песта. Неуклюжий, тяжелый, неповоротливый человек, особ. баба; лентяй, увалень, тяжелый на подъем. Баба яга, костяная нога: в ступе едет, помелом упирает (погоняет). Ее и в ступе не утолчешь, упряма.
В. И. Даль. Толковый словарь живаго великорусского языка.
«Внесенные президентом России законодательные инициативы — это очередной шаг в последовательной борьбе с коррупцией. Коррупция разрушает государство, наносит вред экономике и является препятствием на пути развития страны», — отметил спикер Госдумы. По словам парламентария, «меры по борьбе с коррупцией, которые были приняты ранее, показали эффективность».
Внесённые президентом РФ Владимиром Путиным инициативы подготовлены на основе анализа правоприменительной практики. «Их принятие однозначно повысит эффективность борьбы с коррупцией», — заявил Володин.
Пакетом законопроектов предусматривается, что руководители государственных корпораций и государственных внебюджетных фондов смогут получать справки по счетам физических и юридических лиц для проверки достоверности сведений о доходах и расходах.
Кроме того, предлагается упростить порядок привлечения государственных и муниципальных служащих к дисциплинарной ответственности за коррупцию в случае признания ими факта правонарушения.
Ещё одним нововведением станет установление единого срока давности для применения взысканий — не позднее трёх лет со дня совершения коррупционного деяния.
Среди ряда пунктов «антикоррупционного законопроекта», внесённого Путиным в Думу, есть и такое предложение: «Дисциплинарное взыскание за нарушение запретов, ограничений, неисполнение обязанностей, установленных законодательством Российской Федерации о противодействии коррупции, не может быть применено позднее трёх лет со дня совершения проступка». Многие восприняли это как подарок от президента России нашему криминализованному чиновничеству. То есть воруйте спокойно, если прошло три года с момента факта воровства, никто вас не тронет. В таком духе написано множество комментариев в интернете. Обеспокоенность общества здесь правомерна, или комментаторы не совсем правильно прочитали эти поправки в федеральные законы?
Обеспокоенность по всему спектру проблем, связанных с коррупцией, совершенно правомерна, потому что мы видим, что, несмотря на усилия или на имитацию этих усилий в борьбе с коррупцией, коррупция прекрасно себя чувствует и, на мой взгляд, меньше не становится. Она просто меняет формы, она мимикрирует, она видоизменяется. Если вы смотрели на практику дел, то знаете: ещё недавно у нас самыми «коррупционными» профессиями были врачи и учителя, потому что с ними легче всего расправляться, они на выходе дают большое количество дел и процент раскрываемости. Но на практике ни о какой реальной борьбе с коррупцией речь не идёт.
Но в данном случае я хотел бы всех успокоить. В путинском законопроекте речь не идёт никаким боком об уголовных преступлениях. Положение о трёх годах связано с установлением единого стандарта для госслужащих, муниципальных служащих, депутатов. Предлагается единый срок привлечения к ответственности за несоблюдение неких ограничений, связанных с работой на муниципальной или на государственной должности, и с подачей соответствующих деклараций. Если, например, в декларации выявляются какие-то несоответствия, то чиновник может быть привлечён к административной ответственности, в частности к дисциплинарной ответственности. Устанавливается единый срок потому, что сейчас эти сроки для разных категорий разные. И, в принципе, я не вижу здесь ничего плохого, потому что сам вижу по декларациям, что сейчас это превратилось в некую кампанейщину. Особенно это касается местных муниципальных депутатов, местных муниципальных чиновников. Они бывают коррумпированы, конечно, но не они основная проблема для государства. Но их просто тиранят разными ограничениями и декларациями, чтобы имитировать борьбу с коррупцией. То есть идёт такая кампания, которая никогда не принесёт результатов, потому что в любой кампании реально виновные уходят от ответственности, но зато попадаются те, кто назначены виновными.
