Производственная самодостаточность не отрицает обменов с другими производителями, но на эквивалентных условиях. Это т.н. «горизонтальные» (т.е. взаимно-добровольные) обмены, в которых нет господства и давления одной из сторон обмена.
Хочешь – меняй свой чеснок на мою табуретку. Хочешь – не меняй. Дело твоё. У меня нет возможности силком навязать тебе свою табуретку, как и у тебя нет возможности шантажировать меня на почве чеснока…
Производственная самодостаточность предусматривает и возможность и желание самостоятельно трудиться и меняться с другими только честно (говоря языком науки – «по паритету покупательной способности»).
Что делать системе, которая разучилась, да и не хочет работать по-честному?
Или умирать. Или воевать.
Гипер-агрессивность Запада, в том виде, в каком мы её видим сегодня – объясняется именно этим. Но на этом же строится и вообще всякая агрессивность в рыночной экономике неопределённых цен и отношений. Чего бы с ними не определиться? Почему нельзя точно высчитать – что сколько стоит? Потому что заранее заложена возможность и права обмана: раз неизвестно сколько – то простаку можно подороже «впарить» и т.п.
Возвращаясь к аналогии с табуреткой: её можно сделать самому, если умеешь и хочешь. Можно выменять по дружбе – если умеешь что-то не менее важное делать. Можно табуретку отнять силой или украсть.
В двух последних случаях риск, опасность и нестабильность заменяют тяготы и время труда. Затраты энергии и времени на получение табуретки стремятся к нолю. Но риск поссорится и поругаться с людьми – приближается к 100%.
Понимание этого заставляет более внимательно и благожелательно взглянуть на советский опыт, суть которого – в попытке построить систему эквивалентных обменов без обмана и насилия.
Можно сколько угодно анализировать причины неудачи попытки. Сколько угодно вспоминать о нехватках того-сего, пятого-десятого, тёмных сторонах действительности. Сколько угодно бояться страшных большевистских комиссаров, их жестокости (которая, как мне кажется – во многом действительно присутствовала). И потом, когда все эти гримасы истории осмыслишь – прийти к выводу, что другого выхода у человечества и цивилизации не было, и сейчас нет.
Это как вылезать из ловушки в длинную, грязную и узкую трубу. И не хочется, и неудобно, и лень, и страшно клаустрофобам. Если был бы другой выход – никто бы в трубу не полез. Обшарили все стены, пол, потолок – нет другого выхода! Или лезь в трубу, пропахшую канализацией, обдирая плечи и одежду – или в каменном мешке сдохнешь от голода и жажды…
+++
Если и были у кого сомнения в 1991 году – в 2018 они окончательно развеялись: существующее общество западного типа идёт, и если не помешать – придёт к окончательному разделению людей на «мясо» и людоедов.
Это ясно. Очевидно. Поезд ещё не доехал до конечной – но прекрасно понятно, куда ведут его рельсы. А поезд без рельсов не ходит: он может или в обратную сторону, в 1985 год. Или до конечной – к каннибалам и зомби. Или – третий вариант – сойти с путей, осуществив крушение всего состава…
Ненависть и взаимное непонимание в этом обществе могут только нарастать. Можно выстроить сто попов, обвешанных крестами до пупов, и круглосуточно вещать, что зависть – плохое чувство: не поможет.
Если человек видит, что ему ничего, а другому всё;
Если видит, что лишён даже угла – а у другого дворцы;
Если видит, что идти некуда – а другому открыты все пути;
Если видит, что дети обречены на безграмотность и чёрный труд – а у другого от рождения в статусе начальства;
Если видят, что всем на него наплевать – а другому все прислуживают…
Человек начнёт ненавидеть этого «другого». Причём со сменой поколений – они с «другим» всё больше будут напоминать разные биологические виды. Первым об этом задумался ещё Уэллс, предвидя появление морлоков и элоев. Это не больная фантазия, а трезвая футурология: жизнь одних людей в ЭТОМ обществе становится всё дороже и дороже. А жизнь других – всё дешевле и дешевле. Момент, когда человечество делится на мясо и людоедов – неизбежен в этой системе координат. Его можно оттянуть или приблизить, но избежать нельзя…
Нельзя не поссорить людей, если одному дать бублик, а другому – дырку от бублика. А это и есть «демократическая республика» - как верно отметил ещё Маяковский. Наступательная агрессия бедных, лишённых всего – неизбежно сочетается с оборонительной ненавистью богатых. Сочувствие тем, кто внизу – чревато. Тебя могут схватить за руку или за шиворот, стянуть к себе и растерзать. Отношение богатых к низам неизбежно превращается в отношение к хищным зверям за решёткой в зоопарке. Тебя ненавидят – и ты ненавидишь. Тебя убивают – и ты убиваешь… Симметрия, порождаемая неравенством!
