Начала отечественной истории скрыты от нас толщей столетий. Однако, это не единственное препятствие на пути желающих проникнуть в наше прошлое.

Куда большие проблемы связаны непосредственно с самими источниками, дошедшими до нас. Нет большого секрета, что используемый в научном обороте летописный комплекс, представляет собой не беспристрастное повествование, а изложение, обслуживавшее конкретные, причем менявшиеся, политические цели.

Иначе говоря, широко разрекламированные – как «наше все» – летописи следует воспринимать, в первую очередь, инструментом идеологической борьбы далекой эпохи.

В этом смысле они немногим отличаются, например, от известного «Краткого курса истории ВКП (б)», проливая свет на реальные события примерно в той же степени.

Киевская Русь (до начала ХIХ века ее называли Древней) является продуктом юго-западного летописания.

Его альфа и омега – это христианизация, а также создание государственных начал на обширных землях, где впоследствии раскинется многонациональное Московское царство.

Со второй половины ХVII столетия образ киевской «родины-колыбели» подается в качестве цивилизующего источника, давшего жизнь необъятной стране.

С тех пор и по сей день, усилия направлены на оберегание его чистоты, а любые сомнения на сей счет воспринимаются крайне раздражительно.

Однако привычный свет киевской православной идиллии заметно тускнеет, если на первый план выдвигать детали, очевидность которых ранее просто игнорировалась.

Принятие христианства князем Владимиром произошло, как известно, в 988 году после знаменитого диспута о выборе веры, описанного «Повестью временных лет». Христианизация проходила тогда в орбите соперничества двух крупнейших религиозных центров – Рима и Константинополя.

Глубокие расхождения между ними наметились в так называемый «иконоборческий период», когда с 726 по 843 год в Византийской империи господствовала, мягко говоря, крайне своеобразная церковная модель. Уничтожение икон и мощей, разгон монахов, закрытие монастырей – визитная карточка тех лет.

Подобная практика вызывала отторжение в западном мире и привела к отчуждению от восточных собратьев, чье христианство с тех пор ставилось под большое сомнение.

Проводником греческого православия среди славян стали Константин (перед смертью принял имя Кирилла) и Мефодий.

Двум знаменитым братьям – уроженцам знатного семейства в Салониках – выпала честь познакомить с христианской книжностью целые народы. С давних пор они считаются культовыми и в России, вооружившими православную веру.

Старший брат Мефодий начинал военным, обладал административными способностями, затем принял монашеский постриг, младший – рано окунулся в научно-религиозный мир, став библиотекарем при константинопольском патриархе, совершал миссионерские поездки к хазарам, к арабам.

Но главным делом Константина явилось просвещение славян, чем тот занялся по поручению того же патриарха Фотия.

Просветительская деятельность братьев – наглядный пример того, каким острым противоборством Рима и Константинополя отличалась атмосфера той эпохи. Крупнейшие государственные образования Средней Европы (Болгария, Моравия) превратились в арену ожесточенного религиозного соперничества.

Особенно это касается Моравии, включавшей тогда Словакию, часть Чехии, южную Польшу, Лужицу. В местной церкви хозяйничало баварское духовенство. Но моравский государь Ростислав тяготился немецкой опекой, пытаясь сбалансировать их влияние. К тому же паства с трудом воспринимала латинские религиозные тексты: мысль об использовании народного языка витала в воздухе.

Прибывший туда Константин взялся создать особый алфавит для передачи славянской речи и адаптировать греческое богослужение. В течение трех с лишним лет он перевел весь круг богослужения и подготовил кадры для поставления в церковные степени.

Здесь мы сталкиваемся с первой странностью, на которую литература не имеет сколько-нибудь внятного ответа: для такого важного дела Фотий послал человека, занимавшего сравнительно низкую степень церковной иерархии, не имевшего права рукополагать в священники.

Более того, именитый константинопольский патриарх вскоре вообще утрачивает интерес к миссии.

Видимо, сыграли роль сложные отношения патриарха и Константина: скупые источники сообщают о расхождениях между ними, в том числе и догматического характера. Завершив перевод священных книг на славянский язык, братья отправились не обратно в Византию, что казалось бы естественным, а прямиком в Рим.

Хотя там от проделанной работы в восторге были далеко не все, папа Андриан II устроил им торжественный прием. Подчеркнем, Константин и Мефодий готовили свой визит именно в Рим. Об этом свидетельствует то, что они заранее запаслись мощами папы Климента, особенно чтимого Римской церковью.