Естественно, любую борьбу надо как-то упорядочивать, вводить в единое русло. И новый законопроект, в том числе норма о трёх годах, на мой взгляд, направлены на это. Оснований для беспокойства не вижу. Это не говорит о том, что взяточники будут уходить от ответственности по истечение трёх лет, потому что сроки уголовным преступлениям регулируются совершенно другими нормативными актами — Уголовным кодексом. Там никто ничего пока смягчать не собирается. Статья 178 Уголовного Кодекса «Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением срока давности» часть первая, пункт Д: «15 лет после совершения особо тяжкого преступления». Тяжкая статья — это 10 лет. То есть если кто подумал, что теперь нужно всего три года, чтобы даже полковник Захарченко оказался чист перед законом, они, к счастью, ошибаются.
И вообще, как практикующий адвокат, я противник того, когда людей привлекают за преступления через 6, 8, 10 лет. Бывает, конечно, когда искали-искали и нашли. Но, как правило, такие давние преступления вешают на людей для того, чтобы каким-то образом с ними расправиться. Я сталкивался только с такими случаями. Никогда не доводилось видеть, что наконец-то через 10 лет нашли Джека-Потрошителя и раскрыли какое-то убийство. Я про это читал, но в своей практике не сталкивался. А вот когда какие-то старые преступления вешают на человека, чтобы его каким-то образом устранить с должности или отнять его бизнес — это я видел и неоднократно.
Закон часто используется для сведения счётов. И, кстати, как ни странно — реже для политических счётов, часто просто из-за каких-то бытовых причин или ради завладения должностью, бизнесом. Вообще провокация в делах по взяткам очень распространена. На мой взгляд, это вообще абсолютное большинство дел. Что такое провокация? Когда деяние не было бы совершено без вмешательства правоохранительных органов или каких-то заинтересованных лиц, которые действуют вместе с правоохранительными органами. Чиновника провоцируют на получение взятки, и это всё происходит под контролем. Так бы он не выдвигал никаких требований, ничего бы не просил — но его доводят до кондиции. А понятно же, что его общественная опасность гораздо ниже, чем у чиновника, который действительно систематически получает взятки за решение каких-то вопросов.
А вообще выражение «дисциплинарная ответственность за коррупцию» — нормально? Деяния, связанные с коррупцией, разнообразны. Если есть коррупционное преступление, скажем, получение и дача взятки — это уголовная ответственность. Но есть ещё несоблюдение ограничений, связанных с занятием государственной или муниципальной должности. И несоблюдение этих ограничений совершенно не обязательно имеет, во-первых, прямой умысел, а во-вторых, связано с коррупцией. Ну, например, у человека есть какой-то старый прицеп или старая машина, которую он уже вроде как продал, как многие люди выражаются — «продал по доверенности», хотя это сам по себе неправильный механизм. Он уже забыл про машину. И не указал в декларации. Вот это как раз дисциплинарное нарушение. Или, скажем, несвоевременно подал декларацию. Но несоблюдение этих ограничений не позволяет правоохранительным органам своевременно выявлять преступления коррупционной направленности. Например, если человек что-то утаил в своей декларации и это не позволило своевременно осуществить за этим человеком контроль. Вдруг выяснилось, что такого-то госчиновника роскошная квартира в Москве, а он её скрыл. Не факт, что это деяние коррупционной направленности, потому что квартира у него могла появиться откуда угодно. Но он обязан её указывать в декларации. Вот если он её не указал или указал несвоевременно, то это дисциплинарное нарушение. Это не уголовная ответственность. В случае с «антикоррупционным законопроектом» просто применена не очень удачная терминология, и у людей складывается впечатление, что хотят кого-то увести от ответственности. Хотя здесь, скорее, как раз наоборот. Сейчас на практике с этими ограничениями и этими декларациями единая правоприменительная практика ещё не устоялась, и требования совершенно разнообразные. Я знаю, что люди мучаются, заполняют, перезаполняют, что-то указывают, что-то не указывают. Потом кто-то не указал какую-то тысячу рублей, и его за это начинают привлекать к ответственности. Это же просто абсурд и отвлечение сил и средств от настоящей борьбы.
