Небезупречный патриот. Подвиги и грехи Антона Деникина
«Безудержная вакханалия, какой-то садизм
власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители
распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в
государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни
одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство.
Врагом народа его считали все: Пуришкевич и Чхеидзе, объединенное
дворянство и рабочие группы, великие князья и сколько-нибудь
образованные солдаты».
Сторонники концепции Российской империи,
погубленной большевиками, прочитав эти строки, придут в ярость. Кто из
большевистских агитаторов или их исторических наследников так
бессовестно клевещет на монархию?
Этим «клеветником» на самом
деле является ни кто иной, как один из лидеров Белого движения генерал
Антон Иванович Деникин. В своих «Очерках русской смуты» именно так он
описывал положение в стране накануне Февральской революции.
В
советской историографии роль Деникина оценивалась однозначно — царский
генерал, который яростно пытался восстановить старый режим. В
постсоветский период появился новый портрет Деникина — «героический
борец за Россию, верный долгу и присяге, слуга царю, отец солдатам».
Отец Деникина прошел путь от крепостного до майора
Образ
Деникина на протяжении целого века большинству знаком благодаря
пропагандистским штампам, за которыми реального человека почти не видно.
Его настоящая жизнь была совсем не такой, как представляется
многим, а взгляды генерала на дореволюционную Россию были лишены
восторженных иллюзий.
Некоторые биографы Деникина иронически замечают — белый генерал был ближе к пролетариату, чем многие вожди большевиков.
Эта
чистая правда. Отец его, Иван Ефимович, крепостной крестьянин, был
отдан свои барином в рекруты. После 22 лет солдатской службы, пройдя
через Венгерскую и Крымскую кампании, Иван Деникин сумел сдать экзамен
на офицерский чин, и был произведен в прапорщики.
В отставку он
вышел в звании майора, в возрасте 62 лет. А в 64 года Деникин-старший,
поселившийся рядом с последним местом службы под Варшавой, женился на
28-летней полячке Вржесинской. В 1872 году у Деникиных родился сын,
которого назвали Антоном.
Будущий генерал начинал с репетиторства
Семья
жила на небольшую военную пенсию Ивана Ефимовича, и этих средств едва
хватало. Когда Антону было 12 лет, отец умер, и им с матерью стало
совсем трудно. Мальчик стал зарабатывать репетиторством, помогая с
учебой второклассникам. Антон мечтал, как и отец, стать военным. В 1890
году он окончил реальное училище и был зачислен вольноопределяющимся в
1-й стрелковый полк. Вскоре он был принят в Киевское пехотное юнкерское
училище, из которого через два года был выпущен в чине подпоручика.
Молодого
подпоручика ждала служба в захолустье империи, но упрямый Деникин хотел
обмануть судьбу. В 1895 году после долгой подготовки он был принят в
Академию Генерального штаба.
Все было очень непросто: завалив экзамен, он был отчислен, но получил право на пересдачу, и сумел вернуться в Академию.
«Милости не прошу. Добиваюсь того, что принадлежит по праву»
В
1899 году закончил Академию и получил чин капитана. Но тут ему
напомнили, кто он есть в Российской империи: офицера из провинции,
лишенного связей и богатых родственников, вычеркнули из списков
выпускников, причисленных к Генеральному штабу.
Он имел право
подать жалобу, и воспользовался им. При рассмотрении дела Деникина ему
намекнули — генерала не следует уличать в несправедливости. Был
предложен такой вариант: капитан забирает жалобу, и пишет взамен
прошение о милости, после чего его сразу зачисляют в Генеральный штаб.
«Я
милости не прошу. Добиваюсь только того, что мне принадлежит по праву»,
— отрезал Деникин, и был отправлен служить обратно в Польшу.
Через
два года Деникин написал письмо на имя военного министра Алексея
Куропаткина с просьбой вновь пересмотреть свое дело. Может, в этот день у
Куропаткина проснулась совесть, а может, он был поражен упрямством и
наглостью безвестного капитана, но вопрос действительно пересмотрели, и
летом 1902 года Деникин был зачислен офицером Генерального штаба.
Антон
Иванович всегда относился к тем, кому надо больше других. В 1904 году,
упав с лошади, он получил серьезную травму ноги, но, несмотря на нее,
добился отправки на русско-японскую войну. Его распределили в глубокий
тыл, но Деникин пробился на передовую.
За отличие в боях был
произведён в полковники и награждён орденами Святого Станислава 3-й
степени с мечами и бантами и Святой Анны 2-й степени с мечами.
«Бездарности оставались на своих местах, губили и войска и операции»
После
русско-японской войны его назначили на должность начальника штаба 57-й
пехотной резервной бригады в городе Саратове. Служба в Саратове
оставляла время для литературных экспериментов, к которым талант у
Деникина проявился еще в юности.
