Он расправился с двумя женами, не пощадил даже собственную мать. Возможно, он спланировал величайший пожар Рима. Но, вопреки заявлениям его недругов, он никогда не стал бы играть на кифаре, наблюдая из безопасного убежища, как горит его город. Сегодня историки утверждают: Нерон отнюдь не был исчадьем ада…

На Оппиевой вершине в центре Рима разбит неприметный городской сад, изрисованный нелепыми граффити. Днем здесь лениво гоняют мяч подростки, пожилые пары выгуливают своих питомцев, а по вечерам бродяги разводят костры, не подозревая, что у них под ногами лежат руины величайшего в истории Рима дворца.

Это Domus Aurea (по-латыни «Золотой дом»), возведением которого занимался 30-летний Нерон. Еще до окончания строительства в 68 году новой эры сотворенный императором Рима фантастический мир стремительно распался. И тогда Нерон приказал одному из своих приспешников перерезать ему горло и, по словам очевидцев, на последнем вздохе произнес: «Qualis artifex pereo! » («Какой великий артист погибает! »).

Последующие императоры занялись переделкой дворца, а возможно, и вовсе забросили строительство, пока наконец в 104 году Траян не использовал его стены и своды под фундамент для возведения знаменитых терм. После этого на полтора тысячелетия погребенный под землей дворец был предан забвению.

Руины дворца скрыты под постройками Терм Траяна

В 1480 году на Оппиевой вершине Эсквилинского холма землекопы вскрыли руины, как они тогда предположили, бань императора Тита. Когда грунт под одним из них обвалился и бедняга удачно упал на кучу щебня, его взору открылся потолок, расписанный фресками удивительной красоты. Весть об этом событии тут же облетела всю Италию.

Великие художники эпохи Возрождения — Пинтуриккьо, Рафаэль, Джованни Удине — побывали здесь, чтобы увидеть (а впоследствии и воспроизвести в Ватикане и в других дворцах) необычные древние орнаменты, позднее названные гротесками, так как покои дворца, где их впервые обнаружили, напоминал грот.

Дальнейшие раскопки открыли много удивительного: длинные колоннады, из которых когда-то открывался прекрасный вид на огромный парк и искусственный пруд; следы позолоты и обломки мрамора, добывавшегося на далеких карьерах Египта и Ближнего Востока; и ни с чем не сравнимый восьмиугольный зал с куполообразным сводом, строительство которого завершилось на шесть десятилетий раньше величественного Пантеона.

После частичного обрушения кровли в 2010 году Domus Aurea все еще закрыт для посещения. Сотрудники постоянно следят за состоянием фресок и поддерживают здание в порядке, но результатов этого самоотверженного труда люди, гуляющие у них над головами, просто не замечают.

Недавно отправившийся на пенсию специалист по римской архитектуре Лучано Маркетти руководил работами в Золотом доме. Однажды утром он замер в прохладной темноте подземного пространства восьмиугольного зала, занимающего восточное крыло дворца. В луче фонарика Маркетти пристально рассматривал своды состоящего из восьми клиньев потолка, 15-метровое основание каждого из которых опирается снаружи на своды соседних помещений, создавая ощущение невесомости всей конструкции, словно парящей в воздухе.

«Я глубоко потрясен этим сооружением, — тихо говорит он мне, указывая на элегантно вписанные в каркас здания арки дверных проемов. — На момент строительства не было ничего, что могло бы сравниться с ним по сложности. Пантеон, бесспорно, прекрасен. Но его купол имеет цилиндрическое основание, которое выкладывали по кирпичику. А этот свод держится на опорах, совершенно невидимых для глаз».

Разочарованно вздохнув, архитектор шепчет: «Damnatio memoriae». «Стерто из памяти» — такая участь постигла не только дворец, но и все достижения его хозяина.

Колосс и театр

К юго-западу от этого крыла Золотого дома, на месте, бывшем во времена Нерона искусственным озером с морской водой, располагается Колизей. Известный всему миру гигантский амфитеатр, построенный Веспасианом, который пришел к власти вскоре после самоубийства Нерона [вслед за тремя сменившими друг друга за один год гражданской войны императорами — прим. переводчика], был назван в честь 30-метровой бронзовой статуи Colossus Neronis, представлявшей Нерона в образе бога солнца.

