Многие документы совершенно по иному рисуют действия советского руководства сталинской поры, нежели можно себе представить исходя из выдумок либеральных деятелей.

«Боялся ли народ Сталина? Еще как! – утверждают «историки новой волны». И победили мы с перепугу – мол, советский народ меньше боялся Гитлера и гестапо, чем Сталина и НКВД. Потому и записывался массово в добровольцы, лишь бы избежать «расстрельных подвалов». А в тылу люди трудились исключительно из страха угодить в ГУЛАГ на «десять лет без права переписки» всего лишь за прогул или опоздание. В общем, страх – это и есть движущая сила Победы.

Между тем, для того, чтобы понять, как было на самом деле, достаточно просто заглянуть в архив. Во всяком случае, в Ульяновский областной архив новейшей истории (бывший партийный). Здесь в свободном доступе хранятся интереснейшие документы, которых авторы «нового взгляда» на нашу историю предпочитают не замечать. Что ж, это их выбор. Мы же, наоборот, документы внимательно почитаем и проанализируем.

Например, докладную записку на имя помощника директора завода имени Володарского по найму и увольнению, лейтенанта гос. безопасности товарища Кулагина. (Ф.13, оп. 1, д. 2028, л. 13-17).

Очень интересный документ. Но прежде, чем перейти к его содержанию, необходим ряд пояснений.

Что такое «Володарка»?

К началу Великой Отечественной войны Ульяновск находился примерно в тех же границах, в которых его (тогда еще Симбирск) застала война Первая Мировая. Город в основном располагался на правом, высоком берегу Волги. Здесь был его исторический и административный центр. В левобережье лежали лишь несколько слобод.

В 1916 году в Симбирске закончилось грандиозное строительство железнодорожного моста имени Его императорского величества Николая II – одного из крупнейших в Поволжье. Связав два берега Волги, мост связал и две части города, в одной из которых – в низменном левобережье — в том же году началось строительство Симбирского Патронного завода. В июле 1917-го он дал первую продукцию.

После революции предприятие сохранило свою специализацию, но сменило название – в 1922 году его переименовали в Патронный завод № 3 имени Володарского.

К началу Великой Отечественной «Володарка» стала одним из важнейших стратегических предприятий страны. На заводе выпускали боеприпасы к стрелковому оружию, к пулеметам, в том числе к крупнокалиберным ДШК. По одним данным каждый пятый, а по другим – каждый третий патрон, расстрелянный Красной Армией по врагу, был сделан именно здесь.

Одновременно шло грандиозное строительство – возводились новые цеха и жилье для рабочих, которых требовались тысячи. Например, из письма упоминавшегося уже помощника начальника завода по найму и увольнению Кулагина на имя первого секретаря Ульяновского горкома ВКП(б) Гребень от 5 марта 1942, видно, что в связи с расширением производства только в первом квартале того года предприятию было необходимо дополнительно 7500 работников.

А теперь перейдем к тексту записки.

«В цеху, как в бою».

В самом ее начале упоминается Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.1940 года. Он называется «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений».

Читаем и удивляемся: оказывается при «кровавом сталинском режиме», в СССР рабочий день на предприятиях длился семь часов, а в учреждениях – вообще шесть! Лишь в преддверии страшной войны его увеличили до современных восьми. И один выходной в неделю – воскресенье – тоже оставили накануне войны. До этого было два. Как сейчас.

И, наконец, самое страшное – уголовное наказание за нарушения трудовой дисциплины. Об этом говорится в п.5 Указа. Приведу его полностью.

«Установить, что рабочие и служащие, самовольно ушедшие из государственных, кооперативных и общественных предприятий или учреждений, предаются суду и по приговору народного суда подвергаются тюремному заключению сроком от 2-х месяцев до 4-х месяцев (здесь и далее выделено мной — В.М.). Установить, что за прогул без уважительной причины рабочие и служащие государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений предаются суду и по приговору народного суда караются исправительно — трудовыми работами по месту работы на срок до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25%. В связи с этим отменить обязательное увольнение за прогул без уважительных причин. Предложить народным судам все дела, указанные в настоящей статье, рассматривать не более чем в 5-дневный срок и приговоры по этим делам приводить в исполнение немедленно».Возможно, с современной точки зрения эти меры и кажутся драконовскими. Однако в условиях надвигающейся войны полгода исправительных работ за прогул и даже «срок» в 2-4 месяца за дезертирство — наказание скорее отрезвляющее, чем карающее.

Вот и в «Докладной» отмечается, что с введением указа и «параллельно этому работе в цехах общественно-воспитательного характера» количество нарушений трудовой дисциплины снизилось вдвое.

Но!