Вышестоящее начальство за это
Деникина не жаловало. Но Первую мировую войну он встретил в чине
генерал-майора и в должности генерал-квартирмейстера 8-й армии. В
августе 1914 года добился перевода из штаба на передовую, приняв под
командование 4-ю стрелковую бригаду.
Но никакие награды, на которые в отношении него не скупились власти, не заставили его молчать об обратной стороне войны.
«Бездарности
все же оставались на своих местах, губили и войска и операции. У того
же Брусилова генерал Д., последовательно отрешаемый, переменил одну
кавалерийскую и три пехотных дивизии, пока, наконец, не успокоился в
немецком плену. И обиднее всего, что вся армия знала несостоятельность
многих из этих начальников и изумлялась их назначению...», — писал
Деникин в «Очерках русской смуты», — Весна 1915 г. останется у меня
навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии — отступление из
Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в
день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная;
то робкие надежды, то беспросветная жуть... Помню сражение под
Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-ой
стрелковой дивизии... Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой
артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками
их. Мы почти не отвечали — нечем. Полки, измотанные до последней
степени, отбивали одну атаку за другой — штыками или стрельбой в упор;
лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы... Два полка почти
уничтожены — одним огнем...
Русская армия в Первой мировой войне.
Господа
французы и англичане! Вы, достигшие невероятных высот техники, вам
небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской
действительности:
Когда, после трехдневного молчания нашей
единственной шестидюймовой батареи, ей подвезли пятьдесят снарядов, об
этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и все
стрелки вздохнули с радостью и облегчением...»
«Государь никого не любил, разве только сына»
Никакого
пиетета к Николаю II генерал Деникин не испытывал ни до революции, ни
после: «Государь никого не любил, разве только сына. В этом был трагизм
его жизни — человека и правителя».
Приняв Февральскую
революцию, Деникин принял предложение стать начальником штаба при только
что назначенном верховном главнокомандующем Русской армией генерале
Михаиле Алексееве.
О судьбе Николая II в «Очерках русской
смуты» Деникин писал так: «1 августа 1917 года царская семья была
отправлена в Тобольск, а после утверждения в Сибири советской власти
император с семьей был перевезен в Екатеринбург, и там, подвергаясь
невероятному глумлению черни, мучениями и смертью своею и своей семьи —
заплатил за все вольные и невольные прегрешения против русского народа.
Когда во время второго Кубанского похода, на станции Тихорецкой, получив
известие о смерти императора, я приказал Добровольческой армии
отслужить панихиды, этот факт вызвал жестокое осуждение в
демократических кругах и печати... Забыли мудрое слово: „мне отмщение и
аз воздам"...»
Сам Деникин много раз подчеркивал, что его не интересовала судьба монархии или царя — генерала заботила судьба России.
Стремительное
разложение армии он считал недопустимым, и требовал усиления
дисциплины. Не найдя поддержки у Временного правительства, Деникин ушел с
поста начальника штаба, и занял должность командующего Юго-Западного
фронта.
Считая, что к анархии катится не только армия, но и
страна в целом, но примкнул к мятежу Лавра Корнилова. После провала
выступления Деникин оказался смещен с должности и с другими генералами
помещен под арест.
После Октябрьской революции Деникин бежал в Новочеркасск, где присоединился к процессу создания Добровольческой армии.
Осенью
1918 года Антон Деникин стал главнокомандующим Добровольческой армией. В
начале 1919 года ему удалось объединить все силы белых на юге России.
Новая его должность именовалась «Главнокомандующий Вооружёнными силами
Юга России».
Для Деникина не была принципиальной борьба за
верховную власть — генерал признал Верховным правителем России Колчака.
При этом в 1919 году адмирал уже переживал период заката, в то время как
Деникин добился наибольших успехов. К концу лета 1919 года под его
контролем находились территории 16–18 губерний и областей с населением в
42 миллиона.
20 сентября 1919 года пал Курск, 6 октября —
Воронеж, 10 октября — Чернигов, 13 октября — Орел. Деникинцы подошли к
Туле, и в Москве уже шла подготовка к эвакуации большевистского
правительства.
Но ресурсы армии Деникина были полностью
исчерпаны — Тула не покорилась. А затем конный корпус Семена Буденного у
станции Касторная наголову разбил главную ударную силу белых —
кавалерию Мамонтова и Шкуро. Добровольческая армия покатилась назад,
теряя все, что было завоевано ранее.
«Открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа»
Деникин
признавал, что на занятых территориях белые довольно быстро теряли
поддержку. И в «Очерках русской смуты» генерал честно писал то, что
пытаются отрицать некоторые современные историки: «Армии понемногу
погрязали в больших и малых грехах, набросивших густую тень на светлый
лик освободительного движения. Это была оборотная сторона борьбы, ее
трагедия... Войска были плохо обеспечены снабжением и деньгами. Отсюда —
стихийное стремление к самоснабжению, к использованию военной добычи.