В наши дни Колизей ежедневно посещает более 10 тысяч человек. Для привлечения общественного внимания модный дизайнер Диего Делла Валле пожертвовал в прошлом году на его восстановление 25 миллионов евро. Часть средств от продажи билетов в Колизей идет на реставрацию скрытого под землей и пропитанного сыростью Domus Aurea.

К западу от Колизея на Палатинском холме раскинулись развалины других императорских построек. В апреле 2011 года особое управление археологическим наследием Рима организовало выставку на этом центральном из семи римских холмов.

Мероприятие посвятили жизни и достижениям императора Нерона; впервые публика могла ознакомиться с архитектурным и культурным вкладом деспотичного властителя в историю. Помимо этого для посещения было открыто недавно раскопанное помещение, которое многие принимают за знаменитый coenatio rotunda — вращающийся обеденный зал Нерона с захватывающим дух видом на горы Альбани.

Золотой дом Нерона

Организаторы выставки знали, что дурная слава императора привлечет посетителей. Но они и представить не могли такого наплыва желающих: людей пришло больше, чем на все мероприятия управления за последние десять лет.

«Нерон чрезвычайно популярен, — объясняет Роберто Джервазо, лысоватый с хитрым прищуром 77-летний автор вышедшего в 1978 году романа «Нерон». — О нем снято множество фильмов, в большинстве император показан карикатурно. В этом, однако, не было никакой необходимости — он и в жизни был гротескной фигурой. Столь явное пренебрежение общественным мнением очень привлекает меня как биографа. Я ни за что не согласился бы писать о святом Франциске! И без колебаний предпочел бы отужинать с Нероном, а, скажем, не с Адрианом.

Никто не спорит, Нерон был чудовищем. Но это далеко не вся правда! Ну чем лучше те, кто правил до и после? Настоящим монстрам вроде Гитлера и Сталина не хватало видения Нерона, его воображения. Более трех десятилетий назад я написал книгу, чтобы его реабилитировать. Может, и вам удастся помочь мне в этом деле? »

Тиран и человек

Не так-то просто по-человечески понять тирана, который, согласно историческим свидетельствам, подстроил убийство первой жены, Октавии; пнул в живот вторую жену Поппею, отчего у беременной женщины случился выкидыш, а сама она умерла; приложил руку к покушению на собственную мать Агриппину (возможно, перед этим переспав с ней); который, вероятно, был причастен к смерти сводного брата Британника; подтолкнул своего наставника Сенеку (беспрекословно исполнившего волю императора) к самоубийству; кастрировал мальчика-подростка и затем женился на нем…

Организовал поджог Рима, возложив всю вину на городскую общину христиан (включая святых Петра и Павла), которых впоследствии схватили, обезглавили либо распяли и подожгли как факелы, чтобы осветить императорский праздник. Казалось бы, нет никаких сомнений в том, что Нерон — сущее воплощение зла. И все же…

Можно с уверенностью сказать, что римский сенат распорядился удалить малейшие напоминания о деяниях Нерона на благо Рима по политическим мотивам. Возможно, из-за того, что после его смерти страну захлестнула волна народной скорби, настолько сильной, что сменивший его император Отон спешно добавил приставку Нерон к своему имени.

Или потому, что не иссякал поток оплакивавших Нерона людей, несших цветы к его могиле. А может, из-за того, что постоянно находились свидетели, видевшие лже-Неронов. Увы, мертвые сраму не имут и историю своей жизни сами не поведают. Первые, кто написал биографию Нерона — Светоний и Тацит, — были тесно связаны с элитой сената, и потому их заметки о его правлении оказались преисполнены презрения.

Позднее последуют и вовсе мелодраматические домыслы: актер Этторе Петролини изображал Нерона безумцем, бормочущим себе под нос, Питер Устинов представил его трусливым убийцей. Добавьте к этому немеркнущий в веках образ деспота, играющего на кифаре в самый разгар Римского пожара. Память о Нероне не предали забвению, но правитель невероятного таланта по прошествии тысячелетий превратился в примитивное чудовище.

«Сегодня принято хулить Нерона, — рассуждает археолог и журналист Мариза Раньери Панетта. — А если вспомнить великого христианского императора святого Константина? Он расправился и со старшим сыном, и со второй женой, и с тестем. При этом один признается святым, а другой — дьяволом во плоти.

Или тот же Август: он буквально выкашивал правящую элиту, уничтожая всех, кто вставал на его пути. Рим захлебывался в крови, однако Август изящно «пиарил» все свои поступки, умело управляя общественным сознанием. Итог известен — его принято считать великим правителем.