Живя в страхе постоянной угрозы покушения – богатые начинают сходить с ума: им мерещиться покушение в каждом чихе и пуке снизу. Пррохожий просто пёрнул – а это приняли за выстрел, и в ответку стрельнули настоящей пулей…
Если бедных делают зверями невыносимые условия быта, то богатых делает зверями постоянный, идущий липким фоном всей жизни, страх.
В итоге одни хотят вырваться из социального ада: любой ценой.
Другие же хотят удержать социальный рай: и тоже любой ценой.
Напугавшись баррикады с красным флагом – идут на сделку с любым демоном (именно так и возникал фашизм от Финляндии до Италии, триумфально шагая по Европе 30-х).
Но что такое «любой ценой»? Это значит – не считаясь ни с какими человеческими или культурно-духовными жертвами. Неважно, сколько трупов навалит фюрер – лишь бы наши особняки остались за нами… Или наоборот: неважно, сколько трупов навалит пролетарский вождь – лишь бы вышибить прежних владельцев из особняков и завладеть ими…
Никакого выхода отсюда, кроме понятия «положено» - нет! Человеку должно быть положено то-то и то-то, как при социализме в СССР. Положено – получи. Не положено – отойди, не борзей…
Это, конечно, тоскливо, это очереди, карточки или талоны, и дефицит, наверное… И прочие социальные язвы социализма… Но зато не громоздятся горы трупов «классовой борьбы» и нет принципа «любой ценой», когда борьба продолжается без правил, в виде уличной драки подонков, с поножовщиной, с книгами в грязи и т.п.
+++
Я не верю в коммунизм, как в рай – потому что я не верю в счастье выползать из подвала по канализационной трубе. Дело не в счастье и не в удовольствии. Дело в необходимости.
Все язвы быта, свойственные советской жизни – плата за стабильность и человеческий образ. За всё, ребята, приходится платить. Принимаешь некий «плюс» - по законам диалектики к нему неизбежно прилагается и «минус». Да и в минусах тоже есть плюсы: очень даже пьянит первобытная свобода, очень в тонусе держит возможность убить и быть убитым…
Но человечество подошло к тому рубежу, когда совершенство орудий убийства стало запредельным. Это уже не мечами рубиться, и даже не винтовками палить друг в друга.
Если ты полез в чужой огород огурцы воровать, а сторож в тебя солью стреляет – это одно. А когда та же ситуация, но у сторожа уже ядерная бомба – совсем другое.
Капитализм предполагает такое «воровство огурцов с чужой грядки» просто по той причине, что не хочет сесть и честно, всем миром, РАССЧИТАТЬ эквивалентность обменов. Взять и рассчитать по совести – за это, мол, положено столько, а за то – вот столько.
Капитализм хочет свободы цен и произвола отношений – а это воровство.
Если я Ивану продал огурец за рубль, а Петру за два, то я у Петра рубль украл. УК назвал бы это «мошенническими действиями». А глобализм называет это «рыночной экономикой»… Если я за одну и ту же работу Ивану заплатил рубль, а Петру два – то я рубль украл у Ивана. Ну, вы понимаете, что тут спорить не о чем, это же очевидность предельного уровня…
+++
С древнейших времён (когда ещё не знали слова «капитализм») человек этим жил: не только делал табуретки, но и отбирал их силой, шантажом, воровал их. Но, извините меня, до ХХ века не было ни термоядерных ракет у сторожей нации, ни удушливых газов, ни тяжёлых реактивных бомбардировщиков, ни даже просто пулемётов…
В ХХ веке (а началось в XIX) человечество так стремительно стало вооружаться, что в войне современного типа понятие «победитель» уже совершенно испарилось. Удары взаимного возмездия так велики – что победителей нет.
