ПАРАДОКСАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ИЗМЕНЕНИЙ
- звучит примерно так:
Изменения происходят тогда, когда человек становится тем, что он есть на самом деле, а не тогда, когда он пытается стать тем, кем не является. Изменения происходит не через намеренную попытку изменить себя или кого-либо, но тогда, когда человек старается быть тем, кто он есть на самом деле — быть полностью вовлечённым в настоящее.
Что это означает на практике? Люди и к психологу-то приходят исключительно ради изменений. В какой-то момент человек осознаёт, что его жизнь его не устраивает. Какое-то время пытается поменять ситуацию самостоятельно. Терпит ряд неудач. Находит в интернете контакты психолога. Звонит и приходит на приём. И приносит на первую же встречу ворох ожиданий: ну, так когда же моя жизнь начнёт меняться к лучшему? Хотелось бы побыстрее, не затягивая. А психолог, нехороший такой, всё выспрашивает и выспрашивает: а сейчас тебе как? А сейчас ты что? А как ты себя чувствуешь сейчас, когда мы говорим о вот этом? Клиент начинает нервничать: изменения где? Мне было плохо, что тут рассусоливать? Давайте сделаем мне хорошо. Нет, как именно «хорошо» — я не знаю. И куда двигаться ради «хорошо» я не знаю тоже. В конце концов именно вы тут профессионал, а я деньги плачу. Сделайте мне хорошо!
Нет, так не бывает.
Во-первых, непонятно, куда бежать. Клиент обычно выказывает столь сильное желание сбежать из неприятной ситуации, что готов двигаться из неё куда угодно (подразумевая, что, практически, везде будет лучше, чем сейчас). Но это не так — далеко не во всех направлениях лучше, чем сейчас. И ещё: для каждого конкретного человека его «хорошо» будет различным (ну, очевидно же, что люди разные, и счастье для каждого из них выглядит по-разному). Поэтому и приходится уточнять: а что именно в нынешнем состоянии не так? Чего не хватает или, наоборот, чего слишком в избытке — для того, чтобы ты чувствовал себя счастливым?
Во-вторых, непонятно, откуда мы будем начинать движение. Без исследования нынешнего положения вещей непонятно, каков должен быть первый шаг и в каком направлении.
По мере того, как клиент с психотерапевтом глубоко исследуют нынешнюю ситуацию клиента, становится всё более кристально ясно: что именно не так, что хочется изменить, чего нельзя допустить ни в коем случае, что вызывает опасения, что смутно манит, и как именно клиент запрещает себе действия по изменению. Это каждый раз потрясает, но выглядит именно так: по мере того, как человек глубоко исследует своё настоящее положение, концентрируясь на том, «кто я сейчас», «чего я сейчас хочу и чего не хочу» и «что мне хочется сделать в нынешней ситуации, куда тянет моё сердце» — тем яснее становится первый шаг из точки, где он находится. Это уже не та хаотичная беготня, которую клиент демонстрирует при первой встрече с психологом («Мне не нравится моя нынешняя жизнь! Хочу убежать от своих проблем!!! Что значит — куда? Да куда угодно, какая разница-то?»). Нет, при глубоком исследовании меня сегодняшнего становится понятно, чего хочет моё сердце, и куда влечёт меня настоящего. И первый шаг на пути к желаемому совершается сам собой.
Изначально люди, приходящие к психотерапевту, готовы даже работать. Много-много работать ради изменений. К психологу обращаются разумные и ответственные граждане, которые знают, что на деревьях булки не растут, и без труда не вытащишь рыбку из пруда. То есть, если надо будет впахивать ради успеха — я готов впахивать, вы только скажите, что делать-то?
А вместо этого: давай посидим и обсудим, кто ты такой на самом деле. И клиент отчётливо чувствует раздражение и неуют (некоторые так открыто мне и говорили: «А я думала, мы менять ситуацию будем… Ну, когда же, когда?»).