Володин, говоря о законодательных инициативах президента Российской Федерации, внесенных в Госдуму и посвящённых «борьбе с коррупцией», заявил: «Меры по борьбе с коррупцией, которые были приняты ранее, показали эффективность». Здесь возникают сомнения. Ведь у нас всё происходит в режиме ручного управления. Дан приказ на зачистку Дагестана — зачищают Дагестан. То, что творится с коррупцией в том же Дагестане или в Подмосковье, известно уже десятилетиями. То есть законодательство именно как машина не действует. А действует, если угодно, «царская воля». Иногда она бывает правильной, но ведь это не законодательство.
Так ладно бы только царская! Ведь принцип «своя рука — владыка» спускается на нижестоящий уровень. Я очень мало знаю начальников, которые не были бы довольны результатами своего труда. Им всегда кажется, что они действительно пашут как «рабы на галерах», и всё хорошее, что происходит в стране, это результат их деятельности. А как обыватель я вижу, кто ездит на дорогих машинах, кто посещает дорогие рестораны, кто живёт у нас хорошо, а кто живёт, мягко говоря, не очень хорошо. Общество у нас сейчас абсолютно несправедливо. И пока это ни в какой степени не изменилось. Володин, я не исключаю, действительно считает, что те меры, над которыми работает власть, направлены на борьбу с коррупцией, и ему наверняка докладывают о каких-то хороших результатах. Ситуация как в некой фирме, когда снизу вверх докладывают о замечательных результатах, скрывая при этом недостатки. По документам получается полное процветание, а на практике — разруха. То же самое и в государстве. Где конкретные меры, направленные на борьбу с коррупцией, где их результаты? Я вижу по делам, которые наблюдаю, что в основном коррупционные дела связаны в той или иной степени с провокацией. И все громкие дела последнего времени — Улюкаев, Белых и многие другие —сомнительны с юридической точки зрения. И мне кажется, что больше это направлено на показной пиар-эффект.
Вообще, если говорить шире, в нынешнем обществе, которое у нас построено, бороться с коррупцией нельзя в принципе, потому что чиновники лишены какого-либо контроля со стороны народа. Мы сейчас про Западную Европу говорим исключительно плохо, хотя ездим на немецких машинах, одеваем французские костюмы и прочее. Но мы видим, что там есть хотя бы какая-то независимость судов, независимость прессы. Депутаты или какие-то гражданские активисты могут совать свои носы в любые щели, не боясь, что эти носы прищемят. Это не потому, что там живут такие замечательные светлые люди. А потому, что все знают за столетия: если капитализм не контролировать каждый час, каждую минуту, каждую секунду, то он вырождается в коррупцию. У нас же сейчас весь контроль возложен на правоохранительные органы, которые тоже нуждаются в контроле. И те органы, которые контролируют правоохранительные органы, тоже нуждаются в таком же контроле. А граждане или депутаты представительных органов полостью от этого отстранены. Ну кто сейчас рискнёт всерьёз бороться с чиновниками? Да никто. Так получишь, что костей не соберёшь. И, кстати, быстро станешь объектом какого-нибудь «антикоррупционного расследования».