Эти факты остаются крайне неудобными для поборников РПЦ не одного поколения; длительное пребывание борцов за православную веру в Венеции и Риме, мягко говоря, не улучшает их образ.

И уж совсем из ряда вон выходящим является освящение папой сделанных переводов и признание славянской литургии богоугодной: начало служений по ним началось в римской церкви Св. Марии. Там же состоялось рукоположение подготовленных Константином учеников в священники, включая Мефодия, бывшего до того простым монахом.

Посвящению в епископы самого Константина помешала серьезная болезнь: прикованный к постели он принял схиму, имя Кирилл, под коим и вошел в историю, скончавшись в 868 году. Его даже хотели похоронить в главном храме Римской церкви – соборе Св. Петра, но брат настоял на его захоронении в церкви Св. Климента, рядом с мощами святого.

В сан епископа, а затем и архиепископа возвели самого Мефодия, пользовавшегося расположением и покровительством следующего понтифика на римском престоле Иоанна VIII.

Мефодий оправдывал высокое доверие, подготовив правовой кодекс «Закон судный людям», содержащий суровые санкции тем, кто недостаточно проникся христианством. За нежелание «творить требы и присяги» предусматривалась конфискация имущества и даже продажа в рабство.

Кодекс стоял на страже особого положения церкви в жизни. Умер Мефодий в 885 году, рукоположив почти двести священников и оставив преемником одного из моравских учеников.

Примечательна данная тому характеристика: стойкий в вере и прекрасно знает латынь.

Как в свете изложенного можно оценить их историческую миссию? Ответ, на самом деле, не вызывает больших затруднений – перед нами типичный униатский вариант, продвигаемый Римом для распространения своего влияния.

Такой религиозный формат, адаптированный к греческому обряду, оптимальный инструмент для папского престола. О том, что Кирилло-Мефодиевская эпопея именно из этой серии, большого секрета для специалистов не составляло.

Например, дореволюционный знаток РПЦ Евгений Голубинский (Песков), в своих трудах описывая их просветительство, недвусмысленно давал понять, откуда «растут ноги».

Лишь пребывание в штате Московской духовной академии не позволяло ему называть вещи своими именами. Подобные темы тогда не могли полноценно обсуждаться, а ограничивались лишь намеками, бросавшими тень на церковный официоз.

Так, от западных материалов о насаждении христианства в Киеве латинскими миссионерами дружно открещивались, отвергая их как мифологические.

Легендой считается «Житие святого Ромуальда», сообщавшее о немецких миссионерах в славянских землях. В нем содержится рассказ о прибытии в Киев одного бенедиктинского монаха, именуемого «епископом русским».

Княгиня Ольга, вернувшись после крещения из Царьграда, почему-то снарядила посольство к германскому императору Оттону I с просьбой прислать епископов и священников; в ответ тот вместе с папой Иоанном ХII и направил своих миссионеров.

Популярна на Западе «Хроника» Титмара Мерзебургского – ровесница киевской «Повести временных лет» – где описывается ласковый прием Владимиром западного деятеля по имени Бруно.

Погружаться в споры о правдивости указанных источников выглядит не столько утомительным, сколько тупиковым. Подчеркнем другое: все эти известия актуализируются, если рассматриваются в общеевропейском контексте той эпохи.

Напомним, вторая половина Х-ХI века проходят под знаком доминирования германской династии Оттонов. Завоевав Рим и подчинив папство своей императорской власти, они провозглашают себя главными покровителями христианства, перехватывая пальму первенства у Византии, выбравшейся из иконоборческой полосы.

Именно в это время в Италии, Германии, Франции наблюдается небывалый религиозный подъем. По свидетельствам хроник, начинается массовое строительство епископальных, монастырских храмов, обновление многочисленных деревенских часовен.

Причем внутренняя христианская экспансия сопровождается внешней: последнюю Оттоны считали своей исторической миссией.

Распространение веры практически полностью переходит в руки немцев, усиленно занявшихся христианизацией северных народов и славянских территорий; на этих направлениях достигаются весомые результаты.

Данный период отмечен целым рядом крещений, совершенных под влиянием римской церкви. В 942 году датского короля, в 966 – польского князя Мешко I, в 976 – норвежского короля, в 985 – венгерского герцога, а в 988 году череду крещений продолжил киевский князь Владимир, что органично укладывается в обозначенный выше ряд.

Не случайно, католическая церковь уверенно признает за Владимиром крещение киевских земель «по латинскому обряду».

В 1634 году декретом папы Урбана XIII его причислили к лику святых.

А.В. Пыжиков