Я не хочу комментировать это письмо, переданное мне. Оно всколыхнуло
много душевных переживаний. И я несколько раз брался писать даже
какое-то предисловие к этому письму. Но потом, перечитав, стирал.
Нажимал клавишу компьютера и смотрел, как она бежит и на моих глазах
уничтожает труд целого часа работы... Пусть комментарием к этой
публикации станет отклик Вашего сердца.
Все, больше ничего не скажу.
…Сейчас, когда чаще оборачиваешься на прошлое, чем заглядываешь в будущее, вспоминается родительский дом до войны.
Жили
мы в небольшом белорусском местечке. Когда началась война, туда очень
скоро вошли немцы. Наше село сожгли, а жителей, погрузив в вагоны,
погнали в трудовые лагеря. Кого-то направили в Германию, нас же повезли в
Латвию, где поместили в концлагерь. Хотя я тогда была ребенком,
немногое помню очень хорошо. Особенно голод и постоянный страх. К концу
войны немцы еще более ужесточили свои порядки. В лагере совсем не было
еды. Помню, все мои тогдашние детские помыслы были направлены на то,
чтобы обнаружить хоть какой-то съедобный кусочек. Была рада помоям,
отбросам – всему, что могло называться пищей.
Предчувствуя свой
конец и неминуемый момент расплаты, фашисты начали интенсивно заметать
следы зверств. Каждый день в лагере собиралась колонна узников, которую
вели в ту сторону, откуда никто не возвращался.
Однажды эта участь
постигла и нашу семью. Я с моими старшими братьями оказалась в такой
колонне. У нас не было сил не то что сопротивляться, не было сил идти
пусть и навстречу своей смерти. По дороге я увидела собачью будку, возле
которой сидела овчарка. Но не она привлекла тогда мое внимание. Возле
будки мне померещилась миска с собачьей едой. Я впилась глазами в это
видение и поняла, что миска стоит на самом деле. Я не выдержала и
бросилась к ней. Представляю, как мои старшие братишки замерли от
страха, понимая, что через какое-то мгновение я буду разорвана на куски
этой зверюгой. Мне же было все равно. Но злющая на вид овчарка даже не
шелохнулась, продолжая сидеть и спокойно наблюдать, как исчезает ее
дневная порция. К этому времени колонна, где находились и мои близкие,
уже прошла, и охранники просто вернули меня в барак. Так я в свои семь
лет осталась совершенно одна.
Назавтра немцы, видимо, решили, с
одной стороны, провести эксперимент над поведением служебной собаки, с
другой – еще раз потешиться необычной картиной. Я снова оказалась в
колонне, и когда мы приблизились к будке, эсэсовец дал мне в руки кость
для собаки. Я подошла к ней, положила кость рядом, а сама накинулась на
ее еду. За спиной слышался хруст, собака грызла кость.
Сегодня,
вспоминая тот момент, понимаю: ожидаемого охранниками представления не
получилось. Меня снова вернули в барак и три дня не трогали. На
четвертый день утром, когда я уже стояла в колонне, какой-то дядька из
оцепления ткнул в мою сторону пальцем и сказал по-русски, что из-за меня
«псина совсем не жрет». Меня вытащили из колонны и повели к будке.
Возле нее стояла уже знакомая мне миска с едой. Я, недолго думая,
накинулась на нее. Собака медленно вылезла из будки и наблюдала за моими
действиями. Когда миска оказалась пустой и вылизанной мной чуть ли не
до блеска, овчарка ухватила меня, семилетнего заморыша, который на тот
момент представлял из себя скорее скелет, чем нормального ребенка, за
шкирку и запихнула в будку. А потом я увидела, как через то же отверстие
вовнутрь пролезает она сама. Не знаю почему, но я совершенно без страха
прижалась к своей спасительнице. От нее терпко пахло псиной, но что мне
тогда было до запахов! Пригревшись, я заснула. Сколько спала тогда, я
до сих пор определить не могу. Знаю – долго. Что случилось за это время
снаружи собачьей будки, я, естественно, видеть не могла. Когда открыла
глаза и спать больше ничуточки не хотелось, собаки возле меня не было.
На ее месте лежала краюха хлеба. Я моментально спрятала подарок за
пазуху и, на четвереньках выбравшись из будки, стала оглядываться.
Немецкой
охраны не было видно. И вдруг я услышала чей-то крик: «Смотрите,
ребенок!» Меня подхватили красноармейцы, освободившие наш концлагерь,
пока я спала. Так я оказалась среди своих.
Сегодня с высоты своих
лет я понимаю, что, конечно, рассказанный здесь эпизод, может быть,
ничего нового в героическую летопись войны и не добавит, но для меня
незабываемо, что выжила я только благодаря собаке, у которой, в отличие
от ее хозяев, оказалось человечье сердце…
Елена Пузанова
Оцените материал:
ПОДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ:
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