То есть все эти меры описываются выражением — «толочь воду в ступе». Они на это и направлены. Никакие законопроекты никак на коррупцию не повлияют. У нас создана такая жёсткая система, которая вообще-то даже с рыночным капитализмом не совместима. Она будет устойчиво воспроизводить коррупцию. Сейчас самоубийственно сообщить о фактах коррупции в отношении какого-то госчиновника. А это должно быть достаточно открыто и прозрачно. А независимое СМИ может провести какое-то расследование в отношении госчиновников? Да засудят «за клевету», ахнуть не успеете. А одни правоохранительные органы с коррупцией не справляются, потому что это тоже такие же чиновники. Поэтому у нас как коррупция была, так она и будет. Кого-то посадят — справедливо или несправедливо. Но по большому счёту ничего не изменится. Мы сами отказались от тех механизмов, которые выработало человечество для борьбы с коррупцией. Я не говорю, что эти механизмы идеальные, но они на сегодняшний день есть. Если мы построили у себя буржуазное общество, если мы пытались жить а-ля Европа или а-ля США, то и механизмы контроля тоже надо брать оттуда. А мы их просто ликвидировали. Из социализма, минуя капитализм, скатились в феодализм. У нас ведь нет ни выборов, ни независимых судов, ни независимой прессы — относительно хотя бы независимых. Нет относительно независимого депутатского корпуса, нет гражданских активистов — нет ничего, что позволяло бы государству контролировать госчиновников. Оно само себя контролирует. И поэтому на практике получаются замечательные победные реляции на пустом месте.
Если говорить в защиту Володина, может быть, он просто не представляет реальной обстановки. Но мне кажется, что коррупция на сегодняшний день без труда обходит все механизмы, все ловушки, которые пытаются против неё поставить, все механизмы, которые против неё пытаются выставить. Необходимо изучать опыт удачливых в этом деле стран и применять их к нашей стране. Сейчас все начнут в меня плевать, но всё же скажу: нам надо больше демократии в хорошем смысле слова. Народовластия. Могут мне сказать: «Почему только на Европу киваешь?» Не только. И в советское время (хотя тогда не было бизнеса, не было того источника, откуда можно получать несанкционированные доходы) депутаты могли вмешаться практически в любую сферу деятельности. Сейчас этого нет. И нет никаких общественных механизмов контроля за государством, они все подавлены. Та часть, которая оставлена, используется, скорее, для дискредитации механизмов общественного контроля. У нас же Навальный и связанные с ним люди живут и процветают. Они имитируют борьбу с коррупцией. Когда говорю, что нужно активистам и гражданскому обществу дать больше прав, больше возможностей, мне возражают: «Ты что, хочешь как Навальный? Нет, я не хочу как Навальный. Так я прекрасно понимаю, что вы Навального специально держите, чтобы дискредитировать оппозицию. Где появляется народный протест, где появляются какие-то острые вопросы — туда тут же высаживается десант какого-нибудь Навального или Собчак и всё дискредитирует. И, естественно, люди говорят — «нет, нет, нет, мы не хотим, чтобы эти люди получали с протеста политический капитал».
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
Среди ряда пунктов «антикоррупционного законопроекта», внесённого Путиным в Думу, есть и такое предложение: «Дисциплинарное взыскание за нарушение запретов, ограничений, неисполнение обязанностей, установленных законодательством Российской Федерации о противодействии коррупции, не может быть применено позднее трёх лет со дня совершения проступка». Многие восприняли это как подарок от президента России нашему криминализованному чиновничеству. То есть воруйте спокойно, если прошло три года с момента факта воровства, никто вас не тронет. В таком духе написано множество комментариев в интернете. Обеспокоенность общества здесь правомерна, или комментаторы не совсем правильно прочитали эти поправки в федеральные законы?
Обеспокоенность по всему спектру проблем, связанных с коррупцией, совершенно правомерна, потому что мы видим, что, несмотря на усилия или на имитацию этих усилий в борьбе с коррупцией, коррупция прекрасно себя чувствует и, на мой взгляд, меньше не становится. Она просто меняет формы, она мимикрирует, она видоизменяется. Если вы смотрели на практику дел, то знаете: ещё недавно у нас самыми «коррупционными» профессиями были врачи и учителя, потому что с ними легче всего расправляться, они на выходе дают большое количество дел и процент раскрываемости. Но на практике ни о какой реальной борьбе с коррупцией речь не идёт.
