... Проводив Ашотика, Лесь вернулся домой и забрался на пологую крышу пристройки. Волнистые плитки оранжевой черепицы были теплыми от солнца и пахли, как печные кирпичи. На крыше стояла похожая на скворечню будочка из досок. В ней Лесь хранил кое-какое имущество. Лесь приспособил к двухметровой рейке маленький блок, пропустил через него веревку. Прибил рейку к стене будки – получилась мачта. На нее Лесь поднял желтый с черным кругом флаг. С моря потянул ветерок, флаг шевельнулся, хлопнул. Звякнула калитка, сипло тявкнул Пират. Лесь глянул вниз. В калитке стояла Гайка с большущей книгой под мышкой. Пирата Гайка не боялась, тем более что он уже махал хвостом. Гайка смотрела вверх на Леся. Чуточку виновато. – Я... вот... нашла тот самый словарь. Где про гульку. – Забирайся сюда, – велел Лесь. Он не удивился, что Гайка пришла. Она обрадованно полезла по приставной лестнице. Лесь потянулся навстречу, ухватил пудовый том. – Как ты его дотащила? – Да не так уж трудно... Трудно было ваш Шлюпочный проезд найти. Здесь все такое запутанное. – Это с непривычки, – снисходительно сказал Лесь. – Ага... – выдохнула Гайка. Она теперь была не в школьном платьице, а в краснобелом клетчатом сарафанчике, и Лесь подумал, что в этом наряде Гайка еще симпатичнее. Впрочем, подумал мельком. Больше самой Гайки его интересовал словарь. – Где тут про гульку? – Сейчас... Это будто специально про тебя, я же говорила... – торопливо улыбалась Гайка. – Вот... – Она развернула книгу, где была сделана закладка. – Смотри. Лесь прочитал: "Гулькин... С гулькин нос – очень мало, ничтожное количество (от ласкового названия голубя – "гуля", "гулька")". – "Ничтожное количество"... – обиженно хмыкнул он. – Но ведь не прыщ и не шишка! Это же с голубем связано, а голубь – он красивый... ой! – Она засмеялась. Лесь тоже, потому что получилось как по заказу – хлопая крыльями, сел на рейку с флагом голубь – сизый житель окрестных пустырей. Поворковал, глянул на Леся и Гайку по-хорошему и улетел... Они поболтали немного о том, о сем, а потом Лесь показал Гайке инкубатор. После этого повел ее в дом и познакомил с Кузей. Кузя добросовестно продемонстрировал свои таланты. И наконец дружески прыгнул Гайке на плечо. Она вздрогнула. – Не бойся, – сказал Лесь, – не кусается. – А если током щелкнет? – Хорошего человека не щелкнет! – Разве он знает, кто хороший, а кто нет? – Чувствует... Ты ведь не хочешь ему вреда? – Нет... Только он лапками щекочет. Когда у меня будет свой, я привыкну. Тут Лесь погрустнел и озаботился. А Кузя прыгнул с Гайкиного плеча в сандалию на стене. Гайка похвалила: – Какой уютный дом ты ему придумал. – Я не придумывал, это он сам выбрал. А сандалета была еще раньше прибита, год назад. – Зачем?! – Ну... такой у меня обычай. Как лето кончается, я изношенную сандалию прибиваю над кроватью. Двадцать первого сентября. Это осеннее равноденствие и мой день рождения... – Ой, а я тоже в сентябре родилась, только раньше, четырнадцатого!.. Лесь, кузнечик выведется к четырнадцатому? – Нет, наверно, не успеет, – бормотнул Лесь. – Ну, ничего. А насчет сандалии ты здорово придумал. Лето будто прилипло к стенке. Лесь повеселел: – У меня про нее даже стихи сложились:
Мне вот эта Сандалета Помогает Помнить лето...