На что давно была Первая Мировая война – а выиграли в ней только те, кто уклонились от участия. Про ВМВ уже молчу – там даже Гитлер не рискнул химическое оружие запустить в ход, а после – делались все усилия, чтобы эта война стала для человечества последней…
+++
В чём ошибка инструментов международной безопасности в наше время?
-Чтобы предотвратить войны – нужно предотвратить нарастание ненависти.
-Чтобы предотвратить нарастание ненависти – нужно прекратить воровство, обогащающее одних и разорительное для других.
-Чтобы прекратить воровство – нужно пресечь хищения и неэквивалентный обмен, когда меняется «бублик на дырку от бублика».
Чтобы прекратить неэквивалентный, выстроенный на обмане и ловкости мошенников, обмен – нужно выстроить систему, близкую к советской.
Тут уже не вопрос – нравится она вам или не нравится. Это не тот случай, когда «о вкусах не спорят». Это уже дело выживания человечества…
+++
Возьмём прекрасный документ: Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, также известный как Хельсинкский заключительный акт или Хельсинкские соглашения.
Подписан был главами 35 государств в столице Финляндии Хельсинки в 1975 году. Совещание было созвано с целью положить конец войнам вроде нынешней украинской…
И предотвратили бы, если бы договор исполнялся. А он ведь чёрным по белому требовал от подписантов:
- закрепления политических и территориальных итогов Второй мировой войны, в том числе принципа нерушимости границ; территориальная целостность государств; невмешательство во внутренние дела иностранных государств.
Какие были границы и государства в 1975 году? Если бы принципы, изложенные в 1975 году соблюдались – то ни одной из ныне идущих войн просто не было бы. Чей был Крым в 1975 году? И разве шла речь о санкциях против Москвы за владение Крымом в 1975 году? Сама постановка такого вопроса тогда показалась бы бредовой! Послевоенное устройство Европы было определено в Ялте, в Крыму, хозяин которого Сталин принимал там лидеров держав-союзников, и называлось это тогда в США «союзом трёх великих мировых демократий»…
Что же случилось потом? Воровство! Одна из держав решила воспользоваться проблемами другой и нагло перекроила границы в Европе. Россия, Югославия, Чехословакия оказались нашинкованы, словно капуста перед закваской…
Это и породило ныне тлеющие, гниющие войны от Закавказья, где новые хозяева не могут нарезать новых границ, до Адриатики… По другому и быть не могло – потому что нельзя заселится в чужой дом и рассчитывать, что хозяин навсегда с этим смирится!
+++
Скажут – ну так всегда и было… Да, так было всегда – орды захватывали города, орда сменяла орду, но делала это с примитивным оружием.
Эта система взаимного обворовывания (которую и пыталась пресечь сперва Лига Наций, потом ООН, потом Хельсинские соглашения 1975 года, потом… ну много кто) – когда каждый цинично тащит всё, что у соседа «плохо лежит» - несовместима с оружием массового поражения, способным расколоть планету до ядра на физическом уровне…
+++
Внутри общества примитивная, зоологическая система доминирования по формуле «победитель получает всё» - несовместима ни с новым количеством населения Земли, ни с качеством его жизни. Если либерал-рыночники восстанавливают рабовладение античного типа (а именно это они и делают, шаг за шагом) – то нужно понимать, что рабовладению не нужно такое количество рабов и немыслим такой уровень потребления у рабов.
Внутри рыночной экономики ситуация может только ухудшаться. Постепенно приходят новые поколения, уже не ставшие господами (рабовладельцами) в «перестройку», в зрелом возрасте, а родившиеся господами. Для этих новых поколений разговор о каких-то правах рабов не только неприятен, но уже и просто непонятен. Рождённые господами изначально воспринимают мир таким, каким застали: то есть исключительно со своими интересами.