К моменту встречи с психотерапевтом клиент, скорее всего, уже пытался себя изменить всеми возможными средствами: вырастить в себе трудолюбие, заняться делом, следить за собой, запретить себе дурные привычки, вроде курения или неумеренного зависания в соцсетях. Не вышло. Поэтому от психолога ждут какого-то особо сильного «волшебного пенделя», особо жёсткого понукания, чтобы, наконец, строгие запреты начали воздействовать, а на «новую жизнь» откуда-то взялись силы. То есть, человек уже не смог стать себе достаточно эффективным насильником, принуждая самого себя к «правильному поведению», а от психолога ожидает специального, сильнодействующего насилия, которому невозможно будет сопротивляться.
А этот гад, психолог, вместо «причинения сильнодействующего добра» начинает расспрашивать о том, «что ты чувствуешь здесь и сейчас». Предлагает отказаться от попыток стать кем-то другим, не собой. Сосредоточиться на исследовании себя истинного и своих потребностей.
Выглядит это так, как будто психолог опрашивает клиента о том, что с проблемой, на первый взгляд, практически не связано. Вот это самое, высмеянное в тысячах шуток «поговорим о маме».
Ну, вообще-то, да, принцип именно таков: психологи в принципе не обсуждают проблему «в лоб», а атакуют её «с фланга». И даже не атакуют, а делают тихий и постепенный подкоп под стены врага. Когда-то, ещё в годы учёбы в универе, я доказывала одногруппнику: психотерапия — это всегда разговор о неочевидном, начиная с Фрейда. Фрейд ведь придумал нелогичное: лечить нервные расстройства и истерию разговорами о маме пациента и его раннем детском опыте. Казалось бы — какая связь? Детство — оно, когда было, давно всё прошло и закончилось, а нервное расстройство — вон оно, прямо сейчас мешает жить взрослому мужчине или женщине. Ан нет, давайте поговорим о неочевидном, предложил Фрейд — и оказался прав.
С тех пор так и пошло: психологи не нападают на проблему, не пытаются оказать давление ради изменений. Это, скорее, тихое и «боковое» изменение всей ситуации, взгляд с неожиданной точки, после чего ситуация не может не измениться. И тогда клиент сможет, во-первых, с большей силой реализовываться в своей цельности. И, во-вторых, самоочевидно увидит, куда ему хочется идти. Но непривычный ракурс клиенту почти всегда даётся тяжело: быть собой — страшно. Верить себе — непривычно. Проще, как всегда, как всю жизнь, выполнять чёткие указания, гарантирующие успех: делай раз, делай два. И тогда за результат обязательно поставят «пятёрку». Опыт того, как опираться на себя, у большинства отсутствует, он становится чем-то новым для человека.
Что я ещё хочу сказать. Мне когда-то врезался в память девиз паралимпийцев: «Не думайте о том, что потеряно, сосредоточьтесь на том, что осталось». У паралимпийцев нет выбора: быть инвалидом или нет. У них есть выбор: быть инвалидом — спортсменом и победителем, или быть инвалидом-овощем. Большинство же обычных людей, отказываясь задуматься о реальности и о той точке, в которой находятся, на деле не принимают свои ограничения, которых нельзя избежать.
Все мы в чём-то паралимпийцы: ну, например, никогда мне не будет уже 18 лет, с этим ограничением приходится считаться. Но люди раз за разом ведут себя так, будто бы некоторые ограничения можно легко изменить силой воли. Нет, если у тебя жестокий муж-насильник — то нет выбора «жить с любящим мужем» или «жить с насильником»; изменить некоторые вещи не в нашей власти. Есть только выбор «жить с мужем-насильником» (и терпеть издевательства) либо «жить в одиночестве или попытаться найти другого мужчину». Менять насильника — за пределами наших возможностей, свой выбор человек может сделать только сам.
Пока человек проживает в мире фантазий, не опираясь на реальность — он эту реальность не может ни использовать в своих целях, ни изменить. Осознание того, кто именно я есть и где я нахожусь — даёт твёрдую точку опоры для проживания нынешнего момента. И для того, чтобы менять свою жизнь в моменте будущем.
Елизавета Павлова.
Оцените материал:
ПОДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ:
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
