В Якутске существует легенда о шумном духе шаманки, которая не давала покоя вахтерам, охранявшим в ночное время Якутский объединенный музей истории и культуры народов Севера имени Емельяна Ярославского. Мумия шаманки выставлялась там с 1937 по 1998 год.


Сообщения о музейном полтергейсте публиковались в местных газетах, невероятные подробности мистических событий передавались из уст в уста. Автор статьи услышал рассказ о беспокойном экспонате под номером 2104 от сотрудников Отдела вневедомственной охраны УВД...

Требуется погребение!

В ночное время вахтеры музея слышали в здании шаги, шум, стуки, вздохи и даже сетования древней покойницы из-за того, что ее тело «не хоронят, мучают душу, издеваются». Иногда в залах начинали погромыхивать шаманские бубны.

Не на шутку перепуганные вахтеры категорически отказывались от работы в ночное время, и службу по охране музея передали в ведение органов милиции. Но даже бывалым милиционерам служба в музее не показалась сахаром.

Мумия лежала под стеклом в деревянной витрине. На особо впечатлительных посетителей она действовала плохо: ввалившиеся глазницы и рот, иссохшие руки, почерневшие пальцы производили удручающее впечатление... А каково было одиноким вахтерам в ночное время, когда они слышали гулкие шаги и вопли в пустом здании! По словам одного из сторожей, он «запирался в своей комнатушке и лихорадочно вспоминал все молитвы Богу!»..

Более того! Оказывается, она во снах являлась некоторым посетителям музея и требовала захоронить ее. Об этом есть записи в «Книге отзывов». В 1998 году по ходатайству искусствоведов и администрации села Суола Мегино-Кангаласско-го района Якутии была создана рабочая экспертная комиссия. Министерство культуры издало приказ о списании музейного экспоната «...в связи с физиотехническим устарением, участившимися случаями негативной реакции со стороны посетителей». Обряд погребения останков шаманки был совершен 14 апреля 1998 года.

Молчание музейных работников

Автор статьи затеял провести собственное расследование этой истории и отправился в музей. Кассир, узнав, что меня интересует, посоветовала обратиться к старшему научному сотруднику, та переправила к главному хранителю, затем к заместителю директора. Ощущался налет административного сопротивления: чувствовалось, что работники музеи не хотят делиться информацией. Меня попросили даже написать заявку на имя директора - мол, позвольте ознакомиться с материалами, касающимися загадочной мумии.

В конце концов, я оказался у директора музея - Егора Спиридоновича Шишигина - краеведа и музееведа, исследователя истории Русской православной церкви, а также духовной культуры народов Якутии. К моему удивлению, Егор Спиридонович встретил меня приветливо. В беседе с ним выяснилось, что тревожащая людей по ночам беспокойная мумия - «экспонат №2104» - это вовсе не шаманка!

Забегая вперед, отмечу: несмотря на распоряжение директора, сотрудники администрации музея нашли различные предлоги, чтобы не дать мне ознакомиться с материалами, касающимися таинственного экспоната! Ни фотографий, ни документов, ни файлов! Просто посоветовали мне самостоятельно поискать в библиотеках соответствующую литературу по истории края. И все же из административного корпуса я вышел с солидным багажом информации - сказался опыт работы в органах МВД. Теперь все по порядку...

Женщина была язычницей, но не шаманкой

В 1937 году Якутский областной музей им. Емельяна Ярославского на гребне волны борьбы с религией в Стране Советов организовал археологическую атеистическую экспедицию. Целью экспедиции были раскопки трех могил XVIII века, находившихся на территории Первого Моюрукского (ныне Мегино-Кангаласский улус) и Чалгинского наслегов, в местности Кисьтербит. Там в незапамятные времена были захоронены родоначальник моюрукских якутов Ага Уос Дьорхо, его невестка, его дед Иделыи и дядя Акатта.

Неподалеку от захоронения археологи раскопали массивное надмогильное сооружение, под которым были обнаружены два погребения — сына Дьорхо Муруку и его супруги. Всего экспедиция вскрыла девять могил. Хорошо сохранившиеся вещи и мумия невестки Ага Уос Дьорхо - инвентарный номер 2104 - и стали экспонатами якутского музея.