Я не просто утверждаю, что Нерон — это выдающийся властитель, но и с уверенностью заявляю, что он был лучше, чем принято считать. И уж точно не хуже бывших до и пришедших после него».

Энергичная Раньери Панетта — одна из многих жаждущих пересмотреть оценку правления Нерона. Не все, однако, разделяют ее порыв. «Эта реабилитация, начатая небольшой группой историков, пытающихся выставить римскую элиту в приличном свете, кажется мне глупой затеей, — парирует Андреа Карандини, известный археолог, изучающий Древний Рим. — К примеру, некоторые ученые утверждают, что Нерон не устраивал пожар. Но, объясните мне, как он смог бы тогда построить Domus Aurea? Независимо от того, Нерон или кто-то другой поджег Рим, в выигрыше оказался именно он».

Стоит задуматься о логике Карандини — пожар был на руку Нерону, значит, он его и устроил. Ведь пламени, уничтожившему 10 из 14 районов Рима, отведено центральное место в мифологии об императоре.

«Даже бескомпромиссный обвинитель Нерона Тацит пишет, что доподлинно неизвестно, стал ли причиной пожара умышленный поджог или нет, — отражает нападки Раньери Панетта.

— Во времена Нерона город представлял собой лабиринт тесных улиц и высоких зданий с деревянными верхними этажами. Огонь использовался постоянно — для освещения, обогрева, приготовления пищи. Практически каждый император пережил пожар во время своего правления».

К тому же обстоятельства сложились так, что, когда начался Великий пожар, Нерон пребывал в родном городе Антиуме (ныне Анцио). Он спешно вернулся в Рим, когда огонь уже бушевал. Первые упоминания о том, что, наблюдая за пожиравшим город пламенем, Нерон играл на кифаре, появились полтора века (!) спустя в записках Диона Кассия.

Современник Нерона Тацит же сообщал только, что император распорядился обеспечить убежищем лишившихся крова, предложил денежное вознаграждение тем, кто в кратчайший срок поможет восстановить город, а также ввел правила пожарной безопасности и ужесточил контроль за ними…

…А потом приказал схватить, обвинил в поджоге и распял ненавистных в те времена христиан. Затем, расчистив пепелище Вечного города, решил возвести на нем Золотой дом. «Исходя из его поступков, очень просто ошельмовать Нерона, — подытоживает Раньери Панетта. — Он был слишком легкой мишенью».

Император и премьер

«Ну что Нерона хуже?», — писал его современник поэт Марк Валерий Марциал. И продолжал: «А Нероновых терм, скажите, что лучше? »

При подготовке строительства новой линии метро в 2007 году, согласно проекту пересекавшей самое сердце Рима, археолог из министерства культуры Италии Федора Филиппи проводила раскопки прямо под улицей Виктора Эммануила II и случайно обнаружила основание колонны. Решив продолжить раскоп чуть дальше — под здание эпохи Муссолини на площади Навона, — она наткнулась на портик и чашу бассейна.

Гранитная ванна из Нероновых терм

Потребовалось больше года для выяснения точного возраста культурного слоя и тщательного изучения исторических документов, прежде чем Филиппи поняла, что имеет дело с огромным общественным гимнастическим комплексом, возведенным по указанию Нерона за несколько лет до Великого пожара 64 года новой эры.

От планов на новую станцию метро пришлось отказаться, впрочем, как и от раскопок: важное открытие Филиппи привлекло внимание только в научных кругах.

«Возведение гимнастического комплекса стало лишь частью тех перемен, которые произошли в Риме во времена Нерона, — объясняет Филиппи. — Он последовательно продвигал греческую культуру, а вместе с ней и идеи физического и интеллектуального воспитания молодежи.

Все это быстро распространилось по империи. Раньше подобные бани могла позволить себе лишь знать, а Нерон перевернул взаимоотношения в обществе, поставив всех — от сенатора до конюха — на одну доску».

Вообще Нерон оказался очень необычным правителем. Вопреки кровной связи с Августом и по отцовской, и по материнской линиям, он вовсе не походил на римлянина: светловолосый, голубоглазый, с лицом, усыпанным веснушками, предпочитавший воинскому делу занятия искусством.

Его расчетливую и амбициозную мать Агриппину обвиняли в подготовке убийства собственного брата Калигулы, а своего третьего мужа Клавдия она отравила ядовитыми грибами. Определив философа-стоика Сенеку в наставники сыну, Агриппина провозгласила Нерона достойным занять императорский трон, на который он и взошел в 54 году новой эры в неполных 17 лет.

