Жить бы да жить, да сына растить,
впереди-то еще сколь годов жизни. А рядом муж любимый, - Томка сама
выбрала, из всех парней только Мишка и приглянулся. И дождалась из
армии, и замуж вышла, и сына родила. Сенька подрос, дочку хотели, Тома
всё о девочке мечтала. – Вот, Миша, дом достроим и дочку рожу, будет у
нас дом полная чаша.
А Мишка кивает в ответ,
белозубая улыбка с лица не сходит, он хоть сейчас отцом второй раз готов
стать. Сеньку закинет на горбушку и идет по деревне – довольный, только
и успевает налево и направо здороваться.
Завьюжило, захороводила
зима, замела дороги. Тома по окнам всё, по окнам, - где же муж-то,
когда же приедет. Не приехал. На работе несчастный случай – нет больше
Миши-электрика.
- Время лечит, - говорили ей, - не одна ты такая, пореви, а пройдут месяцы, годы, может, и замуж выйдешь.
Томка
молча слушала, и слезы куда-то делись, от того еще тяжелее - так прошел
год. Лихие девяностые скрутили в бараний рог даже крепкие семьи.
Зарплаты месяцами в деревне не видели, благо хозяйство свое, кто еще в
силе, да кто не ленился. Томка в одночасье ощутила всю тяжесть нового
времени. Сын в школу ходит, растет быстро, одеть, обуть надо,
прокормиться надо, а значит, огород засаживать полностью. Будет осенью с
чем на рынок ездить.
Томка упирается в огороде допоздна; руки
загрубели, губы чаще плотно сжаты, улыбки давно нет и душа зачерствела. –
Неси ведро, шалопай, такой, - кричит она Сеньке, мечтавшему слинять со
двора до пацанов. – Я те убегу! Уроки сделал? – Сенька покорно
подхватывает ведро с картошкой, только и остается вспоминать, как они
хорошо с папкой жили, какая мамка веселая и добрая была.
Томка и сама потом по ночам ревет беззвучно, корит себя, что снова на Сеньку сорвалась. А утром снова такая же угрюмая.
В
субботу подружки пришли – Файка и Людка. Раньше-то не было подруг. А
зачем они ей тогда? Рядом Миша был. Нынче веселые бабы-разведенки,
похохатывая, вроде как «почаёвничать» пришли. Да уж какой тут чай – от
чая так не повеселишься.
Утром Томка встает, к зеркалу не
подходит, знает, что лицо «измятое». Поросенка покормит, курам сыпанет,
грязную посуду, оставшуюся с вечера, составит в таз, Сеньке прикажет
быстро умываться, поесть, да в школу бежать. Ну а сама на работу.
На
вечер подружек не звала, потому как обещал тут заехать один. Томка на
эти обещания смотрит сквозь пальцы: приехал – оставайся, не приехал –
другого приглашения не будет. Взгляд мужицкий сразу прочитает. Взглянут
на Сеньку, скажут пару слов, и нос воротят: баба с прицепом. Томка так
двоих выпроводила. Один холостой, да выгоду всё ищет, другой женатый –
временное убежище присматривает.
- Гляди, Томка, ты так всех
кавалеров разгонишь, - Файка с завистью смотрит на Тамару, - тяжело тебе
угодить. А может постель не така? Может тебе диван новый в мебельном
купить? – Файка хохочет бесстыдно.
- Счас, побежала диван покупать! За какие шиши? Постель у меня получше твоей. А если жалко, что выгнала, так себе возьми.
- Ой, ли! Богатая какая. Ладно, Тома, не серчай, лучше ставь на стол, гостью привечай.
Томке
иной раз и самой противна эта Файка, но она с угрюмым видом ставит на
стол соленые огурцы. Взглянет на сервант, где за стеклом фотокарточка их
свадебная с Мишей, вздохнет тяжко: - Прости, Мишенькая, тяжко без тебя.
И никого лучше тебя нет.