Надмогильное сооружение было выполнено в виде памятника типа чардаат. Само название «чардаат» означает «чердак», или «ограда вокруг могилы». Получается, погребенная женщина не являлась шаманкой. Шаманов хоронили не в земле, а в подвешенной над землей колоде -арангасе. Она была язычницей - ее руки вытянуты вдоль туловища. В могиле находились чорон (якутская посуда), седло, украшения, бытовая утварь - женщина была из богатой семьи. По древним якутским языческим верованиям, покойным «по ту сторону бытия» требовались еда и питье, ведь они продолжали жить в «иных сферах».

Надо отметить, что традиционно якутские захоронения представляли собой только арангасы, но Екатерина Вторая запретила надземные погребения, и якутов стали хоронить в земле. Значит, найденные погребения были созданы уже после 1763 года.

А шаманов народ продолжал хоронить в арангасах.

Родовое проклятие

Директор музея Егор Спиридонович рассказал также следующее. «С попустительства Министерства культуры», несмотря на энергичные протесты музея, мумию этой женщины и весь погребальный комплекс в конце концов передали родственникам, которые и совершили перезахоронение в 1998 году. Родственники утверждали: «Тело нашей прародительницы лежит на всеобщем обозрении в музее. Потому в нашем клане спивается молодежь, люди рано умирают. Мы требуем вернуть мумию нам, чтобы предать ее земле. Мы желаем достойно захоронить останки нашей прародительницы, чтобы снять родовое проклятие»...

При перезахоронении семья постаралась соблюсти все традиции: на месте бывшей могилы сделали новый бревенчатый сруб традиционного языческого памятника - чардаат, провели соответствующий обряд.

Позже другие источники сообщили автору статьи, что родственники поначалу выкрали мумию из музея. И только после этого республиканские власти, не предавая дело широкой огласке, документально оформили официальную передачу останков. Скандальное разбирательство старинного клана с правительством тянулось примерно полгода и было засекречено. Возможно, это тоже являлось причиной отказа мне в ознакомлении с музейной документацией.

Не миновать беды!

При захоронении мощей в апреле 1998 года, по приглашению родственников потомков погребаемой, присутствовала Эдьиий Дора - известная якутская ясновидящая и целительница - Федора (Дора) Иннокентьевна Кобякова.

Она сообщила присутствующим, что дух прародительницы говорит ей: «Этой весной на ближних речках и озерах нельзя охотиться на дичь, на уток, ибо в них будет находиться часть моей души. Если кто нарушит мое требование, тому не миновать беды!»

На похоронах присутствовал прибывший из села Табага некто Василий Языков. Он по какой-то причине не предупредил своих детей о запрете на охоту, и той весной его сын все же подстрелил утку. И трагедия не замедлила последовать: его дочь - школьница - вскоре покончила жизнь самоубийством. Древнее проклятие рода продолжало действовать!

Черти на ферме

Директор музея предположил, что в постсоветское время якуты стали чересчур суеверными, появилось множество экстрасенсов, возродились языческие обряды, поклонение различным духам, преподношение даров языческим божкам, и многое другое. Но лично он, будучи христианином, воспринимает все эти обряды не как проявление религии, а больше как якутскую народную традицию. Даже русские охотники, бывает, не гнушаются привязать в тайге лоскуток материи к ветке так называемого шаман-дерева.

Тем не менее Егор Спиридонович признает: нечистая сила, бывает, может себя каким-то образом показать. К примеру, жители местности Бырама Мегино-Кангаласского района принялись утверждать, что на ферме у них орудуют черти. Для очистки фермы из Якутска были вызваны священники. Поначалу священнослужители были настроены весьма скептически, но после проведения обряда были вынуждены признать, что деревенские правы - в коровнике присутствовали абаасы - черти. После молитвенных обрядов очищения нечисть покинула это место.

Однако в конце беседы относительно музейного шумного «экспоната №2104» Егор Спиридонович совершенно серьезно сослался на «избыточную впечатлительность» ночной охраны музея. Возможно, он что-то скрывал; вспомним откровенное нежелание администрации ознакомить меня с материалами относительно «шумной мумии». Но и рассказанное впечатляет!