Но в данном случае я хотел бы всех успокоить. В путинском законопроекте речь не идёт никаким боком об уголовных преступлениях. Положение о трёх годах связано с установлением единого стандарта для госслужащих, муниципальных служащих, депутатов. Предлагается единый срок привлечения к ответственности за несоблюдение неких ограничений, связанных с работой на муниципальной или на государственной должности, и с подачей соответствующих деклараций. Если, например, в декларации выявляются какие-то несоответствия, то чиновник может быть привлечён к административной ответственности, в частности к дисциплинарной ответственности. Устанавливается единый срок потому, что сейчас эти сроки для разных категорий разные. И, в принципе, я не вижу здесь ничего плохого, потому что сам вижу по декларациям, что сейчас это превратилось в некую кампанейщину. Особенно это касается местных муниципальных депутатов, местных муниципальных чиновников. Они бывают коррумпированы, конечно, но не они основная проблема для государства. Но их просто тиранят разными ограничениями и декларациями, чтобы имитировать борьбу с коррупцией. То есть идёт такая кампания, которая никогда не принесёт результатов, потому что в любой кампании реально виновные уходят от ответственности, но зато попадаются те, кто назначены виновными.
Естественно, любую борьбу надо как-то упорядочивать, вводить в единое русло. И новый законопроект, в том числе норма о трёх годах, на мой взгляд, направлены на это. Оснований для беспокойства не вижу. Это не говорит о том, что взяточники будут уходить от ответственности по истечение трёх лет, потому что сроки уголовным преступлениям регулируются совершенно другими нормативными актами — Уголовным кодексом. Там никто ничего пока смягчать не собирается. Статья 178 Уголовного Кодекса «Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением срока давности» часть первая, пункт Д: «15 лет после совершения особо тяжкого преступления». Тяжкая статья — это 10 лет. То есть если кто подумал, что теперь нужно всего три года, чтобы даже полковник Захарченко оказался чист перед законом, они, к счастью, ошибаются.
И вообще, как практикующий адвокат, я противник того, когда людей привлекают за преступления через 6, 8, 10 лет. Бывает, конечно, когда искали-искали и нашли. Но, как правило, такие давние преступления вешают на людей для того, чтобы каким-то образом с ними расправиться. Я сталкивался только с такими случаями. Никогда не доводилось видеть, что наконец-то через 10 лет нашли Джека-Потрошителя и раскрыли какое-то убийство. Я про это читал, но в своей практике не сталкивался. А вот когда какие-то старые преступления вешают на человека, чтобы его каким-то образом устранить с должности или отнять его бизнес — это я видел и неоднократно.
Закон часто используется для сведения счётов. И, кстати, как ни странно — реже для политических счётов, часто просто из-за каких-то бытовых причин или ради завладения должностью, бизнесом. Вообще провокация в делах по взяткам очень распространена. На мой взгляд, это вообще абсолютное большинство дел. Что такое провокация? Когда деяние не было бы совершено без вмешательства правоохранительных органов или каких-то заинтересованных лиц, которые действуют вместе с правоохранительными органами. Чиновника провоцируют на получение взятки, и это всё происходит под контролем. Так бы он не выдвигал никаких требований, ничего бы не просил — но его доводят до кондиции. А понятно же, что его общественная опасность гораздо ниже, чем у чиновника, который действительно систематически получает взятки за решение каких-то вопросов.