Так было лишь до начала войны. Уже в июле 1941 количество нарушений опять подскочило почти вдвое! Этот процесс продолжался и в первом квартале 1942 года: «случаи нарушения трудовой дисциплины последовательно, из месяца в месяц увеличиваются», констатирует документ. При этом главным нарушителем была пришедшая на завод рабочая молодежь. На первых порах справиться с этой вольницей не очень помогал даже изданный 26 декабря 1941 года новый Указ ПВС СССР «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Здесь санкции уже строже –реальный срок от 5 до 8 лет. Но! Речь уже не идет о прогулах. Наказывают за самовольный уход с предприятия, который в условиях войны рассматривается, как дезертирство. Причем, не со всех, а только с военных, к которым Указ относит предприятия авиационной и танковой промышленности, вооружения, боеприпасов, военного судостроения и военной химии. А также предприятия других отраслей, обслуживающие военную промышленность по принципу кооперации. Работники всех этих заводов и фабрик на период войны считаются мобилизованными и закрепляются для постоянной работы за теми предприятиями, на которых они работают.

Об опозданиях, заметим, речь в указах вообще не идет. Что касается прогулов, то за них по-прежнему карают, главным образом, исправработами, либо короткой отсидкой. Кстати, в докладной приводится список тех, кто успел за это побывать под судом, в том числе и отсидеть по… четыре-пять раз! Таких, правда, немного.

«Прогулял, потому что нет одежды и обуви».

Это цитата из объяснения рабочего, приведенного в «Докладной». Многие опаздывали потому, что элементарно проспали: «У меня часов нет. В общежитии их тоже нет. Меня никто не разбудил». Кроме того, как уже упоминалось, значительная часть работников жила в правобережье, и на завод ездила, так называемым, рабочим поездом, ходившим по расписанию. А оно не совпадало с расписанием работы магазинов, в которых отваривались продуктовые карточки. Поэтому перед людьми вставал выбор – либо успеть на работу, но оставить семью голодной, либо получить продукты, но опоздать в цех. Опаздывали также из-за очередей в рабочих столовых — не удавалось пообедать в отведенное для этого время.

Как видим, основная масса нарушений крылась не в какой-то исключительной расхлябанности работников, а в элементарных бытовых проблемах.

Хотя, конечно, были и те, кто отказывался идти на тяжелые работы, ссылаясь на реальное или мнимое нездоровье, кто не хотел работать не по специальности, некоторые просто спали на рабочем месте (на этом мы остановимся подробнее чуть позже), ну, и конечно, были прогульщики по пьяному делу.

Касательно последних в «Докладной» сказано: «Если в первый год применения судебной ответственности за нарушения трудовой дисциплины, были случаи появления на производстве в нетрезвом виде, то это в последующие годы совершенно теряется».

Впрочем, и остальные факты не остались без «оргвыводов». В качестве таковых лейтенанту Госбезопасности Кулагину рекомендуют: обеспечить все общежития часами и назначать дежурных, которые бы заблаговременно будили рабочих на смены. Пересмотреть график работы магазинов, чтобы работники успевали отоварить карточки без опозданий на производство, организовать работу столовых и пр. Словом, вполне адекватная реакция на сложившуюся ситуацию. При этом — ни слова о репрессиях: посадить, арестовать, привлечь к суду, а уж тем более, расстрелять!.

И еще. Возможно я не прав, но народ, придавленный жутким страхом, должен вести себя как-то иначе.

Жертвы сталинских репрессий

Чего уж, там, были и репрессии. И жертвы тоже были.

Кроме мобилизованных гражданских рабочих завод строили и так называемые стройколнны – военизированные строительные подразделения, состоящие из призванных через военкоматы бойцов. Одним из таких подразделений была стройколонна № 784, прибывшая в Ульяновск, в распоряжение треста № 58 в октябре 1941 года.

О ситуации в этой полувоинской части 2 августа 1942 года в секретном письме на имя секретаря Куйбышевского Обкома ВКП(б) Муратова (Ульяновск тогда входил в Куйбышевскую область) докладывал секретарь Ульяновского горкома ВКП(б) по оборонной промышленности Артамонов. (Ф.13, оп. 1, д.2028, л. 18).

Подразделение было своеобразным. Состояло оно из 634 бойцов. В их числе было 45,4% немцев, 40% украинцев-западников, 10% поляков и чехов и 5% других национальностей. По понятным причинам доверить этим людям оружие не решились. И отправили на трудовой фронт. Однако, как видно из доклада, трудились они плохо и производственный план систематически не выполняли. Более того, в мае-июне из стройколонны дезертировали 64 бойца. Это в военное то время! Поводом к дезертирству послужило полное отсутствие трудовой и воинской дисциплины.

Хотя, чего еще ждать от врагов? Пускай и скрытых. Под пулеметы их и все дела! Именно так должен был бы поступить кровавый режим, не жалевший ни чужих, ни тем более своих. Режим, который, как утверждают некоторые, победил фашистов, буквально завалив их трупами советских солдат. Но это в теории. А теперь посмотрим, как было на самом деле.