- Да все они кобели, чего там говорить,
- Файка словно мысли Тамарины читает. – Давай, Тома, за нас, мы же
лучшие. – Файка затягивает песню, потом требует музыки.
- Обойдешься, Сеньке спать надо.
Утром Томка брезгливо взглянула на заставленный стол, пошла умываться, оставив посуду до вечера.
Вошла Нина Егоровна – родная тетка мужа Тамары. Хозяйка недовольно взглянула, подумалось: «чего так рано».
-
Прости, Тома, что спозаранок заглянула, днем-то ты на работе, а вечером
– хозяйство… Да вон застолье у тебя… Что же ты Тома делаешь? Узнать
тебя не могу, как Миши не стало. И подружки эти топчутся тут, отвлекают
тебя…
- Ты чего это Нина Егоровна, мораль что ли пришла мне
читать? Я что тебе, непутевая какая? У меня дом, хозяйство как-никак,
сын учится, уроки проверяю… - Она осеклась, вспомнив, что уже больше
недели не заглядывает в Сенькины тетрадки и дневник. А на днях классного
руководителя встретила, так она поговорить хотела, в школу зовет.
Томка
замолчала, стала складывать в таз грязную посуду. – Ты же не такая
была, - продолжала Егоровна, - и красивая, и работящая, и добрая… Брось
ты эти гулянки.
- А я не гуляю, с друзьями время провожу, от жизни такой отвлекаюсь. Могу я после работы отдохнуть? Имею на это право?
- Имеешь, конечно…
-
Ну, так и нечего мне мораль читать. И, вообще, не суй нос, дорогая
тетушка, не в свое дело. Дверь открыта, - Тамара указала на дверь и
отвернулась. Егоровна, подвязав платок покрепче, вышла из комнаты.
Тамара
сморщилась, как от боли, - не в радость весь разговор, не по себе ей.
Выскочила следом, поймала на крыльце: - Егоровна, погоди, я тебе
морковки дам, у меня нынче много.
Егоровна отнекивается, машет
рукой, спускается с крыльца. – Ну, погоди ты, я же от всего сердца
предлагаю. Егоровне седьмой десяток, жизнь знает, чувствует, что на душе
у человека. Вот и Томкино предложение распознала, как извинение.
Вслух-то Томка не произнесла, но так отчаянно морковку предлагает, так
смотри с тоской, что Егоровна остановилась.
- Вот и мешочек как раз, - Томка щедро накладывает. – Донесешь или помочь?
- Донесу, Тома, - она уходит, поблагодарив, вздыхая и переживая за заблудшую Томкину душу.
В
пятницу еще с вечера приготовила лук с морковкой на рынок везти. «Хоть
какая-то копейка, а то денег, как своих ушей, не видим».
- Куда ты собралась с такими сумками? – Любопытная соседка Зойка пытается разглядеть, что в сумке.
- На базар, лук с морковкой везу.
Томка
с трудом донесла сумки до остановки. Дед Макар, да бабушка Глаша тоже
собрались в город, но как назло, автобуса не было. – Что же он, сломался
никак? – Охала бабуля. Дед костерил на чем свет автобус и весь
автопарк, которого в глаза не видел. Наконец, выдохнувшись, пожилая пара
побрела домой, решив попробовать в следующий раз съездить.
Томка
переминалась с ноги на ногу, ждать было бессмысленно: уже не придет. Но
и домой снова тащить эти сумки – совсем неохота. Решила подождать
попутку: авось кто подкинет.
Москвич и УАЗик проехали мимо, - в
машинах все места заняты. Вот показались Жигули, - Томка щурится, есть
кто, кроме водителя или нет. Машина подъезжает, не дожидаясь, пока
женщина начнет голосовать.
Водитель чуть постарше Томки,
незнакомый ей. Сразу сообразила, что с райцентра едет, потому как раньше
не видела его. Посмотрел на Томку серьезно, на ее сумки пузатые
взглянул.