А вообще выражение «дисциплинарная ответственность за коррупцию» — нормально? Деяния, связанные с коррупцией, разнообразны. Если есть коррупционное преступление, скажем, получение и дача взятки — это уголовная ответственность. Но есть ещё несоблюдение ограничений, связанных с занятием государственной или муниципальной должности. И несоблюдение этих ограничений совершенно не обязательно имеет, во-первых, прямой умысел, а во-вторых, связано с коррупцией. Ну, например, у человека есть какой-то старый прицеп или старая машина, которую он уже вроде как продал, как многие люди выражаются — «продал по доверенности», хотя это сам по себе неправильный механизм. Он уже забыл про машину. И не указал в декларации. Вот это как раз дисциплинарное нарушение. Или, скажем, несвоевременно подал декларацию. Но несоблюдение этих ограничений не позволяет правоохранительным органам своевременно выявлять преступления коррупционной направленности. Например, если человек что-то утаил в своей декларации и это не позволило своевременно осуществить за этим человеком контроль. Вдруг выяснилось, что такого-то госчиновника роскошная квартира в Москве, а он её скрыл. Не факт, что это деяние коррупционной направленности, потому что квартира у него могла появиться откуда угодно. Но он обязан её указывать в декларации. Вот если он её не указал или указал несвоевременно, то это дисциплинарное нарушение. Это не уголовная ответственность. В случае с «антикоррупционным законопроектом» просто применена не очень удачная терминология, и у людей складывается впечатление, что хотят кого-то увести от ответственности. Хотя здесь, скорее, как раз наоборот. Сейчас на практике с этими ограничениями и этими декларациями единая правоприменительная практика ещё не устоялась, и требования совершенно разнообразные. Я знаю, что люди мучаются, заполняют, перезаполняют, что-то указывают, что-то не указывают. Потом кто-то не указал какую-то тысячу рублей, и его за это начинают привлекать к ответственности. Это же просто абсурд и отвлечение сил и средств от настоящей борьбы.
Володин, говоря о законодательных инициативах президента Российской Федерации, внесенных в Госдуму и посвящённых «борьбе с коррупцией», заявил: «Меры по борьбе с коррупцией, которые были приняты ранее, показали эффективность». Здесь возникают сомнения. Ведь у нас всё происходит в режиме ручного управления. Дан приказ на зачистку Дагестана — зачищают Дагестан. То, что творится с коррупцией в том же Дагестане или в Подмосковье, известно уже десятилетиями. То есть законодательство именно как машина не действует. А действует, если угодно, «царская воля». Иногда она бывает правильной, но ведь это не законодательство.
Так ладно бы только царская! Ведь принцип «своя рука — владыка» спускается на нижестоящий уровень. Я очень мало знаю начальников, которые не были бы довольны результатами своего труда. Им всегда кажется, что они действительно пашут как «рабы на галерах», и всё хорошее, что происходит в стране, это результат их деятельности. А как обыватель я вижу, кто ездит на дорогих машинах, кто посещает дорогие рестораны, кто живёт у нас хорошо, а кто живёт, мягко говоря, не очень хорошо. Общество у нас сейчас абсолютно несправедливо. И пока это ни в какой степени не изменилось. Володин, я не исключаю, действительно считает, что те меры, над которыми работает власть, направлены на борьбу с коррупцией, и ему наверняка докладывают о каких-то хороших результатах. Ситуация как в некой фирме, когда снизу вверх докладывают о замечательных результатах, скрывая при этом недостатки. По документам получается полное процветание, а на практике — разруха. То же самое и в государстве. Где конкретные меры, направленные на борьбу с коррупцией, где их результаты? Я вижу по делам, которые наблюдаю, что в основном коррупционные дела связаны в той или иной степени с провокацией. И все громкие дела последнего времени — Улюкаев, Белых и многие другие —сомнительны с юридической точки зрения. И мне кажется, что больше это направлено на показной пиар-эффект.