Какие могут быть интересы у бедных? Это как если бы монтёру стали бы рассказывать про интересы его отвёртки! Отвёртка существует, чтобы делать работу – а когда работы нет, лежать в ящике с инструментами. Если она сломалась, то её не на полочку «пенсия» кладут, а выбрасывают на помойку.
Попробуйте вспомнить, когда и при каких обстоятельствах вы избавились от печатной машинки, от видекассет формата VXS и бабин с магнитофонной лентой? Держу пари – не вспомните. Эти вещи просто однажды исчезли из обихода – потому что стали более не нужны. Точно так же, за ненадобностью, из жизни господ исчезаем и мы, большинство населения. Если сменился тип аудиотехники, то зачем запчасти от предыдущего хранить?
И это не какое-то злодейство, ненависть, заговор: это органика господской психологии. Людоеды не думают о пожираемых людях точно так же, как мы не задумываемся о животных, из которых сделала наша котлета…
Расщепление рода людского на людоедов и мясо в этой системе не имеет альтернативы. Смена поколений, рождённых в рынке, будет лишь усиливать и подогревать эту тенденцию, неочевидную вначале, пока не вымрут носители памяти об альтернативном мире.
Единственным выходом из социального ада потребительских переделов (когда из общей суммы всё больше забирает один, и всё меньше остаётся другому) – внешнеполитическая агрессия. Порабощение другого народа может на какое-то время сгладить противоречия делёжки в народе-агрессоре, что понял уже Кромвель, «растливший республиканскую армию ирландской добычей». Огромный вброс в рыночную систему новых ресурсов может сделать так, что и волки сыты, и овцы целы внутри системы. Естественно, только на время – пока рынок переваривает добычу.
То есть: социальный ад распределительской неопределённости пытаются лечить войной, на чём, собственно, и вырос европейский фашизм. Если можно взять добычу за океаном, то не так актуально выколачивать последнюю копейку из соседа…
+++
Круг замыкается апокалипсисом. Начиная с 60-х годов ХХ века уровень жизни на планете катастрофически, по нарастающей – падает. Грабежом Азии и Африки Европа и США (демографически ничтожные) пытаются остановить обнищание внутри себя. Совсем это не получается (сегодня в США двое работающих супругов получают столько же в реальных единицах, сколько в 1970-м получал один работающий муж). Но в значительной степени внутреннюю социальную катастрофу удаётся притормозить вбросом ресурсов, вырванных у других народов.
Но воровство и грабёж рождают ненависть, проклятия ограбленных, и тянут в сторону вооружённого сопротивления, то есть к войне. Человек, у которого табуретки не выменивают честно, а отбирают без компенсации, всё более испытывает соблазн сделать дубину вместо табуретки.
Война же упирается в колоссальные средства уничтожения, которые ни одна из воюющих сторон пока не рискнула ещё употребить. Но «пока» – не значит навсегда. Чем безнадёжнее будет в этом «перетягивании потребительского одеяла» проигрыш, неважно чей – США или России – тем больше соблазн «бухнуть во все тяжкие», ибо отчаяние толкает на отчаянные шаги.
+++
Человечество именно с атомной бомбой подошло к тому рубежу, когда нет уже вопроса «социализм или капитализм?», а реальность ставит вопрос совершенно по другому: «социализм или апокалипсис?». Если игнорировать этот вопрос, как делают многие у нас и за рубежом – то он никуда не денется, как не исчезнет реальный монстр от того, что ребёнок прячется от него под одеялом. Если ты не видишь проблему – это не значит, что проблема не видит тебя.
Если не упорядочить распределение – не остановить рост взаимной ненависти.
Если не остановить рост взаимной ненависти – не остановить сползания к войне.
Если не остановить сползания к войне – то не удержать проигрывающую сторону от использования оружия массового поражения.
Если не удержать от использования ОМП – то не избегнуть конца света и завершения истории человечества.
Социализм или смерть. Восклицательный знак пропал. Это не лозунг, и не выбор. Это сухая констатация. Я ни к чему не призываю, я просто показываю, какие у людей сегодня есть альтернативы…
Александр Леонидов; 1 марта 2018