Неприятельские склады, магазины, обозы, имущество красноармейцев
разбирались беспорядочно, без системы. Армии скрывали запасы от
центрального органа снабжений, корпуса — от армий, дивизии — от
корпусов, полки — от дивизий... Пределы удовлетворения жизненных
потребностей армий, юридические нормы, определяющие понятие „военная
добыча", законные приемы реквизиций — все это раздвигалось, получало
скользкие очертания, преломлялось в сознании военной массы, тронутой
общенародными недугами. Все это извращалось в горниле Гражданской войны,
превосходящей во вражде и жестокости всякую войну международную.
Военная
добыча стала для некоторых снизу одним из двигателей, для других сверху
— одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную,
колеблющуюся массу.
О войсках, сформированных из горцев
Кавказа, не хочется и говорить. Десятки лет культурной работы нужны еще
для того, чтобы изменить их бытовые навыки... Если для регулярных частей
погоня за добычей была явлением благоприобретенным, то для казачьих
войск — исторической традицией, восходящей ко временам Дикого поля и
Запорожья, прошедшей красной нитью через последующую историю войн и
модернизованную временем в формах, но не в духе...
И совсем уже
похоронным звоном прозвучала вызвавшая на Дону ликование телеграмма
генерала Мамонтова, возвратившегося из тамбовского рейда: „Посылаю
привет. Везем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60
миллионов рублей, на украшение церквей — дорогие иконы и церковную
утварь..."
За гранью, где кончается „военная добыча" и „реквизиция", открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа».
Отставка и эмиграция
Отступление
превратилось в настоящую панику, завершившееся так называемой
Новороссийской катастрофой в марте 1920 года, когда белогвардейские
части, прижатые к морю, удалось эвакуировать в Крым лишь частично.
Остальные погибли или оказались в плену у большевиков.
Деникин,
занятый военными делами, какое-то время не замечал, что за его спиной
растет недовольство. Оппозиционеры в стане белых объединились вокруг
Петра Врангеля. Заручившись поддержкой представителей зарубежных держав,
поддерживавших Белое движение, недовольные потребовали отставки
Деникина и передачи власти Врангелю.
Антон Иванович Деникин
никогда не пытался переложить ответственность за собственные неудачи на
других. 17 апреля 1920 года он подал в отставку, передав все полномочия
Петру Врангелю. В тот же вечер на борту английского миноносца Деникин
навсегда покинул Россию.
В Лондоне, куда прибыл Деникин, к нему
отнеслись уважительно, но сама идея продолжения поддержки Белого
движения теряла популярность в Великобритании. Летом 1920 года в знак
протеста против курса британского правительства на нормализацию
отношений с Советской Россией Деникин уехал в Бельгию.
Здесь он сосредоточился на литературном труде, приступив к написанию своей главной работы — «Очерки русской смуты».
После
нескольких лет скитаний по Европе генерал осел в Париже, где продолжал
заниматься написанием исторических работ и публицистических статей. В
среде эмиграции у Деникина была неоднозначная репутация, но, тем не
менее, к нему прислушивались.
«Свержение советской власти и защита России»
В
1933 году, после прихода в Германии к власти нацистов, часть русской
эмиграции пошла на сотрудничество с ними, надеясь с их помощью свергнуть
большевизм в России. Деникин был категорическим противником такого
сотрудничества.
После вторжения нацистов в Советский Союз
гитлеровцы активно предлагали Деникину совместную работу. Последний из
главных вождей Белого движения, остававшийся в живых к тому времени,
рассматривался нацистами как лучшая кандидатура во главе русских
коллаборационистов.
Деникин от этой роли отказался. В
разговорах с близкими он выражал уверенность, что Красная Армия, победив
нацистов, свергнет большевиков в России, и установит новый строй.
Подобные
надежды генерала были оторваны от реальности, но он, надо отдать ему
должное, в отличие от многих соратников по Белому движению,
сотрудничеством с гитлеровцами не замарался.
В Москве его
позицию оценили — в списках тех, за кем охотились советские спецслужбы в
конце войны, фамилия Деникина не значилась.
Тем не менее, рост
просоветских настроений во Франции настолько обеспокоил генерала, что в
декабре 1945 года он перебрался в США.
Дело в том, что Деникин, протестовавший протии гитлеровской оккупации СССР, не возражал против оккупации американской.
В 1946 году он направил правительствам США и Великобритании меморандум под названием «Русский вопрос».
«Если
только Советы смогут использовать атомную бомбу в соответствующих
масштабах, обладание этим оружием приведёт к немедленному и откровенно
антигуманному действию со стороны СССР. Нападение будет произведено без
объявления причины, без предупреждения, без внимания к возможностям или
призывам к умиротворению со стороны западных демократий, и даже несмотря
на полную капитуляцию перед советскими требованиями», — пророчествовал
Деникин. Считая, что США и Великобритания в связи с этим должны нанести
сокрушительный удар по Советскому Союзу, генерал давал рекомендации по
последующей оккупации СССР: «В случае оккупации российской территории
немедленно установ
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