– Молодец какой! – восхитилась Гайка. – Ты часто стихи сочиняешь? – Никогда в жизни! Это один раз, случайно. – Все равно молодец... А почему это Кузя спрятался? – Застеснялся... Гайка, пойдем на крышу, там ветерок. Флаг по-прежнему полоскал на ветерке. – Лесь, ты зачем его поднял? Для красоты? Лесь пошевелил на босой ноге пальцем с желтой ниткой. – Нет. Не для красоты... Гайка проговорила неуверенно: – Получается, что ваш дом как корабль, который все время меняет курс влево. – Дело не в этом, – рассеянно отозвался Лесь. – А в чем? Лесь смотрел на крышу сарая, где сиял никелированным ободом отражатель. Гайку все больше тревожило его молчание. – Ты... почему ничего не говоришь? Тогда Лесь ответил насупленно и решительно: – Я тебя обидеть боюсь, а сделать ничего нельзя. – Что... нельзя? – по-настоящему перепугалась Гайка. – Я тебе обещал желтого кузнечика. А это не получится. До равноденствия успеет вывестись всего один, и я должен отдать его... другому человеку. – Какому человеку? – прошептала Гайка. – Одному мальчишке... Так получилось... – Ну-ка расскажи, – потребовала Гайка и сама удивилась своему решительному тону. Лесь послушался. Рассказал про Ашотика. – Сама видишь, Гайка, ему кузнечик нужнее. Гайка притихла, сидела печальная. – Обиделась, – вздохнул Лесь. Печально, однако без мысли изменить решение. – Ничуть, – искренне сказала Гайка. – То есть я обиделась, только не на это. – А на что? – Ну... на то, что ты подумал... будто я могу обидеться. А я же понимаю. – Хорошо, что понимаешь... – А ты... вообще глупый, – чуть слышно выговорила Гайка. – Отчего же? – Оттого... – Гайка заскоблила черепицу краем босоножки. – Дело разве в кузнечике? – А в чем? – И у Леся затеплели уши. Он прочитал ответ в ее ускользнувшем взгляде: "В тебе дело. Лишь бы ты не расхотел со мной дружить". – Весной и летом я тебе выведу хоть целый табун, – неуверенно пообещал он. – Когда солнце опять наберет силу. Это было неразумно: ведь Гайка сию минуту сказала, что дело не в кузнечике. Сообразив про такую несуразность, Лесь смутился еще больше. Но тут же – по своей привычке высказываться бесхитростно – спросил: – Ты, наверно боишься, что если я решил отдать кузнечика другому, то, значит, мне на тебя наплевать, да? Гайка снова кинула в него боязливый взгляд: "А тебе... не наплевать? " Лесь объяснил серьезно, весомо так: – Мы же договорились на берегу, что теперь как родственники. Гайка повела облупленным плечом. – Ну и что... родственники. Они ведь не друзья, они всякие бывают. Например... как твоя тетя Це-це... – И выдохнула со смесью ужаса и храбрости: – Нет уж, я так не хочу... – Так и не будет. Она – просто тетя, а я тебе... ну, почти что родитель. Разве забыла? – Родители у меня давно есть, – уже без стеснения, просто с грустью сообщила Гайка. – А вот друга... ну, такого, самого-самого... никогда не было. Ни среди девчонок, ни среди мальчишек. Лесь не отвечал, глядя с крыши в дальние дали, на морской горизонт. Но Гайка теперь чувствовала, что он не отгораживается от нее. Он прислушивается – и к ней, и к себе. И совсем перестала бояться своей откровенности. – А у тебя... такой друг есть? Лесь мотнул головой – так, что белые волосы разлетелись над ушами. – "Самого-самого" нету... Я его только во сне видел. – Расскажешь? – шепотом спросила Гайка. Она сидела на черепице в сторонке от Леся, а теперь придвинулась вплотную. Было солнечно и спокойно, морской ветерок дружески обвевал Леся, и Гайка была славная, и все вокруг было хорошо. И Лесь подумал, что отчего бы и не рассказать про это? – Это такой сон... Я его видел много раз. Он – про город. Город этот похож на наш, только... ну, не совсем похож. В нем полно загадок, закоулков и всякого такого... А на площадях растут среди камней большие синие цветы... А кое-где вместо улиц каналы, и туда с моря заходят теплоходы, и часто даже не поймешь, где дома, а где корабельные рубки... А народу немного, поэтому в городе всегда спокойно... Гайка сдержанно дышала у его плеча. Лесь продолжал: – Мне всегда снится сперва