Никакая строгая цензура, которая допустит что-либо к напечатанию, не предупредит того, что называют вредным влиянием на публику
Из бумаг князя В. Ф. Одоевского. К истории русской цензуры. Русский архив. Историко-литературный сборник. 1874. Выпуск 5. Стб.15
Обыкновенно говорят, что цензура есть труднейшая из задач в системе государственного управления. Это — совершенная правда. Но, кажется, не было еще довольно исследовано: от чего именно зависит эта трудность; другими словами: с чем должна бороться цензура?
Всякий чисто полицейский закон имеет дело с определенными, осязательными проступками человека, таковы: воровство, контрабанда, нарушение полицейско-медицинских правил и проч. тому подобное. Цензура напротив должна бороться с неопределительностью человеческого языка и с возможности одному и тому же выражению, даже слову, давать все возможные смыслы. Здесь, а не инде, основа всех затруднений, — а эта основа недоступна человеческой силе. Полагать возможным посредством каких либо правил предупредить все отступления от цензурного устава все равно, что добиваться, посредством каких либо правил, предвидеть действия бури, наводнения, землетрясений и прочих тому подобных общих, естественных явлений, не зависящих от воли человеческой. Должно признать существование этой основной причины, сколь она ни печальна, и посмотреть прямо в лице двум вопросам : «Что может сделать цензура? Чего она не может сделать?»
Если никакой закон, ни по какому предмету, не может предвидеть всех могущих представиться в практике случаев; то для цензуры это еще менее возможно: ибо, повторяю, она имеет дело с существами в высшей степени неопределенными, каковы: самые формы языка, фантазия сочинителей и мнение публики. Закон, который бы хотел предвидеть и предупредить все возможные случаи его нарушения, достиг бы цели совершенно ему противоположной, т. е. привел бы в недоумение исполнителей, при всех тех случаях, которые закон не предвидел и не мог предвидеть. В цензурном деле такое явление представляется на каждом шагу.
Из сего явствует, что в цензурном деле успех зависит не от писаных правил и даже не от выбора их исполнителей, т. е. цензоров ; во всякое, так сказать, цензурное явление вмешиваются постоянно два вышеозначенные элемента: общее настроение литературы в данную эпоху и общественное мнение. От сего происходит, что в цензурном деле вводят в беспрерывное заблуждение оптические обманы, от которых необходимо себя предохранять прямым, добросовестным и многосторонним воззрением на предмет.
Одна и та же фраза (как опыт ежедневно показывает) может показаться сегодня невинною, завтра предосудительною; чаще случается наоборот. Например, нападали на разные выражения Немецкой философии, который, будучи отдельно взяты, по темноте их, могут быть растолкованы, особливо людьми специально не занимавшимися сим делом, различно. Но спрашивается: какой вред могут произвести сии фразы в публике, где едва ли полсотни людей занимаются этим предметом? Напротив, достаточно было одного названия известного указа, чтоб собрать на Сенатской площади, тому года два целые толпы людей. Все зависит не от того, что автор написал и что цензор пропустил, но от того, как публика поняла написанное.
В настоящее время все журналы наполнены статьями об уничтожении крепостного состояния и напротив запрещается то, что бы говорило в пользу крепостного состояния. За несколько лет было совсем наоборот: позволялись статьи в пользу крепостного состояния, и если бы тогда кто решился хоть слегка намекнуть о вреде крепостного состояния, тогда люди, завидующие славе Магницкого, указали бы на сочинителя и на цензора как на нарушителей общественного спокойствия и подвели бы их под какой угодно пункт закона.
Вывод из этого явления легко применяется ко всем другим. Так, например, сатира, существующая у нас со времен Кантемира, всегда представлялась чем то опасным. Многим из старожилов памятен ропот, поднятый Магницкими того времени, против Недоросля и Бригадира. Лишь покровительство императора Павла I-го могло позволить сочинителю Ябеды (правда, сильнейшей сатиры на чиновников, когда-либо существовавшей) обнародовать его произведение и спасло Капниста от преследования. На нашей памяти все, что говорилось против Горя от ума и Ревизора. Еще в недавнее время нашелся господин, который, по усердию к пользам Отечества, ходатайствовал о запрещении большей половины басней Крылова.