В колонну нагрянула проверка из горкома партии и обнаружила там полнейший бардак. «Бытовое обслуживание было также плохое, — отмечено в докладе проверяющих. — Если белья и одежды выдали относительно достаточное количество, то постельного белья бойцам в течение всего года почти не выдавали. Так, например, простыней выдали только 34 штуки, наволочек на подушки 20 шт., в результате бойцы спят на голых досках. Одной из причин, послуживших к дезертирству, явилось и то, что часть бойцов проживает на частных квартирах и благодаря этому они оторваны от повседневного наблюдения за ними».

Меры по наведению порядка оказались вполне либеральными: один из маслоскладов нефтебазы НКО переоборудовали под временное общежитие. Наладили среди личного состава политико-воспитательную работу. Конечно же, обеспечили всех положенными постельными принадлежностями и наладили нормальное питание: «Боец ежедневно получает четыре горячих блюда, 800 гр. хлеба, 18 гр. сахару. В настоящее время с подсобного хозяйства колонна получает овощи, которые идут на котловое довольствие бойцов». Как результат «В колонне хорошо проведена подписка на II денежно-вещевую лотерею, подписка в среднем достигла 20%, отдельные бойцы подписались на 30-40% своего заработка». Но, главное «в настоящий момент налаживается трудовая дисциплина, количество невыходов на работу сократилось в 2,5 раза, значительно увеличилась производительность труда. Так, например, за II кв. план по строительству выполнен на 106%, за июль м-ц — ориентировочно на 120%».

В качестве карательно-предупредительной меры можно рассматривать разве что тот факт, что «все документы – паспорта и военные билеты у бойцов отобраны и хранятся у командования колонны».

А теперь о репрессиях: «На бывш. Командира колонны Карасёва и комиссара колонны Литвак за самоснабжение и расхищение социалистической собственности, а также за целый ряд других безобразий – материал передан в Особый Отдел ПРИВО».

Дальнейшая судьба этих военачальников не известна. Однако очень может быть, что и они пополнили собой список «невинных жертв сталинских репрессий».

И, наконец, последний, на мой взгляд, самый яркий, самый вопиющий факт «бесчинств кровавого коммунистического режима».

Дело «вредителей»

«Сов. Секретно.

Секретарю Володарского Райкома ВКП(б)

гор. Ульяновска

т. Грошеву.

Копия: Секретарю парткома завода

им. Володарского т. Маркову.

30/V-1942. № 53

По имеющимся материалам в городском комитете партии установлено, что в цехе № 9 завода им. Володарского систематически выходят из строя станки 3-й вытяжки, и что выход станков из строя происходит по одним и тем же причинам. В результате проверки установлено, что в цехе № 9 систематически выводом из строя станков занималась группа работниц, в числе которой БИТЯКОВА Роза 1924 года рождения, ЛИВАНОВА Нина Михайловна 1925 года рождения, ЛЕПИНОВА и ГРИГОРЬЕВА. Эта группа работниц путем подкладывания в питатель станка 3-й вытяжки железных пластин, добивалась выхода из строя матриц или пуансонов.

Путем допроса было установлено, что работницы делали это с той целью, чтобы создать себе дополнительный отдых в то время, когда наладчик будет производить смену испорченной детали…». (Ф.13, оп. 1, д.2027, л 16).

Помните «Докладную записку»? Сон на рабочем месте назван в ней одним из основных нарушений трудовой дисциплины. Видимо, работа была настолько тяжелой, что девчонки (а «виновницам» по 16-17 лет) выбивались из сил и искали любую возможность перевести дух. Но какое «кровавому режиму» до этого дело? Совершить такое! На оборонном заводе! В военное время! Умышленная порча оборудования! Вредительство и саботаж в чистом виде!

И, главное, «палачам из НКВД» даже не надо ничего придумывать, не надо фантазировать и чего-то там фабриковать, кого-то пытать, выколачивая показания. Злодейки пойманы, и во всем сознались. Можно выводить их на громкий процесс со всеми вытекающими из закона военными времени жестокими последствиями. Тем более партия уже в курсе.

Но, увы, и у этой истории финал оказался совсем не в духе «кровавой гэбни».

«…Городской Комитет партии предлагает Вам дополнительно проверить выше указанные факты и обсудить виновных на профсоюзном собрании цеха.

Потребовать от директора завода за подобные факты уволить с завода, а на профсоюзном собрании поставить вопрос об их пребывании в членах профсоюза.

Горком ВКП(б) рекомендует вам на этом примере мобилизовать весь коллектив цеха № 9 на усиление бдительности и сохранение государственной тайны.

Секретарь Горкома ВКП(б) по оборонной промышленности Артамонов».

Согласитесь, это не совсем то, чего можно было бы ожидать от «людоедского сталинского режима». А, может быть, и не был он таким уж людоедским, каким нам его много лет рисовали?

Давайте почаще заглядывать в архивы. И тогда обмануть нас снова будет гораздо труднее.