утро. Тихое, раннее. И вдруг раздается музыка. Переливчатая... Знаешь, есть такой инструмент – флейта? Гайка кивнула. – Она хорошо так играет, – шепотом рассказывал Лесь. – Музыка эта – старинный марш. Не парадный, а такой... ну, немного печальный. В маршах есть средняя часть, она не боевая, а... словно передышка для отдыха. – Я знаю. Кажется, это называется "анданте модерато". Мы учили в музыкальной школе, только точно я не помню... – Хорошее название! – обрадовался Лесь. – Неважно, что не помнишь точно, пусть будет "анданте модерато". Правильно я сказал? Ну, вот... Значит, раздается такая музыка, а потом появляется мальчик. Это он играет на флейте. Идет по лестнице, по улице. А из калиток и переулков к нему сбегаются ребята: кто с трубой, кто с контрабасом, кто с барабаном. И. наконец получается целый оркестр. И марш теперь уже веселый. Утренний марш. И они шагают с ним через весь город. – Куда? – прошептала Гайка. – Не знаю... Просто такой обычай. Они будят город. И люди смотрят на них из окон и с тротуаров, и всем хорошо... – Понимаю, – выдохнула Гайка. Словно видела этот город и маленький оркестр с блестящими трубами... – А потом вечер. И оркестр возвращается. Марш все тот же, но теперь он звучит... ну, так, по-вечернему... И вот музыканты один за другим уходят в свои калитки. И музыка все тише, тише. И наконец мальчик с флейтой остается один. И вот играет ту музыку... "анданте модерато", и шагает, шагает по одной улице, по другой. По лестницам. В ту сторону, где за ходит солнце. Немного печальный такой, но неутомимый. Лесь замолчал, и Гайка шепотом спросила: – А что дальше? – Ну вот... это такой мальчик... Я не могу объяснить, какой он. Это же во сне. Но если бы мы встретились, это был бы тот самый-самый друг...
Они молчали довольно долго. Гайка наконец, вспомнила. – А в той музыкальной школе, где я училась, была целая группа флейтистов. И... девочки тоже играли... Лесь не ответил. – Думаешь... девочки играют хуже? – Да ничего я не думаю, – терпеливо отозвался Лесь. – Как видел во сне, так и рассказал... Ты, Гайка, никому про мой сон не говори, ладно? Я тебе одной эту тайну... поведал. Такое признание утешило Гайку. Ведь тайны доверяют лишь настоящим друзьям! – Лесь, это твоя самая главная тайна, да? – Нет. Не самая главная... – И Лесь опять сделался задумчиво-отрешенным. Было ясно, что в главную тайну посвящать Гайку он не намерен. И она чуть отодвинулась. – Я, конечно... такая назойливая. Лезу с расспросами... Лесь глянул удивленно: – Разве ты лезешь? По-моему, ни чуточки... – И он зашевелил пальцем с желтой ниткой. Гайка, приободрившись, подъехала с другой стороны. С хитринкой: – А! Я, кажется, знаю. Твоя главная тайна связана с желтой ниткой! И с флагом! Лесь глянул прямо и ясно. От такой ясности Гайка съежилась больше, чем от ехидства. Поняла: Лесь видит ее насквозь. – Ладно, – кивнул он. – Я расскажу тебе и эту тайну. Может быть, ты мне поможешь все выполнить... – Конечно, помогу! – возликовала Гайка. – Ты только про это дело молчи крепко. Чтобы не сглазили. – Я клянусь, – обмирая, сказала Гайка. – В общем-то я теперь уверен в успехе, раз нашел флаг. По-моему, это знак судьбы. – Да? Не "Курс влево", а "Знак судьбы"? – Я это просто так выразился. А вообще это знак солнечного затмения. Гайка удивленно округлила рот. Лесь объяснил: – Смотри, на флаге – будто небо, желтое от солнечного света, а само солнце закрыто черным кругом. Луной! Так выглядит полное затмение. Похоже? – Да... – Было и правда похоже. А кроме того. Гайка готова была соглашаться с Лесем во всем. Лесь довольно улыбнулся. Гайка спросила шепотом: – А зачем оно тебе... солнечное затмение? – Сейчас... Но ты приготовься слушать терпеливо....
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
И сейчас она, и не только здесь. Потому что для меня это Кришна в таком образе. Нравится мне так представлять.) "– Ну вот... это такой мальчик... Я не могу объяснить, какой он. Это же во сне. Но если бы мы встретились, это был бы тот самый-самый друг..."(отсюда)