Нерон и Агриппина

В ранние годы правления Нерона империя процветала. Он прекратил практику секретных судов, с помощью которых Клавдий расправлялся со своими оппонентами, объявил амнистию, а каждый раз, когда его просили подписать смертный приговор, с сожалением вздыхал: «Уж лучше бы я не умел писать!».

Он устраивал обеды с поэтами — пусть кто-то и скажет, что так он втихую воровал их стихи, — усердно обучался игре на лире и пению, хотя его голос оставлял желать лучшего. «Но больше всего он жаждал прославиться», — писал его биограф Светоний. Однако профессор из Принстона Эдвард Чамплин усмотрел в личности деспотичного императора более тонкие грани.

В научно-популярной книге «Нерон», Чамплин описывает своего героя как «неугомонного артиста и выдумщика, которому по стечению обстоятельств удалось стать римским императором… человека, опередившего свое время в управлении общественным сознанием, с непревзойденным чутьем, позволявшим ему понять, чего именно хочет народ еще до того, как народ сам это поймет».

Например, Нерон придумал состязания в поэзии, музыке и атлетике — наподобие Олимпийских игр, названных «Нерониями». Но что было хорошо для народа, не всегда нравилось элите. Стоило Нерону заставить сенаторов выступать наравне со всеми в публичных соревнованиях, как над небосводом его золотого века сгустились тучи.

«Такого никто никогда не видел, это вроде нынешних соцсетей, в которых все личное пространство выставлено на всеобщее обозрение, — объясняет археолог Хайнц-Юрген Бесте. — В Нероне жил художник-новатор, вроде Энди Уорхола или Роя Лихтенштейна, который неустанно сам стремился к новому и делился своими познаниями с людьми.

Взять те же термы, так полюбившиеся Марциалу, — в этом весь Нерон. Ведь он создал все с нуля: залитые светом общественные залы, где люди не просто мылись, а могли рассматривать скульптуры, книги и полотна художников. Сюда можно было прийти, чтобы просто послушать, как поэты читают стихи. Здесь сложилась совершенно новая социальная общность».

Помимо гимнастического комплекса молодой император построил амфитеатр и мясной рынок; в его планы входило возведение канала, который соединил бы Неаполь с римским портом Остия и обеспечил бы бесперебойное снабжение столицы продовольствием в обход неспокойных морских вод.

Подобное строительство требовало ресурсов, источником которых обычно служили военные походы на соседние страны. Однако миролюбивый Нерон перекрыл этот источник доходов казны. Более того, он освободил Грецию от уплаты имперского налога, объясняя свое решение величайшим культурным вкладом греков в развитие римского общества.

Единственным выходом стало обложить богатых налогом на имущество, а вдобавок еще и отнять у них часть земель, необходимых для прокладки канала. Сенат тут же заблокировал эти инициативы императора, в ответ Нерон начал хитрить. «Он таскал богатеев по судам, стряпая все новые и новые дела, чтобы взимать с них крупные штрафы», — восхищается его находчивостью Бесте.

Неудивительно, что император нажил себе множество врагов, среди которых была и его мать Агриппина, так и не смирившаяся с ослаблением своего влияния. Она попыталась привести к власти приемного сына Британника, утверждая, что тот был единственным законным наследником.

Нерон восстановил против себя и наставника Сенеку, попытавшегося сплести заговор с целью убийства императора. К 65 году новой эры все они — мать, сводный брат и советник — отправились в мир иной.

А Нерон развернулся в полную силу. Пришел конец золотого века его правления, сменившись чередой лет, в течение которых, по словам оксфордского историка Мириам Гриффин, «Нерон все глубже погружался в мир своих фантазий, пока в конце концов реальность не навалилась на него всей тяжестью рухнувших иллюзий».

Когда в сердце современного Рима, изрядно побитого затянувшимся экономическим спадом, приходится спорить о личности последнего из императоров династии Юлиев-Клавдиев с учеными и политическими деятелями, так и подмывает сравнить Нерона с недавним итальянским лидером Сильвио Берлускони, любящим всегда быть в центре внимания.