Вообще, если говорить шире, в нынешнем обществе, которое у нас построено, бороться с коррупцией нельзя в принципе, потому что чиновники лишены какого-либо контроля со стороны народа. Мы сейчас про Западную Европу говорим исключительно плохо, хотя ездим на немецких машинах, одеваем французские костюмы и прочее. Но мы видим, что там есть хотя бы какая-то независимость судов, независимость прессы. Депутаты или какие-то гражданские активисты могут совать свои носы в любые щели, не боясь, что эти носы прищемят. Это не потому, что там живут такие замечательные светлые люди. А потому, что все знают за столетия: если капитализм не контролировать каждый час, каждую минуту, каждую секунду, то он вырождается в коррупцию. У нас же сейчас весь контроль возложен на правоохранительные органы, которые тоже нуждаются в контроле. И те органы, которые контролируют правоохранительные органы, тоже нуждаются в таком же контроле. А граждане или депутаты представительных органов полостью от этого отстранены. Ну кто сейчас рискнёт всерьёз бороться с чиновниками? Да никто. Так получишь, что костей не соберёшь. И, кстати, быстро станешь объектом какого-нибудь «антикоррупционного расследования».
То есть все эти меры описываются выражением — «толочь воду в ступе». Они на это и направлены. Никакие законопроекты никак на коррупцию не повлияют. У нас создана такая жёсткая система, которая вообще-то даже с рыночным капитализмом не совместима. Она будет устойчиво воспроизводить коррупцию. Сейчас самоубийственно сообщить о фактах коррупции в отношении какого-то госчиновника. А это должно быть достаточно открыто и прозрачно. А независимое СМИ может провести какое-то расследование в отношении госчиновников? Да засудят «за клевету», ахнуть не успеете. А одни правоохранительные органы с коррупцией не справляются, потому что это тоже такие же чиновники. Поэтому у нас как коррупция была, так она и будет. Кого-то посадят — справедливо или несправедливо. Но по большому счёту ничего не изменится. Мы сами отказались от тех механизмов, которые выработало человечество для борьбы с коррупцией. Я не говорю, что эти механизмы идеальные, но они на сегодняшний день есть. Если мы построили у себя буржуазное общество, если мы пытались жить а-ля Европа или а-ля США, то и механизмы контроля тоже надо брать оттуда. А мы их просто ликвидировали. Из социализма, минуя капитализм, скатились в феодализм. У нас ведь нет ни выборов, ни независимых судов, ни независимой прессы — относительно хотя бы независимых. Нет относительно независимого депутатского корпуса, нет гражданских активистов — нет ничего, что позволяло бы государству контролировать госчиновников. Оно само себя контролирует. И поэтому на практике получаются замечательные победные реляции на пустом месте.
Если говорить в защиту Володина, может быть, он просто не представляет реальной обстановки. Но мне кажется, что коррупция на сегодняшний день без труда обходит все механизмы, все ловушки, которые пытаются против неё поставить, все механизмы, которые против неё пытаются выставить. Необходимо изучать опыт удачливых в этом деле стран и применять их к нашей стране. Сейчас все начнут в меня плевать, но всё же скажу: нам надо больше демократии в хорошем смысле слова. Народовластия. Могут мне сказать: «Почему только на Европу киваешь?» Не только. И в советское время (хотя тогда не было бизнеса, не было того источника, откуда можно получать несанкционированные доходы) депутаты могли вмешаться практически в любую сферу деятельности. Сейчас этого нет. И нет никаких общественных механизмов контроля за государством, они все подавлены. Та часть, которая оставлена, используется, скорее, для дискредитации механизмов общественного контроля. У нас же Навальный и связанные с ним люди живут и процветают. Они имитируют борьбу с коррупцией. Когда говорю, что нужно активистам и гражданскому обществу дать больше прав, больше возможностей, мне возражают: «Ты что, хочешь как Навальный? Нет, я не хочу как Навальный. Так я прекрасно понимаю, что вы Навального специально держите, чтобы дискредитировать оппозицию. Где появляется народный протест, где появляются какие-то острые вопросы — туда тут же высаживается десант какого-нибудь Навального или Собчак и всё дискредитирует. И, естественно, люди говорят — «нет, нет, нет, мы не хотим, чтобы эти люди получали с протеста политический капитал».