Все то, что говорили против вышеназванных сатирических сочинений, повторяется и ныне против появляющихся сатирических сочинений, как наприм. Губернские Очерки, комедии Островского и пр. т. п. Но спрашивается: государственная цензура может ли разделять понятия, выражающиеся в сем говоре некоторых людей и внушенные часто или голосом раздраженной совести, или удобством выказать свое усердие и благонамеренность не трудом, а легким отыскиванием и толкованием фраз в неопределенном море цензуры?
На этот вопрос лучший ответ может дать публика. Какое влияние на нее производят сии статьи? Полезное или вредное? Нет ни малейшего сомнения, что сии статьи остановили многих на скользком пути к мошенничеству; публичность, данная тайным злодеяниям, считавшим себя совершенно обезопасенными, не осталась без влияния по крайней мере на молодых людей, поступающих в службу, для которых до того безнаказанность старых преступников и торжество мошенничества, поощренного безгласностью, служили ядовитым примером. Полицейская цензура, имеющая в виду лишь прикрыть язву, чтобы ее не заметили, может запрещать подобные статьи; государственная цензура должна не только позволять, но и поощрять их. Вообще четыре главные предмета, выраженные в 3-ей статье устава о цензуре 1828 года, а именно: вера, престол, нравственность и честь личная, могут служить верным мерилом для оценки произведения в цензурном смысле. Эти коренные начала часто забываются людьми, ратующими против всякого сочинения несогласного с их собственными видами. Спросите их, против которого из сих четырех пунктов погрешает указываемая им книга или статья; они весьма затруднятся ответом и будут отвечать одними восклицаниями или неопределенными словами: предосудительно, неблагонамеренно.
Но моему убеждению, цензор, который, читая книгу, спросит самого себя по совести: противно ли прочтенное им сочинение одному из сих четырех пунктов : вере, престолу, нравственности или личной чести и по совести же даст себе отрицательный ответ, такой цензор, как равно и сочинитель, правы пред Богом, Царем и Отечеством, что бы потом не говорили в публике о пропущенном сочинении: ибо угадать влияние на публику той или другой статьи невозможно ни цензору, ни какому-либо другому человеку, живущему в сем мире; ибо сего влияния угадать нельзя, и оно происходите не от того или другого слова в печати, но от общественного мнения или, лучше сказать, от индивидуального мнения каждого читателя, взятого отдельно. Для иного человека с кривым умом опасно чтение каждого указа, печатаемого в Сенатских Ведомостях. Следует ли из этого, что указы не должны быть обнародываемы? Кому неизвестно, что из полутораста существующих разных христианских ересей каждая указываете на Св. Писание, как на подтверждение своего учения? У нас секта скопцов не указываете ли на известное место Апостола Павла? Следует ли из этого, что должно разделять сожаление, одного ныне умершего сановника, о слишком большой известности Евангелия, препятствующей его исправить или запретить вовсе?
Присовокуплю к сему, что никакая строгая цензура, которая однако допустит же что-либо к напечатанию, не предупредит того, что называют вредным влиянием на публику. Вот тому пример на нашей памяти: известный Польский поэт Мицкевич, живучи в Москве в приятельском кругу Русских литераторов, написал поэму Валенрод, поэму самую невинную в цензурном отношении. Действие происходит в Гренаде; есть сцена, где Мавры выходят из города и под видом приязни обнимают Испанцев, чтобы сообщить им заразу чумы. Во время предшествовавшее Польской революции, поляки нашли в этой сцене указание их народного поэта на то, как они должны поступать с русскими, т. е. прижимать их к груди, для того чтоб погубить. Спрашивается, какое цензурное чутье могло бы угадать такого рода вредное влияние на публику?
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