- Не будет автобуса нынче, сломался. В город еду, могу подвезти.
- Ну, подвези, согласная я.
-
Ишь, ты, согласна она, - водитель вышел. Роста невысокого, на вид
щуплый, а сумку подхватил, как пушинку, поставил груз в багажник.
- Может, до базара довезешь?
- Может и довезу.
-
Я заплачу, - пообещала Томка. Достала зеркальце и подкрасила и без того
яркие губы. С заднего сиденья хорошо смотреть в зеркало, наблюдать за
водителем. Да и он, нет-нет, и взглянет, встретившись взглядом с
пассажиркой.
- Тамарой меня зовут.
- А я Юрий Федорович.
- Слишком молод для отчества. Начальник что ли?
- Ага, директор заводов, владелец пароходов. Бригадир я в строительно-монтажном.
В
городе подвез к самому рынку, сумки донес, денег за дорогу взял только
половину. – Вторую половину на обратном пути отдашь, вечером той же
дорогой еду, так что могу захватить по пути.
- Щедрость какая, вот так повезло мне, - усмехнулась Тамара и подумала: «Знаю, чего тебе надо».
Вечером подвез к дому. – Ну, заходи, хоть угощу тебя, Юрий Федорович.
- Да уж без отчества зови: Юрием, мне и сорока нет.
Томка
сразу давай на стол метать, чего нашлось. На кухню заглянул Сенька. –
Нечего тебе здесь крутиться, иди к себе. Уроки сделал?
- Ну, почти, - ответил белобрысый мальчишка.
-Вот и сиди, делай.
Юрий
Федорович, сидевший скромно на стуле рядом с печкой, закинув ногу на
ногу, охотно заговорил с мальчиком: - Давай знакомиться, меня Юрий
Федорович зовут. А тебя как?
- Сенька.
- Это Арсений что ли?
- Ну да.
- А что, Арсений, задания трудные?
- Да по математике не могу понять.
- Ну-ка, дай гляну. – Сенька вынес тетрадку. – Через полчаса, мальчишка, довольный, что ему помогли, пошел спать.
- Ты это убери, - попросил гость, - я только чай.
- Ну, раз за рулем, тогда чай.
- И не за рулем – тоже чай. А еще компот, кисель, морс. И все.
Томка подозрительно посмотрела на гостя, молча, пододвинула бокал, налила кипятка и заварки, пододвинула тарелку с картошкой.
-
Ну, пора мне, - мужчина поднялся, на лице появилась тень стеснения. –
Приглянулась ты мне, Тамара Сергеевна. Можно в пятницу заехать?
Томка усмехнулась, такой поворот она сразу предвидела. – Ну, заезжай.
- Заеду. Я холостой, - зачем-то сказал он, хотя Тамара и не спрашивала.
«За
неделю забудешь», - подумала Тамара, и вовсе не собиралась ждать. После
работы пришли Людка с Файкой, посидели втроем, Томка выпроводила
пораньше, подумала: «А вдруг и правда приедет?»
- Нет, Томка, ну так нечестно, давай хоть в клуб сходим.
- Малолетка я что ли в клуб бежать?
- А при чем тут малолетка, мы в кино пойдем.
- Нет, девоньки, вы идите, мне тут прибраться надо.
Прибраться
Томка не успела, - приехал Юрий. Томка встретила за воротами, провела в
дом. Гость увидел неприбранный стол с напитками, но виду не подал.
- Счас я, подогрею, а то капуста остыла.
Юрий
пообщался с Сенькой, помог по математике, рассказал, что значит
лошадиные силы в его машине. Потом Сенька ушел спать. Тамара была слегка
навеселе, хотелось смеяться, разговаривать. Юрий поднялся, подошел к
ней, взял за плечи и заставил встать. Стиснул крепко за талию, - от
неожиданности охнула, дышать стало трудно. – Останусь я до утра, -
сказал он.