«Вне всяких сомнений, Нерон страдал манией величия и к тому же был глупцом, но глупцом обаятельным и интересным, — рассуждает Андреа Карандини. — Он изобрел то, что взяли на вооружение все демагоги: показную заботу о народе. Однажды Нерон устроил невероятное представление, пригласив весь город в Золотой дом, занимавший тогда треть Рима.

Резонанс от события получился не хуже, чем от телевидения! Сильвио Берлускони пошел по его стопам, устраивая настоящие шоу для средств массовой информации, чтобы наладить контакты с народом».

Экс-мэр Рима и бывший министр культуры и окружающей среды Италии Вальтер Вельтрони не принимает параллелей между Нероном и скандальным премьер-министром, ведь, по его словам, у последнего в принципе отсутствовала тяга к культуре. — Я считаю Domus Aurea самым прекрасным и загадочным местом в городе. В бытность свою министром культуры в конце 1990-х годов я привез сюда кинорежиссера Мартина Скорсезе: гротески произвели на него неизгладимое впечатление».

Весь дворцовый комплекс был устроен в виде огромной сцены, декорированной деревьями, озерами и прогулочными тропами, куда мог прийти любой желающий. «И все же, — соглашается защитница Нерона Раньери Панетта, — строительство обернулось скандалом, ведь треть города оказалась занята одним человеком.

И дело вовсе не в роскоши — к тому времени дворцы в Риме строили уже несколько веков. Причина в неимоверной площади владений. По всему городу стали появляться полные сарказма граффити: «Римляне, здесь больше не осталось места для вас. Отправляйтесь в деревню Вейи"».

Несмотря на открытость, основным предназначением дворца являлась демонстрация безграничной власти хозяина — об этом говорит выбор материалов, использованных при строительстве.

«Огромные объемы мрамора требовались не для того, чтобы показать богатство, — рассказывает искусствовед Ирэне Брагантини. — Этот разноцветный камень завозили из Анатолии, Африки, Греции, чтобы представить императора как властителя не только народов, но и принадлежавших им ресурсов.

Проведенные мною исследования показывают, что во времена Нерона впервые произошло заметное расслоение среднего и высшего классов общества, ведь лишь император имел право даровать людям мрамор».

В этом и заключается главный парадокс правления Нерона: все больше отдаваясь развлечениям, он укреплял свой императорский статус. «Шаг за шагом отдаляясь от сената, он хотел сблизиться с народом и сосредоточить в своих руках всю власть, как египетский фараон», — объясняет Раньери Панетта. Однако всему есть предел, даже для императора. В итоге Нерон лишился поддержки и сената, и народа.

Бог и человек

«Он хотел быть ближе к людям, — говорит профессор греческой и римской архитектуры Алессандро Вискольози, создавший уникальную 3D-реконструкцию Domus Aurea. — Но не как друг, а как их божество».

На обширной территории бывшей римской империи есть лишь одно место, где на Нерона по-прежнему смотрят с восхищением — его родной город Анцио. У Нерона здесь была еще одна вилла, сейчас почти полностью затопленная. В ней удалось найти множество античных предметов, выставленных на обозрение в местном музее.

Занявший в 2009 году пост мэра Лучано Брускини уже год спустя открыл памятник знаменитому сыну города. Изображенный в 20-летнем возрасте, одетый в римскую тогу двухметровый император стоит на колонне, его задумчивый взор устремлен в морскую даль.

Впечатляет. На табличке высечено полное имя — Нерон Клавдий Цезарь Август Германик — и дата рождения: 15 декабря 37 года новой эры. Ниже перечисляются его предки, оканчивается текст фразой: «Под его властью в империи воцарился мир, были проведены важные реформы, и она достигла небывалого величия».

«В школе нас учили, что Нерон был воплощением зла, одним из худших императоров всех времен, — вспоминает мэр Брускини. — Изучая исторические материалы, я постепенно стал убеждаться в обратном. Я считаю его хорошим, даже великим правителем.

Никого не любили по всей империи так, как Нерона. Он был выдающимся реформатором. Отнимая часть богатств сенаторов-рабовладельцев, он отдавал их бедным. Перед нами — первый в мире социалист! »

Иногда, по словам мэра, он любит прогуляться у памятника, чтобы послушать, о чем говорят люди. Они читают, что написано на табличке: «В империи воцарился мир… реформы… небывалое величие», и бормочут сквозь зубы: «Что за чушь!».

Людям сложно расставаться с мифами. Впрочем, это уже не так важно. Император снова в Анцио, у себя дома. Снова в окружении людской толпы, как в старые времена.