- А кто тебя гонит? – Томка, наконец, отстранилась, вздохнула глубже. Сразу поняла, что останется, мог бы и не говорить.
Утром пошла жарить яичницу, гость, на удивление, взял ведра и накачал воды. – Может в баню наносить ? – Спросил он.
- Раньше никто не предлагал воду носить, а Томка, из гордости, не просила, знала, что продолжения не будет.
- Носи, - равнодушно сказала она.
После
завтрака, допивая чай, тихо сказал: - Вот что, Тамара, ты если хочешь
со мной быть, то вот этих напитков, как вчера, чтобы в твоем доме не
было.
Тамара так и застыла с чайной ложкой в руке. – Ты что,
условие мне ставишь? – Скорей с удивлением, чем с возмущением спросила
она.
- Ну, считай, что ставлю. Не люблю я этого, даже запаха не
люблю. И не смотри так, не больной я, нормальный, да ты и сама уж поняла
еще ночью. Ну, что приезжать вечером в баню?
Тамара хотела возмутиться, показать характер, указать на дверь, но вдруг обмякла, почему-то захотелось послушаться. – Приезжай.
К вечеру заглянула Файка. – Всё, Фая, нет у меня ничего, вылила.
-Да ты тронулась что ли, добро выливать?
- Да какое это добро? Зло одно. Иди, Фая, не до тебя мне.
Тамара
вымыла полы, перестелила постель, белье пахло свежестью, успела
выстирать и высушить на улице. Сваренный к обеду борщ, стоял на плите;
захотелось чего-нибудь печеного, да уж поздно, с пирогами не успеет.
Схватила миску, завела тесто на блины, - Сенька таскал по одному,
запивая морсом.
Вот уже и в баню сходила, уже и на улице темнеет,
а Юрия все нет. – Обещанного три года ждут, - разочарованно сказала
сама себе, - поверила, дура, знаю же, что все одинаковые, кроме моего
Миши. Может зря вылила? – Тамара усмехнулась. Она оглядела посвежевшую
кухню, в которой стоял аромат вкусной еды, - было уютно, тепло,
захотелось, чтобы так и оставалось. - Нет, не зря, - твердо сказала
Тамара, - хватит уже, - она почувствовала, как устала от своей боли, от
тоски устала.
- Не жди, Сеня, не приедет дядя Юра, давай лучше тетрадки твои посмотрю, а то запустил, поди, учебу.
Звук
мотора послышался за окном. Юрий вошел с небольшой дорожной сумкой, из
которой достал колбасу, консервы, печенье, сливочное масло. – Это я на
базе у друга взял, выручает иногда, - это вам с Арсением.
Тамара сидела за столом, рукой подперев подбородок. – Это же дефицит в наше время, к нам такое уже и не привозят.
- Знаю, вот и бери.
Тамара вдруг обыденно, как будто мужа с работы дождалась, спросила: - Поешь, или сначала в баню сходишь?
- Сначала в баню.
За
окном уже было темно. Она с жадностью накрывала на стол, ощущая, как
вернулось то забытое чувство, когда жила с мужем. Что-то похожее
испытывала и сейчас. Подогревая на масле блины, улыбалась, глядя на
висевшую ветровку Юрия.
«Раз приехал сегодня, значит останется. Хочу, чтобы остался», - решила она.
_________________________
Осенний
день был тихим, слегка пасмурным, но безветренным. Нина Егоровна сидела
у ворот, поглядывая, может еще кто подойдет, да и посидят вместе.
Улыбнулась, увидев машину, которую замечала уже второй месяц у ворот
Тамары. – Ну, вот и хорошо, пусть живут. Молодые еще, может, ребеночка
родят. Тома теперь как раньше: улыбчивая, добрая, пусть радуется,
жизнь-то - она все равно идет своим чередом. Вот и надо жить!
Татьяна Викторова
художник А.П. Ткачев
Оцените материал:
ПОДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ:
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
